После ссоры

– Это уж точно.

Вздохнув, я подхожу к шкафчику, чтобы вытащить пачку хлопьев. Но Триш перебивает меня своими словами:

– Может, соберемся и поедем где-нибудь позавтракаем, а потом займемся всякими девичьими делами? Мне бы, например, не помешало постричься.

Она смеется и мотает своими каштановыми волосами.

У нее хорошее чувство юмора, как и у Хардина – когда он позволяет себе проявить его. Он, конечно, более циничен, но теперь я вижу, откуда это в нем.

– Отличная идея. Я только приму душ, – говорю я и убираю хлопья назад.

– Душ? Там же валит снег, и нам все равно будут мыть голову! Я собиралась поехать вот так. – Она показывает на свой черный спортивный костюм. – Надевай джинсы или что-нибудь такое и поехали!

Это так не похоже на поездку куда-нибудь с моей матерью. Мне пришлось бы погладить одежду, сделать укладку и накраситься – даже если мы собирались за продуктами.

Я улыбаюсь и говорю:

– Хорошо.

Вернувшись в спальню, я достаю из шкафа джинсы и толстовку и завязываю волосы в пучок. Уже в кедах я иду в ванную, быстро чищу зубы и брызгаю на лицо холодной водой. Возвращаюсь в гостиную: Триш уже ждет меня у двери.

– Надо оставить Хардину записку или отправить сообщение, – говорю я.

Но она улыбается и тянет меня к выходу.

– Об этом юноше не волнуйся.

Остаток утра и большую часть дня провожу с Триш. С ней мне спокойнее. Она добрая, веселая, и с ней приятно общаться. Она легко поддерживает разговор и почти все время меня смешит. Мы идем в парикмахерскую, и Триш просит отстричь ей челку и пытается заставить меня сделать то же самое, но я с улыбкой отказываюсь. Однако я поддаюсь ее уговорам и покупаю к Рождеству новое черное платье. Правда, я пока даже не представляю, где буду отмечать праздник. Я не хочу мешать Хардину и его маме, я даже не купила никаких подарков. Может, я все же соглашусь на приглашение Лэндона – он звал меня к себе домой. Кажется, это уже слишком – проводить Рождество с Хардином, когда мы даже не вместе. У нас эта странная промежуточная стадия: мы не пара, но все же я почувствовала, что мы стали сближаться – до того, как сегодня утром он внезапно ушел.

Когда мы возвращаемся, то видим, что машина Хардина уже стоит у дома, и я начинаю нервничать. Заходим в квартиру: Хардин сидит на диване, а у него на коленях и по всему кофейному столику разложены бумаги. Зажав ручку в зубах, он задумчиво смотрит на то, что в них написано. Видимо, работает, хотя за все время, что мы знакомы, за рукописями я его видела всего несколько раз.

– Привет, сынок! – радостно восклицает Триш.

– Привет, – равнодушно отвечает он.

– Скучал по нам? – дразнит она, но он закатывает глаза, а затем собирает бумаги и засовывает в папку.

– Я буду в спальне, – раздраженно говорит он и встает с дивана.

Взглянув на Триш, я пожимаю плечами и иду в комнату следом за Хардином.

– Чем занимались? – спрашивает он и кладет свою папку на комод. Оттуда выпадает один листок, и он быстро засовывает его обратно и резко закрывает папку.

Я сажусь на кровать, скрестив ноги.

– Поехали позавтракать, потом сходили в парикмахерскую и по магазинам.

– Понятно.

– А чем занимался ты? – спрашиваю я его.

Он молча смотрит в пол и только потом отвечает:

– Ездил на работу.

– Завтра рождественский сочельник, так что я на это не куплюсь, – говорю я с уверенностью, которую в меня, похоже, вселила Триш.

Его зеленые глаза сердито вспыхивают.

– Ну а меня никак не волнует то, что ты на это не купишься, – передразнивает он и садится с противоположной стороны кровати.

– Да что с тобой случилось? – резко говорю я.

– Ничего. Со мной все в порядке.

Я чувствую, как он отделяется от меня мысленным барьером.

– Видимо, нет. Куда ты ездил сегодня утром?

Он проводит рукой по волосам.

– Я уже тебе говорил.

– Вранье ничем тебе не поможет, ведь именно из-за него у тебя… у нас все пошло прахом, – напоминаю я.

– Ладно! Хочешь знать, где я был? Я ездил к отцу! – кричит он и встает.

– К отцу? Зачем?

– Поговорить с Лэндоном. – Он садится на стул.

Я закатываю глаза.

– Поездка на работу и то звучит правдоподобнее.

– Я был там. Давай, позвони ему, если не веришь.

– Ладно, и о чем же ты разговаривал с Лэндоном?

– О тебе, конечно.

– И что же вы такое обсуждали? – спрашиваю я.

– Ну, все. Я знаю, что тебе не хочется оставаться здесь. – Он переводит взгляд на меня.

– Если бы не хотела, меня бы здесь не было.

– Тебе некуда идти, ведь тогда бы ты уже ушла, я это знаю.

– И почему же ты так уверен? Прошлой ночью мы даже спали в одной кровати.

– Верно, и ты прекрасно знаешь почему – из-за моего кошмара, иначе бы ты не согласилась. Только по этой причине ты пустила меня в постель и только по этой причине сейчас разговариваешь со мной. Потому что тебе меня жаль. – Его руки трясутся, а глаза пронзают меня. За их зеленым светом я вижу стыд.

– Не важно, почему это случилось, – говорю я, качая головой.

Не понимаю, что заставляет его всегда делать такие поспешные выводы. Почему ему так трудно принять тот факт, что его любят?

– Тебе жаль бедненького Хардина – его мучают кошмары, и он не может спать в гребаной кровати один! – Он кричит так громко, что я тоже не могу оставаться спокойной.

– Хватить орать! Твоя мама – в соседней комнате! – кричу я в ответ.

– Так вот чем вы двое занимались весь день… обсуждали меня? Мне не нужная твоя сраная жалость, Тесс.

– Господи, Хардин! Как же ты меня раздражаешь! Мы не обсуждали тебя – не в этом смысле. И, кстати говоря, я тебя не жалею, я все равно хотела, чтобы ты спал рядом со мной, даже если бы у тебя не было кошмаров, – говорю я, скрестив руки на груди.

– Ну конечно! – рявкает он.

– Дело не в том, что чувствую я, а в том, каковы твои чувства. Если кто и должен перестать жалеть тебя, то это ты сам, – так же резко отвечаю я.

– Я себя не жалею.

– Видимо, жалеешь. Ты только что устроил скандал со мной на пустом месте. Мы должны двигаться вперед, а не назад.

– Двигаться вперед? – Он ловит мой взгляд.

– Да… то есть во-возможно, – запинаюсь я.

– Возможно? – Он улыбается.

И вдруг становится таким счастливым – как малыш, получивший кучу подарков на Рождество. Только что он ругался со мной, и его щеки пылали от злости. Странно, но я чувствую, что и мой гнев тоже исчез. Меня пугает, что мои эмоции так зависят от его поведения.

– Ты просто ненормальный, серьезно, – говорю ему я.

В ответ – убийственно очаровательная улыбка.