После нас - хоть потом

Двое за барьером недоверчиво покосились на заговорившего - и нахмурились.

–  Тоже, что ли, из этих?
– подозрительно проворчал капитан, принимая повестку. Рука у него была под стать лицу - такая же бесформенная, изжелто-розовая и складчатая.

–  Так точно, - с достоинством отрапортовал Глеб.
– Только не из чёрных, а из белых. Хочу в горячую точку.

–  Ишь ты! Где ж мы тебе в Суслове горячую точку найдём?

–  Н-ну… Лыцк вот-вот горячей точкой станет. А я там большую пользу могу принести…

–  Опять биополе?
– иронически осведомился под полковник.

–  Да! Но совсем другое. Позитивное.

–  Это как?

–  А вот представьте, - с жаром заговорил Портнягин.
– Запускают ракету. А в ней контакт расконтачился. Так вот в моём присутствии никогда такого не случится. Тут же всё замкнётся как надо, и полетит она, падла, куда следует…

–  А ну как серьёзная поломка?

–  Нет, если, конечно, гироскоп с неё слямзить или заряд террористам толкнуть, - с несколько виноватым видом признал Глеб, - тут уж никакое биополе не поможет… Тут дело ясное: не полетела - значит кто-то её того… С корыстными целями… А уж виновника на воске вылить мне и вовсе - раз плюнуть!

–  Та-ак… - снова утопив глазёнки в изжелта-розовых складках обширной физиономии, молвил помрачневший капитан.
– И какой у этого твоего биополя радиус действия? Хотя бы примерно…

–  В сытом состоянии - метров пятьдесят, - бессовестно загнул ученик чародея.
– В голодном, конечно, побольше, - поспешил добавить он. И, видя сомнение на их лицах, кинулся грудью на барьер.
– Это что!
– продолжал он взахлёб.
– Оно ж и на людей тоже действует! Гражданскую совесть пробуждает…

–  Какая ж у военного гражданская совесть?
– вскипел капитан.
– Думай что говоришь!
– Опасливо оглянулся на оцепеневшего военкома.
– А?..

–  Да избави Бог… - хрипло выдохнул тот.
– Если не врёт, конечно…

–  Ну, тогда… - нахмурясь, начал капитан и умолк. Побарабанил пальцами по столу, взял ручку.
– О!
– озадаченно сказал он, тронув ею бланк.
– Опять писать начала…

И Портнягин возблагодарил судьбу за этот маленький, но такой милый подарок.

–  Вот видите… - тихо заметил он.

–  Так!
– решительно крякнув, постановил капитан.
– Время сейчас мирное, горячих точек не намечается…

–  План по призыву выполнен, - торопливо подсказал из-за плеча подполковник.

–  Да… И план выполнен. Короче, в этом году мы тебя призывать не будем…

–  А когда-а?
– огорчился Портнягин.

–  Когда время придёт.

–  А когда оно придёт?

–  Пошёл вон!
– сорвался на визг военком. Подскочил к капитану, выхватил у него повестку и, с наслаждением изодрав в мелкие клочья, метнул их через барьер в Глеба.
– Биополе у него… Вот только появись здесь ещё, кудесник хренов! Разрешили вас в армию брать на нашу голову!

Дома Портнягина ожидал сюрприз в виде совершенно трезвого Ефрема.

–  Ну?
– лукаво покосившись на ученика, спросил Ефрем.

–  Как это ты?
– не понял Глеб.

–  Да так, - загадочно молвил старый чародей.
– Уметь надо…

–  Погоди… Ты что, прикидывался, что ли?

Очень довольный собственной проделкой кудесник предвкушающе потёр сухие старческие ладошки.

–  Сразу как только повестку в ящике почуял… - радостно подтвердил он.

– Ты не тяни, не тяни, рассказывай давай! А потом я расскажу…

–  Что расскажешь?
– всё ещё недоумевал Портнягин.

–  Ну, как я сам в своё время от армии косил. А там сравним…

–  Чисто дитё малое!
– бросил в сердцах Портнягин.

Урок прикладной морали

Где ночью ты была, душа моя?

Мария Петровых

Посетитель был настолько благообразен, что Глеб Портнягин с порога заподозрил в нём афериста и попросил представиться.

–  С вашего позволения, - печально отозвался тот, - я пока не стану называть своего имени…

Скорбное пасторское лицо, пепельные виски, гладкая речь.

Подозрения усилились. Отбывая срок за взлом продовольственного склада, Портнягин не раз сталкивался с подобными типами. Он покосился на учителя, но морщинистая физиономия старого колдуна Ефрема Нехорошева оставалась бесстрастной.

–  Да имя-то - что имя?
– со вздохом молвил чародей.
– Имя узнать недолго. Штука нехитрая. Любой журнал возьми - там на той странице, где гороскопы, ко всем именам словесные портреты даны… Садись, рассказывай…

Гость опасливо посмотрел на колдуна и опустился в кресло.

–  Главный мой капитал - это честность… - неуверенно сообщил он.

–  Хорошее дело, - одобрил колдун.
– Ну-ну?

–  Я преподаю прикладную мораль в высшем учебном заведении, - развил свою мысль пришедший.
– То есть вы понимаете: малейший неблаговидный поступок и…

–  Чего-чего преподаёшь?

–  Мораль, - повторил он.
– Прикладную. Читаю лекции, веду практикумы. Стараюсь, естественно, что бы тезисы мои не расходились с поступками - на службе ли, дома ли… Не пью, не курю, соблазнов избегаю… Словом, упрекнуть мне себя не в чем.

–  Так, - сказал колдун, с любопытством глядя на живого праведника.
– А пришёл чего?

Тот замялся, подозрительно оглянулся на Глеба. Ученик чародея, утратив интерес к посетителю, смотрел в окно, любуясь печатной порошей на плоской крыше гаража. Рассыпанные по припудренному снежком рубероиду кошачьи следы выглядели сверху неправдоподобно большими - словно собаки по крыше бегали.

–  Могу я рассчитывать, что всё мною сказанное останется между нами?
– прямо спросил клиент.

–  Во сне, что ли, нашкодил?
– усмехнулся кудесник.

Тот вздрогнул.

–  Как вы узнали?

–  А чего тут узнавать? Пить ты себе запретил, курить запретил, взятки брать запретил… Так?

–  Так!
– истово подтвердил гость, глядя во все глаза на престарелого ясновидца.

–  От жены гулять… - с утомлённым видом продолжал чародей.
– Сплетничать, морды бить, воровать, ясен месяц… Изверг ты, прости Господи! Разве ж можно так над собой издеваться? Ты б ещё дышать себе запретил…

–  Да, но… работа…

–  Вот на работе бы и выпендривался! А ты ж целый день так! Связал себя по рукам и ногам, да ещё удивляться, что душа на волю просится… Что снится-то?