После заката

Меж тем дорога вынырнула из леса, потянулись поля, под колесами вновь зашуршал асфальт. Не стоило заглядывать в атлас, чтобы понять: цель их путешествия, Загривье, неподалеку. Единственный здешний центр цивилизации. Как убедился Кирилл после дотошного изучения карты-километровки, к названиям всех остальных деревень в радиусе пятнадцати километров присовокуплялась пометка курсивом в скобочках: нежил. Давняя война страшным катком прокатилась по населенным когда-то местам — неподалеку летом сорок первого происходила страшная мясорубка, именуемая историками «боями на Лужском рубеже».

Вдали показались первые дома. Кирилл со слабой надеждой достал сотовый телефон — а ну как здесь заработает? Тогда надо будет позвонить, предупредить, что подъезжают…

Надеялся он напрасно — стилизованное изображение антенны оставалось по-прежнему перечеркнутым, мобильником здесь можно фотографировать окрестные пейзажи, или использовать его в качестве будильника, или сыграть от безделья в «тетрис»… Только применить по прямому назначению нельзя.

Однако дозвонились же они сюда из города, значит чья-то зона покрытия зацепляет и эти Богом забытые места… Цифры кода оказались незнакомые, и оператора сотовой связи по ним Кирилл не опознал, — ничего, узнает и купит еще один телефон, подобрав подходящий тариф, чтобы не оставаться без связи при поездках.

Если они, поездки сюда, вообще будут… Но, судя по настрою благоверной, — всенепременно будут.

Когда мимо мелькнула белая табличка с надписью «ЗАГРИВЬЕ», Марина бросила быстрый взгляд на спидометр. Констатировала:

— Сто восемьдесят семь кэмэ, как одна копеечка. А по прямой… сколько ты говорил?

— Чуть больше сотни…

Неудивительно, что после войны большинство здешних селений не восстановили. Очень уж дорога неудобная — чтобы попасть сюда с Гдовского шоссе, приходится давать изрядного крюка, объезжая громадное болото с названием Сычий Мох. А по прямой от города — с востока, через реку Лугу, вообще не проехать: нет ни моста, ни паромной переправы.

— Не беда, даже на уик-энды можно ездить, — бодро сказала Марина. — Считай, под боком. Вон, Новотоцкие дом на Ладоге купили, в Карелии. Девять часов за рулем — раз в год в отпуск выбираются. А платили, между прочим, на пять тысяч дороже. По ценам трехлетней давности.

Кирилл кивнул.

И тут же пожалел об этом движении — голова откликнулась резкой болью.

2

Объявление, найденное Мариной в бюллетене недвижимости, и впрямь поразило несуразно низкой ценой.

Нет, хорошенько порывшись в пресловутом издании, можно было отыскать еще более смешные суммы. Но даже на фотографиях видно: предлагаемые к продаже дешевые строения — хибарки чуть больше собачьей будки размером — служат отнюдь не для отдыха. Для той самой садово-огородной каторги. Жить в них нельзя, лишь хранить сельхозинвентарь. Ну разве что иногда заночевать на раскладушке, припозднившись после праведных трудов к последней электричке. Впрочем, продавались задешево и большие, ладные деревенские дома — но где-нибудь в тмутаракани, в новгородской, псковской или вологодской глубинке.

Здесь же… Кирилл первым делом заподозрил опечатку в объявлении: или наборщики пропустили нолик, или по ошибке указали рубли вместо долларов или евро… Никак не могут стоить столько крепкие жилые дома с обширными участками в Кингисеппском районе Ленобласти. Город Кингисепп (поименованный так в честь пламенного эстонского революционера) — совсем рядом, в ста километрах по Таллиннскому шоссе. Почти пригородная дача получается… Не бывает такого.

Он озвучил свои сомнения. Марина настаивала: позвони, что теряешь? Телефон в объявлении был указан областной. Судя по коду, агентство недвижимости располагалось в городе Сланцы. Ничего удивительного, Кингисеппский и Сланцевский районы граничат.

Кирилл позвонил, предчувствуя: даже если не опечатка, то какой-то лохотрон. Какой именно, так сразу и не представить, но наши люди куда как изобретательны в деле выманивания наличности у сограждан. Например, если дом действительно так хорош, может моментально объявиться второй покупатель, вернее — лжепокупатель, и предприимчивый продавец устроит аукцион — торг дело азартное, увлекшись, можно невзначай выложить сумму, раза в полтора-два превышающую рыночные цены…

Однако в телефонном разговоре ничего подозрительного не прозвучало: да, цифра правильная. Нет, никаких агентств, дом продает наследник, напрямую. Да, денег у него хватает, и единственная цель — избавиться от загородной обузы. Нет, цена фиксированная, никаких аукционов. Да, приезжайте и смотрите, понравится — покупайте. Деньги взять с собой? — да зачем же, расплатитесь позже, в городе, при оформлении.

Абсолютно ничего подозрительного не прозвучало. И по какому-то капризу логики именно это показалось Кириллу неладным. Раз не просят приехать с деньгами — надо надеяться, что потенциальных покупателей в Загривье не бьют ломом по голове и не зарывают на скотном выгоне. Но жульничество вполне вероятно. Например, чуть погодя объявится еще какой-нибудь наследник, чьи интересы продажа ущемляет — и объявит по суду сделку незаконной. Ищи-свищи тогда продавца с твоими денежками…

Казалось, собеседник — мужчина с уверенным голосом — уловил между слов сомнения Кирилла. И предложил: вы с кондачка не решайте, приезжайте в Загривье в любое время, поживите пару дней (совершенно бесплатно, разумеется!) — присмотритесь хорошенько и к местам, и к дому.

Кириллу предложение понравилось. И не только потому, что за два дня можно не спеша выявить все недостатки потенциальной покупки — печь с плохой тягой или гнилое дерево под слоем свежей краски. Можно будет и с местными потолковать, в деревне шило в мешке не утаишь, все расскажут, про самых дальних родственников-наследников вспомнят.

Хорошо, сказал он, как и когда нам это осуществить?

Да когда удобно, но если затяните, могут другие желающие объявиться. Нет, сам он приехать не сможет: работа такая, что выходные крайне редко и нерегулярно выпадают. Но у соседа лежат ключи, и есть с ним предварительная договоренность как раз о возможном двухдневном визите покупателей. Позвоните ему, скажете, что от меня, условитесь о времени, — собеседник назвал имя соседа и десять цифр федерального номера.

Через две недели Кирилл и Марина поехали в Загривье.

3

В общем и целом, деревня понравилась обоим.

Дома большие, справные, все как один на высоких фундаментах, сложенных из грубо обтесанного дикого камня. Кирилл где-то вычитал, что давным-давно эту архитектурную особенность русские крестьяне позаимствовали у аборигенов здешнего края, у чухонской народности водь. По крайней мере, можно не опасаться, что нижние венцы у покупки окажутся гнилыми.

И расположены дома вольготно, привольно — не то что в скученных шестисоточных садоводствах, где волей-неволей живешь под пристальными взглядами соседей.

Да и пейзаж неплох — с двух сторон поля, за ними, вдалеке, километрах в пяти-шести, темнел лес. С двух других сторон к Загривью примыкала вытянутая, дугой изогнувшаяся возвышенность. Местами она тоже поросла лесом, местами поляны перемежались с зарослями кустарника. Вот и название деревни объяснилось — наверняка такие протяженные и неширокие возвышенности в местном сленге как раз именуются гривами.