Последнее дело императрицы

– Попробуй, — произнесла она и снова закашлялась. Теро вежливо ждал, когда приступ утихнет.

– Не хочу лишних трудностей. — Под её пристальным взглядом откинул назад прядь волос и поправил ворот новенького мундира — демоны побери, какой красавчик. — Я вот что предлагаю: вы подпишете отречение от престола, и разойдёмся друзьями.

– Я подпишу, — легко согласилась Орлана.

Теро изобразил свою коронную улыбку. Он, конечно, не хотел растягивать удовольствие от общения с императрицей. Его ждали куда более интересные занятия, ведь нужно было праздновать победу. Но за спиной стоял Сайоран и смотрел ему в спину.

– Что ж… так сразу? Я приготовился к полемике.

– Какая разница. — Она ощутила, как опять дёргается уголок губ. Щека всё ещё ныла. Орлана не видела себя в зеркало, но подозревала, что там расплылся синяк: слишком больно было прижиматься левой щекой к стене камеры. — Я откажусь, меня ударят по лицу, и я соглашусь.

Глаза Теро стали умильными, как у щенка, который выпрашивает угощение с хозяйского стола.

– Зачем вы так? Мы не сволочи какие-нибудь. Мы…

Выразительно кашлянул Сайоран за его спиной.

– Да, я помню. Свобода, равенство, братство, — заключила Орлана.

Кровь из пореза уже не текла, наверное, в ней и крови стало слишком мало — ушла вместе с теплом.

– Только быстрее, — сказала бывшая императрица и хрипло выдохнула.

Пока Теро ходил в её кабинет за указом, уже написанным на гербованой бумаге, она ждала, склонив голову. За спиной пересмеивались вполголоса солдаты, у стены замер Сайоран. Его пальцы, унизанные кольцами, сложились перед грудью в подобие купола. Гладко причёсанные волосы лоснились.

Орлана рассматривала глубокие царапины на светлом дереве. Похоже, стол приложили обо все углы в замке, пока тащили сюда.

– Вот. — Теро ласково пододвинул указ к ней, и в поле зрения Орланы попала его кисть в алой перчатке — такие носили высшие военные чины. Подвижным пальцам было тесно в тюрьме из кожи демона, они выписывали в воздухе замысловатые фигуры.

Она подняла со стола солнечное перо. Онемевшие мышцы плохо слушались, и Орлана испачкала чернилами стол и свои руки. Теро стоял над ней, как будто всё ещё не верил, что она подпишет, и рука императрицы застыла, оставив на бумаге указа миниатюрную кляксу.

– Голова не болит, лорд консул? — поинтересовалась она, кривя губы уже просто по привычке. Только ноющая боль в щеке напоминала Орлане о том, что она ещё жива. Всё остальное тело онемело. — Охрана всю ночь под дверью моей камеры болтала, как было весело.

Теро заулыбался ей, как старой знакомой, а из угла послышался странный звук. Кажется, лорд хаоса скрипнул зубами.

– Спасибо за заботу, но нет. Здесь у вас прекрасные целители!

– А со мной-то что будет? — выдала она тяжело, словно толкнула большой камень.

– А что вы хотите? — Теро подался вперёд, словно боялся не уследить, как императрица поставит подпись.

– Хочу похоронить мужа и сына.

– Конечно, — сладко пропел он, склоняясь так, что Орлана почти ощутила его дыхание на своей макушке. Мимолётное движение — она ощутила, как Теро бросил взгляд на Сайорана. Тот качнул головой. Сжатые в ниточку губы не дрогнули.

Она не была дурой и прекрасно понимала, что никуда из подземелья её уже не выпустят, но Теро хотел петь о красивом, и Орлана пела вместе с ним.

– Когда? — Она подняла перо и удержала его между ладоней, вызвав у Теро тяжёлый вздох: он-то уже надеялся на быструю победу.

Теро зевнул, даже не пробуя прикрыться. Он откровенно скучал: общество императрицы ему надоело. Хотелось общества беззаботных юных леди, которых наверняка впечатлят алые перчатки и новенький мундир. Он скучал и выстукивал по столу незамысловатую мелодию.

Орлана смотрела в сторону. Там стена её приёмной, которая раньше могла превратиться во что угодно, подстраиваясь под желания гостей, норовила выкраситься в зелёный цвет — как в кабинете. Но магия затухала, и стена снова становилась грязно-серой.

В их мире императрица была не просто посаженной куклой, которую все привыкли слушать. Здесь сам мир выбрал её, и только мир мог низвергнуть обратно, а никак не повстанцы, возомнившими себя вершителями справедливости. У них был только один выход — заставить её подписать указ, заставить уйти по доброй воле.

По доброй, добрее не придумать.

– Так когда? — повторила Орлана, резко оборвав повисшую паузу: тишина и воображаемые смешки солдат за спиной уже действовали на нервы.

– Видите ли, ритуал уже провели. — Теро прошёлся перед ней — от стены к стене, — заложив руки за спину, изображая деловитость. Деловитость ему не шла. — Так что вам не нужно беспокоиться об этом.

– Да, вот ещё что… Мы никак не можем найти вашу дочь. Где она? — неожиданно вступил в разговор Сайоран. Орлана этого не ждала.

Она хотела бы надеяться, что лорд хаоса не заметил, как дрогнули её руки, но солнечное перо вырвалось из пальцев и полетело на пол. Раздался короткий звон, и лужица чернил растеклась у неё под ногами. Орлана бездумно отодвинулась на самый край стула.

– Ох, не беспокойтесь. Я принесу ещё одно.

Теро исчез за дверью кабинета. Когда он вернулся, Орлана произнесла твёрдым голосом:

– Она умерла.

Губы Сайорана дёрнулись.

Теро спокойно, как будто на чаепитии у друга, опустился на место напротив. Кисти в алых перчатках легли на стол, едва-едва не касаясь друг друга. Он выжидательно взглянул на Орлану — хотел подробностей или оправданий или просто решил, что если станет смотреть так выжидательно, она скажет правду.

Но она не успела придумать ни того, ни другого: портал снова открылся, и под дружные подзадоривания солдат в комнату вплыла служанка в форменном платье. На вытянутых руках она внесла фарфоровое почти прозрачное блюдце с тремя пирожными и опустила его перед Теро.

– Просили распорядиться, какие приготовить к вечеру.

Тонкой ложкой Теро поддел кремовую розу.

– Когда умерла? — Оторвавшись от прелестной служанки, он вернулся взглядом к Орлане и попробовал заглянуть ей в глаза. — Добрые маги сказали мне, что она просто ушла, чтобы э-э-э… разобраться в себе.

– Это неправда. — Орлана поморщилась, когда случайно каблуком сапога наступила на осколок солнечного пера. Стекло раскрошилось. — Я не могла сказать, что Эйрин умерла, потому и пустила слух, что она ушла.