После ссоры

– Пойдем, – говорит он, и я мотаю головой, прогоняя дурные мысли.

Мы идем по коридору, и, завернув за угол, я почти натыкаюсь на высокого блондина… Я гляжу на него, и у меня – мороз по коже.

– Давненько тебя не видел, – мурлычет он, и я чувствую, как меня начинает тошнить.

– Хардин! – пищу я, и он оборачивается; ему нужно мгновение, чтобы вспомнить, что это именно тот парень, который пытался меня изнасиловать.

– Отойди от нее, Нил! – рявкает он.

Нил бледнеет. Видимо, он не заметил Хардина, когда вывернул из-за угла. И зря.

– Я попутал, Скотт, – говорит он, уходя.

– Спасибо, – шепчу я Хардину.

Он обнимает меня и отпирает дверь.

– Надо было навалять ему хорошенько, да? – спрашивает он, когда я сажусь на кровать.

– Нет! Не надо! – прошу я.

Не знаю, всерьез ли он, но я не хочу это выяснять. Хардин хватает с тумбочки пульт и включает телевизор, затем открывает ящик и бросает мне футболку и боксеры.

Я сбрасываю джинсы и натягиваю боксеры, несколько раз закатав их сверху.

– Можно я надену футболку, которую ты сегодня носил?

Только сказав, понимаю, как странно это звучит.

– Что? – усмехается он.

– Я… ладно… неважно. Сама не знаю, что говорю, – вру я.

Я хочу надеть его грязную футболку, потому что она вкусно пахнет? Очень странно. Он усмехается и, подняв футболку с пола, подходит ко мне.

– Вот, детка, – говорит он, протягивая ее мне.

Я рада, что он не смеется надо мной, но все равно чувствую себя немного глупо.

– Спасибо, – пищу я.

Снимаю свою футболку и лифчик, и накидываю его грязную. Нюхаю: пахнет так же вкусно, как я его и запомнила.

Хардин смягчается.

– Ты красивая, – говорит он, глядя в сторону.

Кажется, эти слова вырвались у него случайно, и сердце мое колотится еще громче. Я улыбаюсь и делаю шаг к нему.

– И ты.

– Да ладно, – смеется он, и его щеки вспыхивают. – Во сколько ты должна вставать? – спрашивает он, переключая каналы.

– В пять, но я поставлю будильник.

– В пять? Пять утра? У тебя первая пара в девять, правильно? Зачем так рано вставать?

– Не знаю, просто чтобы собраться, наверное. – Я тщательно вожу расческой по волосам.

– Ну, давай в семь; мое тело до семи просто не функционирует, – говорит он, и я охаю. Мы с ним такие разные.

– Шесть тридцать? – стараюсь я найти компромисс.

– Хорошо, шесть тридцать, – соглашается он.

Остаток вечера мы проводим, переключая каналы, пока Хардин не засыпает, положив голову мне на колени. Я тихонько высвобождаюсь и ложусь рядом, стараясь не разбудить.

– Тесс? – стонет он, шаря руками во сне, как будто ища меня.

– Я тут, – шепчу я из-за спины.

Он поворачивается на другой бок и обнимает меня, мгновенно проваливаясь в сон. Хардин говорил, что лучше спит, когда я рядом; кажется, я тоже.

На следующее утро в шесть тридцать срабатывает будильник, и я ношусь по комнате, пытаясь найти одежду и разбудить Хардина. Он просыпается с трудом. Чувствую себя растрепанной и растерянной, но в семь пятнадцать мы оказываемся в моей комнате, и я успеваю почистить зубы и переодеться. Стеф все еще спит, и я останавливаю Хардина, который хочет вылить ей на голову стакан воды. Кроме того, я радуюсь, что Хардин не отпускает своих обычных грубых замечаний, когда я надеваю одну из своих длинных юбок и простую голубую рубашку.

– Смотри, сейчас только восемь; еще двадцать минут в запасе, прежде чем мы зайдем в кафе, – хвастает Хардин.

– Мы?

– Да, я думал зайти с тобой. Если нет, тоже неплохо, – говорит он, глядя в сторону.

– Да, конечно, будет замечательно.

Просто я не могу привыкнуть к изменениям в отношениях между мной и Хардином. Так здорово не пытаться избегать его или беспокоиться, что случайно на него натолкнешься. Что подумает Лэндон? И что мы ему скажем?

– Что нам делать эти двадцать минут? – улыбаюсь я.

– У меня есть несколько идей, – ухмыляется он, прижимая меня к себе.

– Здесь Стеф, – напоминаю я, пока он ласкает языком мое ухо.

– Знаю, мы только целуемся, – смеется он, прижимаясь губами к моим губам.

Мы уходим, оставив спящую Стеф, и Хардин предлагает понести мою сумку: это приятная неожиданность.

– А где твои учебники? – спрашиваю я.

– Я их не ношу. Одалживаю на каждом занятии у кого-нибудь. Это освобождает меня от необходимости их таскать, – говорит он, поправляя мою сумку.

Я закатываю глаза и смеюсь над ним.

Когда мы подъезжаем к кафе, Лэндон стоит, прислонившись к стене. Похоже, он удивлен, увидев нас вместе. Я показываю знаками «объясню позже», и он улыбается.

– Ну, я пойду, у меня сейчас занятия по сну, – говорит Хардин, и я киваю.

Что мне нужно делать, может, обнять его? Но прежде, чем я решаюсь, он опускает мою сумку, обхватывает меня рукой за талию и, прижав к груди, целует меня. Я не ожидаю этого, но тоже целую его, и он выпускает меня.

– Пока, – говорит он с усмешкой и смотрит на Лэндона.

Более неловкое положение трудно представить. Лэндон застыл с открытым от изумления ртом, и я сама смущена смелым поступком Хардина.

– Гм… извини.

На самом деле меня не особенно волнует прилюдное выражение чувств. С Ноем я никогда не делала ничего подобного, кроме того случая, когда я пыталась поцеловать его в торговом центре, чтобы заставить себя не думать о Хардине.

– Мне надо многое тебе рассказать, – говорю я Лэндону, поднимая сумку.

Глава 55

Пока я рассказываю о своем расставании с Ноем, Лэндон молчит. Я спрашиваю, как назвать мои отношения с Хардином, потому что я считаю, что мы встречаемся, но точно мы не обсуждали эту техническую сторону дела.

– Я уже предупреждал тебя, так что снова повторять не буду. Но, пожалуйста, будь осторожна. Хотя, признаю, он, похоже, увлечен тобой, насколько это возможно для такого, как он, – говорит Лэндон, когда мы занимаем свои места.

Он делает все возможное, чтобы выразить понимание и поддержку, несмотря на свою нелюбовь к Хардину, и я это ценю.