После развода. Срока давности нет

Не ожидал, что будет так ярко.

Спустя некоторое время завел двигатель и поехал дальше.

Он вернулся два дня назад. Чтобы застать здесь картину довольно странную.

То, что Вика переселилась в загородный дом, было ожидаемо. Но что там же теперь живет Никита, ее бездельник-брат, и у них постоянные тусовки, не понравилось. Он промолчал.

Но Богдан уже не был тем, кого тесть мог бы поманить морковкой. За эти пять лет, занимаясь бизнесом там, он сам неплохо поднялся на этом. Теперь его возможности практически сравнялись с возможностями Дмитрия Ярцева. Однако не афишировал это, молча наблюдал.

Насчет его фирмы тесть не соврал, действительно были финансовые вливания и рост. Все так. Обманули его в другом. Вика. Как будто он не понимал, что происходит.

В последнее время она его на дух не переносила, когда звонил, говорила через нос. А тут внезапно стала к нему липнуть. Все эти разговоры о том, как ей нравится работать, и внезапный интерес к его сыну.

Злой саркастический смех кипел внутри. Что ж Ярцевы так вцепились в его фирму, как будто своих бабок не хватает?! Тошно было осознавать, что его оплетают какой-то паутиной.

Однако и тут пока что смотрел на все молча. Выжидал.

Послезавтра должен был прилететь сын, тогда будет полный расклад.

***

Когда Богдан вернулся, в доме тестя опять был полный аншлаг. Несколько машин, похоже, опять друзья Никиты. Его тошнило от этого шума, он Богдан поднялся в дом. В холл вышла Вика, за руку держала дочь.

– Ой, ты приехал? – попытка изобразить радость.
– Почему так долго?

– Была пробка, — глухо обронил он.

– Да? – жена капризно поджала губы и наклонилась к ребенку. – Никуш, поздоровайся с папой.

Вероника подбежала к нему, он поднял ее на руки и прошел с ней вместе внутрь, пока малышка взахлеб рассказывала ему что-то про деда Мороза. Пришлось еще высидеть ужин, потом еще укладывать дочку спать, потому что она хотела, чтобы папа.

Наконец Вероника уснула, а он еще стоял у окна, заложив руки в карманы.

Дочь Богдан любил, но то ли в сердце как-то атрофировалось что-то, то ли он просто потерял способность что-либо чувствовать.

А сегодня увидел бывшую жену и его пробило. До сих не мог избавиться от этого ощущения.

– Богдан, ты идешь спать? – позвала Вика.

– Давай без меня, — сказал он. – Мне нужно еще поработать.

– Богдан! Сколько можно?!

Он не дослушал, ушел в кабинет.

А завтра собирался выйти на Самохина.

На следующий день с утра пораньше Богдан зашел к себе на фирму. Он еще в первый день заметил, что в офисе изменилось многое. Удовольствия это ему не доставляло, он хмуро наблюдал за всем, молча выслушивал доклады. Отвыкли тут от него, поглядывали странно, слегка настороженно держались. Из старых сотрудников, с кем он начинал, многих уже не было. И в кабинете теперь стояла другая мебель, вычурная и бабская, явно подобранная на Викин вкус.

Наверное, можно было бы наплевать и уступить фирму, при его теперешних возможностях ему не было нужды держаться за нее. Но это было его детище. Он сам поднимал здесь все с нуля. И потому пусть выкусят, отдавать он ничего не собирался.

Окончательное решение пока зрело, он еще не решил, как поступит, выслушивая людей, оценивал ситуацию. Однако под внешним и первоочередным крылось нечто более важное, а внутри отстукивал время невидимый таймер. В какой-то момент как будто щелкнул тумблер, он просто интуитивно почувствовал – все.

Оттуда он направился к Самохину, но прежде созвонился. Тот сделал вид, что рад его видеть.

– Какими судьбами к нам, Богдан Дмитриевич? Проходи, садись. Я уж думал, ты решил там осесть.

– Здравствуй, Владислав Всеволодович, — проговорил Богдан и уселся в предложенное кресло. – Да вот, решил посмотреть, как тут без меня.

– Хах! – усмехнулся Самохин, взглянув на него искоса. – Нормально тут.

И стал перечислять все обо всех, только не то, что Богдана интересовало. Но спрашивать напрямую о бывшей жене не хотел, как будто какой-то блок вставал в душе. Он молча слушал, все больше ощущая досаду. И тут Самохин сам сказал:

– Видел недавно Марину.

Его как будто иглой прошило. Богдан повел плечом и сместился в кресле.

– Да? – произнес ровно, слишком пристально смотрел на него Самохин.

– Выглядит хорошо, помолодела.

Богдан мучительно сглотнул. Вопрос о том, есть ли у нее кто-то, вертелся на языке, но он удержался. А Самохин выждал паузу и выдал:

– Она у Проничева Дениса замом. Знаешь такого?

Пришлось медленно выдохнуть, Богдан прищурился.

– Дениса? Это Захара Проничева сын?

– Аге, его. Он тестя твоего сосед.

Все это вызывало глухое раздражение, но Богдан скучно произнес:

– Я его там не видел.

– Да, Захар там почти не бывает, — сказал Самохин с какой-то странной интонацией. – А вот в «Ангаре» у сына - часто.

И уставился на него.

Чувство, что злость лавой начинает подступать к горлу. Богдан мысленно выругался матом. Это сейчас был намек? Мгновенно перевернулось в душе все, самые дерьмовые мысли в голову полезли. Он просто понял, что все, сейчас его разорвет.

Встал с места.

– Ладно, Владислав Всеволодович. Ты извини, задержаться не могу, дел полно. Бывай.

– Ага, давай. Заходи почаще, — вслед ему проговорил Самойлов. – Ты сюда как, с концами?

– Посмотрим, — бросил он.

И вышел. Нужно было постоять на воздухе, выдохнуть все это.

Здравый смысл говорил Богдану, что он не должен был реагировать. Самохин просто кинул подъ*бку, а он с полпинка завелся. Знал же, какой интриган Владислав свет Всеволодович, любитель, бл***, мутить воду.

Сказать себе это было проще. На деле горевшее кислотой нутро не желало успокоиться. Теперь его неудержимо тянуло по-мужски пообщаться с Захаром Проничевым и выяснить все. Потому что оброненная однажды Проничевым фраза: «Рискуешь потерять все», уже обретала другой смысл.

Пять лет прошло, казалось бы, надо отпустить. А ему было не все равно. Не все равно, мать его.

Мужчина оттянул галстук, вытащил сигареты и подкурил. Стоял потом, вдыхая горечь, щурился. Дерьмо, кипевшее в крови, постепенно улеглось, оставив тошное послевкусие. Он взглянул на недокуренную сигарету и выбросил в урну, а после пошел к машине.