После Куликовской битвы

Авторы, считавшие Тулу договора 1381 г. ордынской, а позднее «нейтральной», не обратили внимание на то, что топоним присутствует во всех трех последующих московско-рязанских договорах, 1402, 1434 и 1447 гг. причем, что крайне важно, как владение уже не московских, а рязанских князей [762] . Судя по всему, как помним, «Тула» вернулась Рязани в результате четырехлетнего московско-рязанского «нелюбья», начавшегося синхронно нападению на Русь орды хана Тохтамыша в 1382 г. и завершившееся в конце 1385 г. примирением Дмитрия Ивановича Московского и Олега Ивановича Рязанского. Во всяком случае, уже в 1390 г. Олег Иванович распоряжался землями «в речьке Штьске» т. е. по р. Шат, правому притоку Упы в ее среднем течении, вблизи современной Тулы, где «придал» рязанскому епископу «очину свою», некий «Приный» [763] .

762

ДДГ. С. 53, 84, 143.

763

Воздвиженский Т. Историческое обозрение рязанской иерархии и всех церковных дел сея епархии… С. 51.

Если высказанные выше предположения верны, то в течение пяти лет, между 1381 и 1385 гг., рязанской «Тулой» по договору между великими князьями Дмитрием Ивановичем и Олегом Ивановичем владела Москва, а между 50-ми годами XIV в. и 1381 г. и после 1385 г. – Рязань.

Кроме докончаний 1402, 1434 и 1447 гг. Москву и Рязань связывал также договор, 1483 г., но в нем, равно как и в последнем московско-рязанском докончании, 1496 г., «Тула» уже не упоминается. К моменту заключения договора 1483 г., скорее всего между 1456 и 1462 гг., «Тула» в составе западной половины рязанского княжения перешла великим князьям московским [764] .

764

Подробнее см. гл.5 настоящего издания.

Характерной особенностью московско-рязанских договоров 1-й половины XV в. является то, что московский князь обязуется «не въступатися» в рязанскую «Тулу» отдельно от такого же обязательства «не въступатися» в собственно Рязань, хотя обе позиции договоренностей составляют в текстах докончаний единую статью [765] . Принадлежа великим князьям рязанским, «Тула» всю первую половину XV в. продолжала сохранять, возможно, просто в силу традиции, некую административную «особость». Следы этого особого статуса региона, предположительно о происхождении которого речь пойдет ниже, как представляется, сыграли определенную роль во взаимоотношениях Рязани с Великим княжеством Литовским в 1-й трети XV в.

765

ДДГ. С. 53, 84–85, 143.

В историографии давно существует широко распространенное убеждение, что «Тулой» какое-то время владел Витовт [766] . Впервые великий князь литовский называет «одну» или «некую Тулу» («einen Twla») «находящейся под нашим управлением» в письме магистру Ордена еще в 1425 г. [767] События, описанные в письме, по случаю которых «Тула» впервые упоминается в контексте литовско-рязанских отношений, имели место тремя годами ранее даты его написания, в 1422 г., при набеге татар на Одоев, когда литовцы преследовали нападавших на территориях «Тулы» и «Рязани».

766

Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 139; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 гг. Т. 2. С. 596; Kuczynski S. M. Ziemie Czernichowsko-Siewierskie pod rzadami Litwy. S. 39, 194, 226, 234 (по неясным причинам автор причисляет Тулу к «старым верховским городам» – Op. cit. S. 226); Егоров В. Л. О времени возникновения Тулы // Тула историческая: прошлое и настоящее. Тула. 1997. С. 33; Шебанин Г. А., Шеков А. В. О политической принадлежности Тулы во второй половине XIV–XV вв.

767

Prochaska A. Codex epistolaris Vitoldi. Krakow. 1882 (Monumentamedii aevi historica, res gestas Poloniae illustrate. T. 6). S. 688 («under unser huwser einen Twla genant»).

В формулировках послания трудно уловить какую-то разницу в статусе «Тулы» и «Рязани», которая, как выясняется из того же письма, «нам покорна» [768] : Витовт всего лишь подчеркивает, что свободно может действовать и в том, и в другом регионе.

К подобным внешнеполитическим заявлениям великого князя литовского, по мнению К. В. Базилевича, следует относиться с большой осторожностью – Витовт был склонен преувеличивать степень своего влияния на дела соседей [769] . В летописной заметке русского происхождения о набеге 1422 г., например, ни слова не говорится о том, что литовцы преследовали татар на территории Тулы и Рязанского княжества [770] , и это не единичный пример. Приписываемая Витовту Хронографом редакции 1512 г. фраза, адресованная союзнику великого князя литовского, хану Тохтамышу (она читается в статье под 1399 г.) о планах совместных военных действий, «а ты мене посади на Московскомъ великомъ княжении и…на Новегороде Великом и на Пъскове, а Тферь и Рязань моа и есть» [771] , совершенно не означает, естественно, прямой принадлежности ему Твери и Рязани. Аналогичным образом, фразу, включенную в составленную в 1428 г. западнорусским книжником так называемую «Похвалу Витовту», «служаху емоу (великому князю литовскому. – А. Л.) велици князи… Московьски…Тферьски…Рязаньски» [772] все-таки не стоит понимать буквально: строго говоря, договор о «даче в службу» в это время связывал с Литвой только Рязань (об этом ниже).

768

Prochaska A. Codex epistolaris Vitoldi. S 688 («uns gehorsam sint»).

769

Базилевич К. В. Внешняя политика Русского государства. Вторая половина XV в. М., 2001. С. 38.

770

ПСРЛ. Т. 6. С. 50–51.

771

ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. С. 423.

772

ПСРЛ. Т. 17. Стб. 417.

Есть, однако, и иные источники, в отличие от частного письма официального происхождения, казалось, свидетельствующие в пользу вхождения «Тулы» в состав Великого княжества Литовского. Это два документа, договор Витовта с внуком Олега Ивановича, великим князем рязанским Иваном Федоровичем и так называемый «Список крепостей и земель под наяснейшим Свидригайло великим князем Литвы, Руси и т. д.».

Первый, литовско-рязанское докончание, содержит обязательство Витовта «не вступатися» во владения рязанского князя «поколе рубежъ Рязанскые земли Переславьскые… вынемши Тулоу, Берестеи, Ретань с Паши, Дорожен, Заколотен Гордеевскои» [773] .

773

ДДГ. С. 68.

И. В. Иванов и Г. А Шебанин надежно локализовали «Ретань» в бассейне Упы, по р. Солове [774] ; местоположение «Дороженя» не определено, ясно лишь, что считавшееся им в литературе XIX в. городище на верхнем Дону таковым не является [775] , равно как неясна и локализация прочих географических объектов литовско-рязанского договора [776] .

О «Берести» речь пойдет ниже, пока же обратим внимание на два географических объекта докончания, некие «Паши» и «Заколотен Гордеевскои».

774

Иванов Н. В., Шебанин Г. А. Политическая принадлежность бассейнов рек Плавы и Соловы во второй половине XIV–XV вв. // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Тула, 2004. Т. 2. С. 71–72.

775

Шебанин Г. А. К вопросу о локализации Дороженя // Н. И. Троицкий и современные исследования историко-культурного наследия Центральной России. Т. 1. С. 212.

776

Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Под ред. В. П. Семенова. Т. 2. СПб., 1902. С. 126. Прим.

Очевидно, в тексте литовско – рязанского договора (он известен не в оригинале или аутентичных копиях, как договоры московских князей великокняжеского архива, а в списке в составе сборника) «Ретань с Паши» читалось как «Ретань, Спаши». В 1506–1507 гг. польский король получил от крымского хана ярлык на литовское княжение, в котором фигурируют и «изъятья» литовско-рязанского договора. Название интересующего нас «места» читается здесь как «Ретань, Испаши» [777] и в близком написании («Испашъ», «Spaczina») оно фигурирует в других документах Великого княжества Литовского [778] .

777

АЗР. Т. 2. СПб., 1848. 1506–1544 гг. С. 5.

778

Петрунъ Ф. Ханськи ярлики на Украінські землі (до питання про татарську Украшу). С. 173–174.

Местность под названием «Спашъ» известна по Ипатьевской летописи в середине XII в. как периферийная часть домениальных владений черниговских князей, вероятно, на правобережье Верхней Оки, выше впадения Угры [779] . С распадом после монгольского нашествия Черниговского княжества «Спаши» – «Испашь» были короткое время, в последней четверти XIV в., вотчиной одной из ветвей черниговских Рюриковичей, князей тарусского дома, удельных князей Спашских (Спажских). На рубеже XIV–XV вв. князья Спашские «перевелися», «Спаши» перешли другой ветви рода, то ли князьям Волконским [780] , то ли Конинским [781] , лишившимся, в свою очередь, владения к середине XVI в. На землях бывшего Спашского удела в это время оказались «испомещены» служившие при царе Иване Грозном «по Рязани» дворяне Аргамаковы [782] . К исходу XVI в. название удела и одноименного центра княжеских владений трансформировалось в Павшино; как и городище Волкона, изначальный центр домена Волконских на одноименном притоке Упы, р. Волконе, Павшино городище, располагалось в этом же регионе, бывшем Алексинском уезде Тульской губернии [783] .

779

Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С.231; Никольская Т. Н. Земля вятичей. К истории населения бассейна Верхней и Средней Оки в XI–XIII вв. М., 1981. С. 74–77, 121 (Рис. 42).

780

Волконская Е. Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. С. 15, 292–294.

781

Петрунъ Ф. Ханськи ярлики на Украінські землі (до питання про татарську Украшу). С.174.

782

В Дворовой тетради «по Резани» числятся «Ивашко Большой да Ивашко Меншой Аргамаковы дети Спашского» (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х гг. XVI в. Подгот. к печати А. А. Зимин. М., 1950. С. 167) и около этого же времени в Переяславле-Рязанском владел двором Андрей Григорьев сын Аргамакова, возможно, их отец или брат (Сметанина С. И. Вотчинные архивы рязанских духовных корпораций XIII–XVII вв. // Русский дипломатарий. Т. 6. М., 2000. С. 260). В Дворовую тетрадь также включено еще четверо Аргамаковых, служивших в детях боярских по Владимиру (Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х гг. XVI в. С. 156) и когда рязанский Аргамаков, судя по всему, принадлежавший к тому же роду, был испомещен на землях Спашского удела, неясно. В. Б. Кобрин связывал присхождение прозвища Аргамакова, Спашский, со Спасо-Преображенским монастырем в Рязани (Кобрин В. Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика. Избранные труды. М., 2008. С. 194), что маловероятно.

783

Волконская Е. Г. Род князей Волконских. С. 292–294; Шеков А. В. Верховские княжества (краткий очерк политической истории. XII – середина XVI вв.). С. 52.

В нумизматической литературе достаточно давно описаны так называемые «спасские деньги». А. В. Орешников, посвятивший «спасским деньгам» специальное исследование и знавший о существовании некогда Спашского удела, тем не менее, не рискнул связать с ним чеканку указанных монет. Сомнения выдающегося знатока удельной нумизматики вызывали два обстоятельства. Во-первых, согласно родословным документам XVII в. центр бывшего удела именовался Павшино и «такое производство княжеского прозвища от географического имени с совсем другим корнем для меня непонятно», во – вторых, удел представлялся исследователю слишком незначительным, чтобы чеканить собственную монету [784] .

784

Орешников А. В. Русские монеты до 1547 г. и материалы к истории русской нумизматики доцарского периода. С. 283–284.

А. В. Орешников справедливо не усматривал связи между прозвищем Спажских – Спашских и топонимом Павшино («Павша» – уменьшительная форма имени «Павел»), но не знал о существовании других, более ранних документов, где топоним выглядит как «Спаши» – «Испаши», легко согласуясь с прозвищем князей. Что же касается неоспоримой незначительности Спашского удела, то недавняя сенсационная находка штемпеля для чеканки подражаний золотоордынским монетам на одном из городищ под Веневом [785] показывает, что ограниченное по объему изготовление собственной монеты могли осуществлять и князья, обладавшие скромными уделами [786] .

785

Клянин Р. В. Исследование древнерусских памятников в Веневском районе Тульской области // Археологические открытия за 1996 г. М., 1997. С. 125.

786

Зайцев В. В., Гончаров Е. Ю. Монетный штемпель рубежа XIV–XV вв. с городища Махринка в Тульской области // Нумизматический сборник. М. 2005. Т. 17. (Труды ГИМ. Вып. 151). С. 147.