Последнее Евангелие

— Костас?! — Голос Джека эхом отозвался в тоннеле. — Хелена?!

Никто не отзвался. Джек сел на корточки, перекинув ручку сумки через голову. Потом встряхнул волосами и вытер лицо. Может быть, они решили вернуться в первую церковь — в придел святой Елены? Джек взглянул на часы. Осталось двадцать минут. «Боже, сделай так, чтобы Морган успел!» Джек крепко сжал сумку. Что бы ни случилось, теперь мир узнает обо всем!

Он поднялся на ноги и осторожно двинулся к выходу из придела. Смахнув капли, стекающие с волос на лоб, Джек посмотрел на грязную ладонь. Ну и измазался же он, пока полз по тоннелю! Впереди показалась решетчатая дверь в придел святой Елены. Распахнутая настежь! Вокруг центральных колонн и в самом дальнем углу, где находилась лестница, ведущая наверх, в храм Гроба Господня, дрожало пламя зажженных свечей. Джек сделал шаг вперед и замер. Что-то тут не так… И вдруг услышал странный звук, никак не вписывающийся в атмосферу древнего подземелья. Металлический… Словно взвели курок. Так и есть! Джек взял себя в руки, сердце бешено колотилось в груди. Выбирать не приходится. Выход теперь только один. Джек медленно вошел в придел.

— Доктор Ховард! Рад снова встретиться с вами.

Какой знакомый голос! С легким восточноевропейским акцентом. Голос из катакомбы, где Джек с Костасом побывали два дня назад. Голос человека, скрывавшего в тени. Джек вдруг почувствовал, будто холодная рука сжала его желудок. Хелена была права!

Не говоря ни слова, Джек шел по неровному каменному полу, стараясь не смотреть на свечи, чтобы глаза привыкли к темноте. Незнакомец снова прятался в тени у алтаря и статуи женщины, держащей крест. Святая Елена. Джек остановился, широко расставив ноги, и осмотрелся по сторонам, пытаясь увидеть в темноте друзей.

— Покажи мне их! — с вызовом крикнул он.

Повисла гробовая тишина. Потом кто-то щелкнул пальцами, и на свет вытолкнули человека в растрепанной монашеской накидке. Ерева! Лицо ее распухло и было покрыто ссадинами. Девушка, споткнувшись, упала на один локоть.

— Я ничего им не сказала, Хелена, — выпалила она, вглядываясь в темноту. — Меня выследили!

Джек заметил глушитель пистолета, прижатый к шее девушки. Ереву тут же уволокли обратно в тень.

— Видите, мы знали, где вы, все это время, — сказал незнакомец Джеку, скрывая лицо. — Глаза и уши наших братьев, готовых на что угодно, повсюду.

Незнакомец снова щелкнул пальцами. Из темноты толкнули бородатого мужчину. Старый епископ прижимал к груди витиеватый армянский крест. Старик с мольбой смотрел на Джека, покачиваясь из стороны в сторону. Из тени показался ствол с глушителем. Джек бросил взгляд туда, откуда говорил незнакомец, и крикнул:

— Один из ваших братьев, готовых на что угодно?

Епископ быстро залепетал что-то на своем родном языке. Незнакомец в тени повернулся к нему и со злобой в голосе прошептал пару слов на латыни. Старик резко замолчал, остолбенев на месте, а потом затрясся мелкой дрожью и зарыдал.

— Видишь? — Незнакомец обратился к Джеку. — Любой готов на что угодно ради нашего благого дела!

— Покажи мне их! — повторился Джек.

Незнакомец заговорил с кем-то по-итальянски, обращаясь в темноту.

— Слушаю! — добавил он в конце, щелкнув пальцами.

Послышалась возня и громкое ругательство. Костаса вытолкали на освещенную середину зала. Он еле удержался на ногах. Рот залеплен скотчем, руки связаны за спиной. Было слышно, как Костас дышит, тяжело втягивая воздух ноздрями. Грудь высоко вздымалась с каждым вдохом. Джек заметил, что к шее Костаса тоже приставлен ствол с глушителем, а рука, державшая пистолет, перевязана. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове. «Этот человек напал на нас в Риме!» Костас поймал взгляд Джека. Глаза его казались огромными от отчаяния.

— Снимите скотч, — рявкнул Джек. — Он задыхается!

— Он нам не нужен, все равно ему больше нечего сказать, — проговорил незнакомец у алтаря. — Впрочем, как и вам, доктор Ховард.

Джеку вдруг стало отчетливо ясно: святилище превратилось в место казни. Он мельком взглянул на часы. Осталось всего десять минут. Надо потянуть время.

— Полагаю, мелкие беспорядки на улицах не были случайным совпадением, — проговорил он. — Поножовщина у Стены Плача, комендантский час, обрыв электросети?

— Все сработало нам на пользу, — отозвался незнакомец. — Проникнуть в группу экстремистов никогда не составляло большого труда, на какой бы стороне они ни выступали.

— Когда мы впервые встретились, вы, помнится, говорили, что хотите положить всему этому конец.

— Просто мне нужно было убедить вас.

— Но вы рассказали нам правду о Клавдии, о консилиуме и о последнем Евангелии!

— Мне нужно было убедить вас. Для того чтобы вы продолжили поиски и вывели нас в нужное место. Вы неплохо послужили нам. От Нарцисса было известно, что Плиний Старший взял то, что Клавдий передал ему в Риме, а также, что Клавдий бывал в лондонской гробнице. Остальную работу сделали вы. Вилла Гетти, женский монастырь в Санта-Пауле, и вот теперь здесь. Проследить за вами оказалось совсем не трудно. Ваш молодой коллега-американец слишком доверяет своим друзьям. Хотя теперь это уже не важно…

— Джереми! — Джек почувствовал, как холодная рука снова сжала желудок.

— Он жив. Пока жив. Так же, как и ваши друзья в Неаполе. Они пока в гостях у нашей большой и дружной семьи. — Незнакомец кивнул на человека в тени, державшего Костаса на прицеле. — Когда придет время, все произойдет очень быстро. Пуля в голову, душа в ад. Так было всегда.

— Откуда вы знали, что я никому не расскажу о консилиуме?

— Ну, вы должны были держать всю историю в тайне, пока не найдете то, что искали. К тому же, помните, я намекнул о смертельной опасности, ведь за сокровищем гонятся и другие, наступая вам на пятки. И заметьте, нисколько не обманул. Я видел вас насквозь, доктор Ховард, когда вы сидели передо мной в Риме у могилы святого Павла. Вы услышали в моих словах сочувствие и родство душ. Я вселил в вас веру в победу. Но вам не скрыться от консилиума. Мы непобедимы!

— Вы хотели сказать, что это вам от консилиума не скрыться, — заявил Джек, оттягивая время. — Вы ошибаетесь. Я тоже видел вас насквозь. Вы не только рассказали нам правду о консилиуме, вы рассказали, что чувствуете. Вам нужно было исповедаться — ведь вы ведете двойную жизнь. Вы хотели освободиться. Но не хватило силы.

— Чушь! — воскликнул незнакомец дрожащим голосом. — Я никогда не покину мой монастырь. И в этом моя сила!

— Неужели вы считаете, что святой Павел хотел, чтобы все так обернулось? — спросил Джек.

— Святой Павел — наш основатель, — ответил незнакомец.

— Что? А я думал, Константин I Великий. Вы же сами говорили, что консилиум был восстановлен как тайный военный совет при его правлении.

— Он предвидел битвы, в которых нам придется сражаться, жертвы, которые нам придется принести… In nominee patris et filii et spiritu sancti. Наша война — война ради всего человечества! Дьявол вездесущ!

— Только в вашей голове, — заявил Джек. — Консилиум стремился к расколу церкви и порождал огонь. Вот оно, самореализация и самопоглощение.

— Я так не думаю, доктор Ховард, — холодно ответил незнакомец.

— Вы не долго протянете, если вашими последователями и поборниками будут подобные головорезы.

— Таких, как он, очень много! — Незнакомец махнул в темноту. — Как я говорил, у нас большая семья.

— Семья?! И как же ваша семья обращается со своими членами? Элизабет д'Агостино была моим другом.

— Ах, Элизабет. Моя ученица. Я вовлек ее в семью, но когда пришел момент вступить в наш монастырь, ей не хватило силы духа. В ее семье главным всегда считалась честность. И для нас это ценное качество. Но Элизабет предала. Нам известно, она пыталась предостеречь вас еще в Геркулануме. Уже тогда она понимала, на что обрекла себя.