После войны
Шрифт:
— Погоди, Илан, я что-то не понял, — донёсся с пола растерянный голос тени. — Это что, всё? А где бой на уничтожение с сопутствующими разрушениями?
— А то! — тихонько хмыкнул я себе под нос, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. Во-первых, в срочном порядке надо доставить пропажу в деревню, а, во-вторых, вернуться сюда и уже спокойно осмотреться: вдруг найдётся что-нибудь ценное, вроде документов. Нашёлся бы ещё кто-нибудь в деревне, кто мне нос поправить сможет! Да и в райцентр доложить нелишне.
Выход обнаружился не сразу, для его поисков даже пришлось прибегнуть к магии: узкий ход был замаскирован одним из ковров, которые в изобилии были развешаны по стенам. Против ожидания, тащить Юдолу на себе не пришлось,
Ход вывел нас в трещину оврага, рассекавшего высокий холм на две почти равные части. Никаких дорожек и тропинок поблизости не наблюдалось, так что направление движения ещё предстояло выяснить. По недолгом размышлении я всё-таки решил попробовать сначала наиболее простой вариант.
— Юдола, ты меня слышишь? — я взял девушку за плечи и легонько встряхнул. Она уставилась на меня мутными от слёз глазами без малейшего в них выражения. — Ты помнишь, как домой отсюда идти? Дом твой где? Мама твоя?
— Мама? — тихо уточнила она. — Мама там… — лёгкий взмах рукой влево.
Честно говоря, сомнительный ориентир. И компас из неё тоже весьма сомнительный.
— Тень, можешь сделать одолжение? — поинтересовался я.
— Только если ты пообещаешь подробно объяснить, что случилось с этим вампиром, — ультимативно потребовал он. Тоже мне, неразрешимая задача! Можно подумать, просто так я бы всё скрыл, лишь бы помучить своего неординарного двумерного спутника!
— Договорились. Посмотри, деревня действительно в той стороне, или нет? Сможешь?
— Проблем быть не должно, тем более с определением направления. В крайнем случае, если деревни не окажется там, поищу вокруг и вернусь к тебе по прямой.
Вернулся он почти сразу же; я даже не успел оглядеться толком.
— Там она, там, всё правильно, — обнадёжил он. — Вроде даже не очень далеко. Только поосторожнее; ничего конкретного я не видел, но вроде бы вампир не единственная неприятность в окрестностях.
— Ты думаешь, он потерпел бы конкуренцию? — с сомнением уточнил я.
— Ну, ты же у нас, в конце концов, специалист по нежити, — дипломатично ушёл от ответа он.
— Принимая во внимания личность этого чистоплюя, он бы не стал возиться со всякой гадостью до тех пор, пока оная гадость ему не мешает. Так что я скорее склонен поверить твоему чутью.
— Вот спасибо! — недовольно фыркнул он. — Я свою часть договора выполнил, теперь рассказывай. Почему вампир преставился в муках, отведав твоей крови?
— Так ты же и сам небось догадался, — удивился я. Юдола была явно не в себе, поэтому сболтнуть лишнее, да и вообще вызвать неудобные вопросы, я не боялся, и спокойно разговаривал с плоским товарищем вслух.
— Более или менее. Мне, может, слушать нравится больше, чем думать самостоятельно, так что не выкручивайся, а поясняй. Тем более, обещал.
— Хорошо, как скажешь. Тут всё на самом деле просто. Ты же замечал, наверное, что мне гораздо удобнее пользоваться не отдельными магическими конструкциями вне тела, то есть заклинаниями, а использовать собственное тело как проводник стихии. Я в этом отнюдь не одинок; скорее, наоборот, привычку пользоваться заклинаниями можно считать чудачеством. А за столько лет работы со стихией подобным образом, напрямую, в организме возникают закономерные изменения. Устойчивость к ожогам — из той же серии. Объясню на примере живой крови. Её химический состав остаётся абсолютно прежним, но изменяется жизненная сила, также содержащаяся в ней. Насекомые и животные, питающиеся исключительно химической составляющей крови, никак не взаимодействуют с этой изменённой силой, поэтому комары меня кусают с тем же удовольствием, что и всех остальных людей. А вот вампиры жрут по большей части именно энергетическую часть, за счёт чего продлевают своё существование. То есть, глотнув крови опытного огневика, он в прямом смысле хлебнул жидкого огня, от чего,
собственно, и помер. Я удовлетворил твоё любопытство?— Да, вполне, — степенно ответил Тень. — А если бы ты был не огневиком, а водником?
— Мне бы очень не повезло, — я пожал плечами. — Маги огня по многим причинам являются объективно лучшими борцами с нежитью, и это — одна из них.
— Погоди, а умёртвия? Они ведь тоже выпивают жизненную силу, и они тоже нежить? Если бы эти изменения были временными и проявлялись только тогда, когда ты имеешь доступ к стихии, всё понятно: при появлении этих тварей прячутся все, кто только может. Но это же именно свойство твоего организма, я правильно понял?
— Уф, ну, ты и спросил! Я даже не знаю, что тебе ответить; всё-таки, я не теоретик. Наверное, во-первых, дело в том, что умёртвия — это не просто нежить, а порождения божества, что, как ты понимаешь, придаёт им особый статус. А, во-вторых, важен механизм поглощения этой самой энергии и её тип, который используется тем или иным не-мёртвым. В частности, умёртвия жрут вообще всё, начиная от эмоций и заканчивая душой. Вампиры же более узкоспециализированные твари, они пьют кровь и тот сорт жизненной силы, что содержится именно в ней, причём для поддержания своего существования им подходит исключительно человеческая кровь. Вот где-то здесь и лежит нужный тебе ответ.
— И тебе никогда не было интересно, почему твоя кровь смертельно опасна для вампиров? — опешил он.
— Ты неверно формулируешь вопрос, — я слегка поморщился и отвлёкся от разговора. Нам с Юдолой предстояло перебраться через небольшой ручей, текущий в тенистой ложбине. Вяло бредущая за мной девушка под ноги не смотрела, постоянно спотыкалась, едва не падала (от этого её постоянно удерживал я), и при этом умудрялась оставаться столь же безучастной к окружающему миру. Понимая, что перешагнуть ручей она не догадается, я вынужден был подхватить её на руки и перенести через водную преграду, аккуратно поставив на ноги на той стороне. Тень не подначивал и не торопил, терпеливо дожидаясь, пока я вернусь к прерванной теме. — Так вот, — сообщил я, вновь продолжая трудный путь по лесу, бдительно выглядывая коряги и глядя под ноги не столько себе, сколько своей невменяемой спутнице. — Ты неверно формулируешь вопрос. Я прекрасно знаю, почему моя кровь опасна для вампиров, и я тебе об этом уже рассказал. Другое дело, я никогда не задумывался, почему то же самое не работает с некоторыми другими видами не-мёртвых. К примеру, обыкновенный упырь, представься ему такая возможность, с огромным удовольствием подзакусит мной, и даже изжогу не заработает.
— Может, потому, что упырь поедает уже мёртвое тело, а вампир предпочитает кусать живых?
— Вряд ли. Упырю зачастую приходится ещё это тело привести в такое состояние, а оно оказывает бешеное сопротивление. Меня же при тебе кусал упырь; как ты помнишь, он не пал прахом после этого.
— Извини, я не успел за ним понаблюдать достаточное количество времени, — ехидно парировал он. — Вампир тоже не мгновенно сдох. К тому же, по нему ещё понятно было, что ему больно. А вой ярости и вой боли упыря я, увы, вот так на слух не различаю. Ладно, оставим тему, в которой ты и сам ничего не понимаешь. Тем более, у меня есть ещё вопрос. Почему эта девчонка в таком состоянии?
— Нашёл менталиста! Я-то почём знаю? Может, чары вампира проникли слишком глубоко, и их исчезновение вызвало шок; может, она и сама в него влюбилась, начитавшись книжек. А, может, всё вместе. Предваряя твой следующий вопрос, я точно так же не знаю, выйдет ли она из этого состояния когда-нибудь, сама или с помощью целителей.
— Какой-то ты скучный сегодня. С вампиром не подрался, ответить толком ни на один вопрос не можешь. Устал?
— Благодаря тому, что с вампиром я не подрался, нет, не устал, даже наоборот, — отмахнулся я. — И, представь себе, я абсолютно доволен, что всё обошлось парой фингалов и сломанным носом.