После «Структуры научных революций»

155

См. об этом: Снид. «Логическая структура», с. 31–37, 48–51, 65–86, 117–138, 150–151; Штегмюллер «Структура и динамика теорий», 45—103.

156

Штегмюллер, отвергающий то, что он называет «платонизмом Снида», формулирует этот пункт иначе, и его подход нравится мне больше. Однако его изложение здесь потребовало бы введения дополнительных формальных средств, которые несущественны для целей настоящей статьи.

157

Снид, «Логическая структура», с. 284–288; Штегмюллер, «Структура и динамика теорий», с. 219–231.

158

Снид, «Логическая структура», с. 296–306; Штегмюллер, «Структура и динамика теорий», с. 231–247.

159

Центральную тему моей готовящейся к печати книги по истории проблемы черного тела я мог бы теперь сформулировать следующим образом. С 1900 г. и в работе «Warmestrahlung» Планка, опубликованной в 1906 г., фундаментальные уравнения механики и электромагнитной теории находились в ядре теории черного тела Планка; уравнение для элемента энергии, S =hv было частью его расширения. Однако в 1908 г. уравнение, определяющее элемент энергии, стало частью нового ядра; уравнения, специально выбранные из механики и электромагнитной теории, были отнесены к его расширениям. Несмотря на заметное пересечение уравнений, включенных в два расширенных ядра (вот она, непрерывность), структуры теорий, задаваемых этими двумя ядрами, радикально различались.

160

Штегмюллер (с. 14, 182) полагает, что моя неспособность преодолеть затруднения, связанные с моей позицией, обусловлена тем, что я принимаю традиционное истолкование теории как некоторого множества утверждений. Замечания по поводу его иллюстраций я выскажу ниже, однако это важно для решения проблемы непрерывности. Замечание о том, что какое-то уравнение или утверждение существенно для успеха теории в данном применении, не связано с тем, что структура теории позволяет сказать гораздо больше о том, каким образом новые теории могут создаваться из элементов, разработанных несовместимыми с ними предшественницами.

161

Снид. «Логическая структура», с. 35; Штегмюллер. «Структура и динамика теорий», с. 50.

162

Дополнительный смысл, в котором одна теория принуждает другую, задается традиционным пониманием того, что совместимость новой теории с существующими признанными теориями является одним из критериев ее оценки.

163

Тот факт, что рычажные весы можно использовать для измерения (инерционной) массы, можно обосновать только с помощью теории Ньютона. Видимо, именно это имел в виду Снид, утверждая (с. 117), что масса должна быть теоретическим понятием, поскольку теорию Ньютона можно использовать для вывода: являются ли показания весов подходящими для определения массы. Я думаю, этот критерий (обоснование измерительного инструмента теорией) важен для оценки теоретичности, однако он иллюстрирует и трудности, связанные с такой оценкой. Конечно, ньютоновская механика использовалась для контроля инструментов, измеряющих время, и итогом было принятие более точных стандартов, нежели суточное движение звезд. Я не считаю неубедительными аргументы Снида в пользу отнесения времени к нетеоретическим понятиям. Напротив, они вполне согласуются с моей интуицией. Но я считаю, что усилия сохранить четкое различие между теоретическими и нетеоретическими терминами теперь можно рассматривать как утратившую свое значение сторону традиционного способа анализа.

Мои оговорки относительно полной ненужности различия между теоретическим и нетеоретическим у Снида появились и приобрели ненужный размах из бесед с моим коллегой К.Г. Гемпелем. Однако первоначально они были стимулированы неоднократными указаниями Штегмюллера (с. 60, 231–243) на то, что такое различие потребовало бы построения строгой иерархии теорий. Тогда термины и функции, обоснованные теорией одного уровня, были бы нетеоретическими на более высоком уровне. Эта интуиция кажется мне полезной, однако я не вижу оснований для ее уточнения.

164

Снид. «Логическая структура», с. 171–184, 266 и далее, 292 и далее; Штегмюллер. «Структура», с. 120–134, 189–195.

165

Для дальнейшего обсуждения можно указать на то, что проблема установления различия между ядром и расширенным ядром имеет аналог в моей собственной работе, а именно в проблеме установления различия между нормальным и революционным изменением. При обсуждении этой проблемы я использовал термин «конститутивный», предполагая, что в революционном изменении отбрасывается конститутивная, а не просто случайная часть предшествующей теории. Тогда трудность заключается в расшифровке термина «конститутивный». Самое большее, что я могу сказать: конститутивные элементы являются в некотором смысле квазианалитическими, то есть отчасти детерминированными языком, а не природой (Кун. «Структура», с. 183 и далее; «Вторичные размышления», с. 469).

166

В качестве примеров Снид приводит редукцию механики твердого тела к классической механике частиц, а также отношения (скорее эквивалентности, чем редукции) между формулировками механики частиц Ньютоном, Лагранжем и Гамильтоном. Обо всем этом он сказал много интересного. Однако с точки зрения истории механика твердого тела появилась позже, чем та теория, к которой она редуцируется, поэтому ее концептуальная структура непосредственно связана со структурой редуцирующей теории. Отношения между тремя формулировками классической механики являются более сложными, однако они сосуществовали, не порождая чувства их взаимной несовместимости. Нет видимых оснований считать, что введение какой-либо из них было революцией.

167

Stegmiiller, Theorienstrukturen, рр. 14, 24,165–169,182 f., 247–252. См. также: W Stegmiiller, «Accidental («Non-substantial») Theory Change and Theory Dislodgement», Erkenntnis 10 (1976): 147–178.

168

Когда я впервые использовал термин «несоизмеримость», я воображал гипотетический нейтральный язык, в котором можно описать вообще любую теорию. Затем я осознал, что сравнение требует наличия языка, нейтрального лишь по отношению к двум сравниваемым теориям, однако я сомневаюсь в том, что даже такая ограниченная нейтральность может быть достигнута. Обмен мнениями показал, что именно это является тем центральным пунктом, по которому мы со Штегмюллером наиболее явно расходимся. Рассмотрим, например, сравнение классической механики с релятивистской. Он полагает, что когда мы поднимаемся по иерархии теорий от классической (релятивистской) механики к более общей механике, в которой отсутствует второй закон Ньютона, затем – к кинематике и так далее, то в конце концов мы достигнем такого уровня, на котором нетеоретические термины окажутся нейтральными по отношению к классической и релятивистской теориям. Я сомневаюсь в достижимости такого уровня, и его «так далее» кажется мне весьма примечательным. Мне представляется, что систематическая теория сравнения требует установления референтов несоизмеримых терминов.

169

Sneed. «Logical Structure», р. 219 и далее.; Stegmiiller. «Theorien-structuren». Р. 145.

170

Kuhn. «Structure», 2ded., p. 107. – КунТ. Структура научных революций. М., ACT, 2001. С. 173.

171

Было бы ошибкой не обращать внимания на эту утрату объяснительной силы и считать, что успех теории флогистона был простой случайностью, не связанной с особенностями природы. Металлы обладают общими чертами, которые теперь можно объяснить указанием на сходную упорядоченность их валентных электронов. Их соединения имеют между собой меньше общего, поскольку комбинации разных атомов приводят к большему разнообразию в расположении электронов и к ослаблению их связей в образующихся молекулах. Если в теории флогистона не было структуры современного объяснения, то это было обусловлено главным образом предположением о том, что при получении металлов к разным рудам скорее добавлялся источник сходства, а не устранялся источник их различия.

172

В реконструкции Снида кинематика является теорией низкого уровня, дополняющей множества Мрр, необходимые для формализации всех вариантов механики (разница между которыми обусловлена разными способами добавления функций силы и массы к множествам Мрр). Классическая механика образуется лишь при задании подмножества М (принадлежащего Мр), удовлетворяющего второму закону Ньютона. Однако такой способ подразделения, как мне кажется, не годится, когда ньютоновскую механику мы сравниваем с релятивистской механикой, поскольку они должны строиться из разных пространственно-временных систем, следовательно, из множеств Мрр, структурированных по-разному. Поэтому пока нет разработанного формализма для специальной теории относительности, я могу продолжать трактовать кинематику достаточно широко – как часть механики.

173

Кун. «Структура», 2-е изд., с. 100–102.

174

Кун. «Структура», 2-еизд., с. 187–191, 200 и далее; Кун. «Second Thoughts». Следует заметить, что ни д-р Снид, ни проф. Штегмюллер не читали этих отрывков, когда разрабатывали собственные очень близкие к этому идеи.

175

Кун. «Структура», 2-е изд., с. 130–135. Следует обратить внимание на то, что мое отношение сходства зависит не только от похожести друг на друга членов одного класса, но также и от их отличия от членов других классов (см.: Кун, «Second Thoughts»). Как мне представляется, неспособность заметить, что отношение сходства, требуемое для детерминации принадлежности к естественным семействам, должно быть не двучленным, а трехчленным, породила некоторые излишние философские проблемы, которые я надеюсь рассмотреть в дальнейшем.