После майдана. Записки президента. 2005-2006
Шрифт:
24 марта
На днях был в Москве, встречался с Путиным, Ельциным, с рядом старых друзей. Ельцину позвонил уже из Москвы, он был рад встретиться и потолковать. У него была назначена другая встреча - перенес. Часа три проговорили. Пригласил поехать в Завидово, вместе поохотиться. «Или давай возьмем яхту, поплаваем!»
Политикой не просто интересуется, а вникает до тонкостей во все, что происходит. Знает все. Встает в пять часов утра, но ложится, конечно, не в три. Вспоминали нашу встречу поздней осени 1992 года. 13 октября того года меня утвердили в должности премьер-министра, а 13 ноября - мой первый визит в Москву. Был подписан ряд межгосударственных договоров, в частности, о международном Совете по вопросам космоса и о регулировании межгосударственного рынка ценных бумаг.
Но не это на тот момент было главным. Россия прекратила поставлять
Потом мне сказали, что в Кремле меня ждет Ельцин. На вечер была назначена наша пресс-конференция в гостинице «Президентская». В Кремль я поехал один. Говорили тоже один на один. Поговорили, потом он из-за своего стола пересел ко мне за приставной. «Леонид Данилович, как можно было заявить такое: уйду в отставку, если не договорюсь с Россией? Неужели мы можем оставить вас на произвол судьбы?» Это была первая наша встреча. Сидели долго. В кабинет несколько раз заходили напомнить о времени: пора, мол, на пресс-конференцию. «Подождут!» - отвечал Борис Николаевич. Разговор был партнерский, легкий в том смысле, что равноправный, не было никакой тягости, хотя и в прямом, и в переносном смысле мы были в разных весовых категориях. Впереди нас ждали и другие встречи, по-настоящему трудные, хотя и они всегда заканчивались по-доброму, а эта была замечательная.
Ельцин шутить не любит. Я говорю не об отсутствии чувства юмора, а о привычке говорить по делу, конкретно и коротко. Вопросов может быть много, но на каждый - минимум слов. Решения принимает быстро. Чувствуется большая жизненная школа. Ельцин, каким его показывали по телевизору, - далеко не тот Ельцин, с которым приходилось иметь дело в жизни. Ельцин в жизни - очень серьезный, волевой, глубоко понимающий происходящие вокруг него процессы человек. Ему достались огромные нагрузки. С ними, я думаю, связаны известные его привычки… Испытывал на себе: иногда не знаешь, куда себя деть от пережитого напряжения, неприятности, неудачи. Пойдешь, хватишь 150 граммов - думаешь, что поможет.
При каждой встрече мы говорим о Западе. Ельцин не очень-то верит в искренность Соединенных Штатов Америки, в американские речи о партнерстве. Понимает, что политика движется интересами. Если интересы совпадают, тогда возможно и партнерство. А разошлись интересы - и партнерство забыто. Он в этом глубоко убежден. Он за жесткую политику России в отношении Запада. Тут он серьезно отличается от Путина. Путина критикуют за откат от ельцинской демократии, но к Западу он настроен более положительно, чем Ельцин, хотя не все это замечают. Кто из них прав, покажет время. Наверное, Путин прекрасно понимает, что воевать с Западом (я имею в виду словесную войну) - абсолютно бесперспективно. Только сотрясать воздух. Вот он и пытается договориться, достичь согласия. Но заканчиваются эти попытки тем, что Россию стискивают в ее границах, пытаются вытеснить из ее сфер влияния.
Уже в первую нашу встречу с Ельциным я обратил внимание на то, что у нас с ним одинаковое отношение к коммунизму. Оба мы состояли в КПСС, были в номенклатуре, он - почти на самом верху, я - значительно ниже, хотя тоже достаточно высоко, и оба в нем, в коммунизме, несмотря на то, что идея равенства, братства сама по себе прекрасна, разочаровались. У него не было спокойного отношения к коммунизму: ну, мол, было увлечение, такая была жизнь - что ж теперь… Я думаю, это связано с двумя вещами. Не все коммунисты в советское время относились к коммунизму одинаково. Не все принимали его близко к сердцу. Я и, видимо, Ельцин, - мы в свое время были глубоко, душевно увлечены идеей хорошего коммунизма. Поэтому и разочаровались в нем так же - глубоко, душевно. Во-вторых, мы оба занимали такое положение, каждый в своей стране, что нам больше, чем кому бы то ни было, и самым непосредственным образом докучали постсоветские коммунисты. Они остались на плаву, их не вычеркнули из жизни, а они, как им и положено, расценили это как проявление слабости. И пошли пакостить, пользуясь тем, что в обществе сохранилась часть людей, преданных «идеалам коммунизма». Я этих людей тоже не игнорировал, уважал и уважаю их взгляды, но одно дело - учитывать наличие коммунистических настроений в обществе, а другое -
спекулировать на них. Ельцин и в нынешнюю нашу встречу поднимал эту тему. Остались, говорит, не выполненными две задачи: Владимира Ильича Ленина по-христиански похоронить и компартию оттеснить на задворки политической жизни. В Украине хоть мавзолея, слава Богу, нет…Его терзают две проблемы - Белый дом и Чечня. Расстрел Белого дома в 1993 году и начало войны в Чечне. «В обоих случаях завязались очень тугие узлы». Сам, по своей инициативе, об этих «узлах» я с ним никогда не заговаривал. Если он что-то скажет в порядке информации, то, конечно, выразишь сочувствие… Больше всего его, говорит, поражает предательство людей. «Борис Николаевич, кого вы имеет в виду?» Задумался. «Охранник Коржаков». Потом еще задумался. «Горбачев, наверное, но это не в полной мере… А вообще-то, по сути, меня действительно не предавали».
– «Борис Николаевич, у меня положение намного хуже. Все, кто прошел через мои руки, - они сегодня гордятся, что стали моими врагами. Я для них «преступный режим».
– «Да и я про себя это слышал. Это не считается».
«Оранжевую революцию» воспринимает как личную трагедию. Нашим демократам стоило бы задуматься, почему «отец российской демократии» занял такую позицию. В том, что произошло, он видит хозяйственную сторону, на которую борцы с «преступными режимами» на постсоветском пространстве не обращают внимания. Им это не дано, а ему - дано. В отличие от них, он отвечал за стройки, за такую мощную область, как Свердловская, отвечал за Москву и, наконец, за Россию. Его пугает перспектива больших экономических потерь со стороны Украины.
Вспомнили о Березовском. Наина Иосифовна говорит: «Я клянусь вам, что не был он тут у нас никогда! И чтобы я как-то общалась с ним - не было. Речь однажды зашла о каком-то фонде, и тут возник этот Березовский, предложил свои услуги. Но потом я от всего этого отказалась. Он специалист подъезжать на белом коне и показывать, что готов все сделать. Он пообещал и не сделал. Поэтому когда обвиняют нас, что Березовский чуть ли не член семьи, - такой абсурд!»
Борис Николаевич посуровел и промолчал. В таких разговорах он немногословен. Тем более что Березовский одно время общался с его детьми. Но разговоры о том, что он вершил чуть ли не все дела в государстве, - это абсолютная чушь. Ельцин, например, был категорически против назначения его секретарем СНГ. Назначили. Надо было кого-то назначать, а он внешне человек деятельный, исключительно деятельный. Думалось, что он новую струю в СНГ внесет. Пришлось настойчиво убеждать Бориса Николаевича согласиться на эту кандидатуру. Он сказал: «Я промолчу». И получил «фитилей», в том числе от Татьяны: «Папа, как ты мог это сделать?» Папа, наверное, тоже промолчал. А предлагал кандидатуру Березовского - самое удивительное!
– я. Для того, чтобы по-настоящему узнать человека, знакомства с его внешней оболочкой мало, а я судил как раз по ней. Оболочка была очень активная. Мотался между столицами СНГ, все время что-то предлагал, идеи были хорошие…
Это человек разрушения, а не созидания. А если речь идет о созидании, то лишь для себя лично: сколачивание собственного капитала. Есть у него и другая сторона - страсть к разрушению человеческих отношений. Поссорить людей, «развести» их и тем самым получить над ними определенную власть - это для него удовольствие. Украину он выбрал как площадку для такой игры. У него азарт, и он готов не пожалеть денег на удовлетворение этого азарта. Очень жаль, что нынешние руководители страны позволили втянуть себя в «Березовские» игры. Это самое неприятное, от чего не так просто будет «отмыться». Спекуляции Березовского по поводу его «помощи украинской демократии» еще долго будут омрачать общественное сознание.
Во время «кассетного скандала» мне говорили, что это под меня «копает» такой «гигант мысли», как Березовский. Я отвечал, что все может быть, но мной он если и занимается, то так, из любви к искусству, а по-настоящему у него голова болит о другом. Для него главное - как-то уничтожить Путина. Люди удивляются: чем ему Путин так насолил? Тем, что дал, мол, возможность привести себя к власти, а потом начал действовать самостоятельно? Не знаю. Есть ли в этом какая-то аналогия с украинскими событиями, тоже не знаю. Березовский относится к числу людей, которые пытаются управлять всеми и вся. Они не понимают, что государство - это такое «существо», которое позволяет собою управлять только тем, кто имеет на это достаточно прав. Объем и характер этих прав бывает разный в разных странах и в разные времена, но всякое государство их хорошо знает и оторвет голову всякому, кто попытается их себе присвоить.