Последнее лето ярла Ульфа

— Огня надо! — заорал кто-то во дворе. — Без огня погань не выкурим!

Плохая идея.

Для нас.

Если даже дом и не подожгут, дыма будет столько, что дышать не сможем. Значит, придется наружу лезть.

Или не придется, если труворовские вовремя поспеют.

Но был в предложении поджигателя и позитивный момент.

Атака прекратилась. Более того, черниговские герои убрались с подворья и даже раненых уволокли. Только покойники остались. И судя по ним, нас штурмовали отнюдь не лучшие воины. Ополчение. Смерды с луками и копьями.

Может, зря мы наружу не вышли?

Хотя мои кирьялы тоже, считай, смерды. В прошлом, конечно. Полтора года интенсивной муштры сделали из них профессиональных воинов.

А эти…

— Важин чужеродное мясо в расход пустил. — Измор тоже изучил павших и сделал собственный вывод.

— Хотел нас выманить? — спросил я.

— Возможно, — Измор стянул с шеи платок и вытер лицо.

— Сейчас бы искупаться, — вздохнул кто-то.

— Как бы тебя в крови не искупали, — проворчал Храфни-Ворон.

— Как бы нас не поджарили, — озабоченно проговорил один из Крумисонов. — Уж не смола ли в том бочонке?

— Сейчас узнаем, — сказал Измор, раздергивая лук.

Крепыш, который нес бочонок, свалился с воплем, заполучив стрелу в голень. Бочонок упал, треснул, из него потекло что-то черное.

— Смола и есть, — констатировал Дагбард. — Что делать будем, ярл?

— Ждать, — ответил я.

— И бить, — добавил Бысл, отправляя стрелу, которая угодила в грудь черниговцу, попытавшемуся поднять треснувший бочонок.

Ответом Быслу был град стрел, не причинивший никому вреда.

— Сможешь его поджечь? — спросил я Измора. — Пожар в воротах нам пригодится.

— Можно попробовать. Лучше четыре стрелы сразу.

Реально. Четыре окна, четыре стрелы.

— Командуй, — разрешил я.

— С той стороны дома лезут, — сообщил взобравшийся на ларь и контролировавший тылы через крохотное окошко под крышей молодой из последнего сёлундского набора, оставленный Медвежонком на хозяйстве. — Солому тащат.

— Ну-ка пусти! — Заря вспрыгнула на ларь, отпихнув дренга. Быстро защелкала тетива.

Судя по воплю, попала. И еще раз, судя по второму.

— Трое, — похвасталась она, спрыгивая. — Одного точно в глаз!

— Держи! — Ябирь сунул ей две стрелы с наконечниками, обмотанными пропитанной маслом тканью. И воткнул в щель между бревнами четвертую по счету горящую лучину. — Бьешь первой. Две стрелы — и прячься.

— Поучи меня еще, — ветеранским баском проворчала моя нежная девочка, наложила на тетиву обе стрелы разом, подожгла тряпку и отправила гостинцы в сторону ворот.

И, отстав от нее не больше чем на секунду, туда же метнули зажигательные стрелы Измор, Стрига и Бысл.

К сожалению, поджечь бочку со смолой не удалось. Черниговские проворно закидали огонь землей. Под прикрытием забора.

Да, эту возможность я не продумал.

Зато я позаботился о главном.

Шум сотен бегущих людей слышно издалека. Но даже его перекрыл яростный рев берсерка.

Он-то здесь откуда взялся?

Что самое важное для каждого вождя? Правильно, дружина. Важин оказался хорошим вождем. Очень вовремя отвел своих людей подальше от входа в мясорубку — атакующий клин северян. Благо все его парни были верхом.

В отличие от родового ополчения, возглавляемого тем самым Дедославом. Эти спешились для атаки на наш особнячок и вдобавок плотно облепили забор. Некоторые даже в два ряда. Вернее, в два уровня: стрелок на плечах «подпорки».

Таранный удар викингов расплескал это неорганизованное сборище, словно вепрь, ворвавшийся в курятник.

Медвежонок даже разбираться не стал, кто перед ним. Те, кто напал на наших, по определению смертники.

Из трех сотен племенного ополчения выжило от силы полсотни самых проворных, успевших убраться с улочки и дать деру чужими огородами.

Впрочем, может, и меньше полусотни. Нам было недосуг их ловить и считать.

Но Важин, как сказано выше, под первую раздачу не попал. Хотя вид имел бледный и невосторженный.

Потому что смыться ему не удалось. Варяги Трувора отрезали его от дороги. Атаковать их с ходу княжич не рискнул. Варяги, среагировав на кавалерийский топот, в секунды перестроились из бегущей колонны в стену щитов, которую не разбить и тяжелой франкской коннице.

Не рискнул, зато в живых остался. Наши, пустив на фарш ополчение, немного сбросили пар и отправлять Важина с дружиной к их племенным богам не стали.

Тем более что инициативу перехватил Трувор и решил провести разбор по закону, то есть по Правде.

— Как ты здесь оказался? — спросил я Медвежонка.

— И это вместо «как я рад тебя видеть, братишка»? — ухмыльнулся тот.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул я совершенно искренне. — И все-таки?

— Так драккары уже на воде, а с кноррами Витмид и сам управится. Вот я и подумал: вдруг вы со Жнецом все пиво выдуете? Без меня! Ладно. Тут вроде тоже управились, — он кивнул на окровавленные, в одном исподнем, трупы черниговских ополченцев. — Пойдем поглядим, как наш родич с остальными справляется.

Трувор справлялся неплохо. Как только право силы перешло с вражеской стороны на нашу, так сразу же оказалось, что никаких полномочий творить суд и расправу на чужой территории у Важина нет.

И если у кого и имеют место претензии, то не у него ко мне, а наоборот. А присутствие на месте беспредела еще и дружины моего родича Трувора сделало претензию не просто весомой, а очень весомой. И присутствовавший главный представитель полоцкого князя, а именно здешний староста, он же тиун, все наши требования одобрял заранее. Так что ни о каких перебитых здесь или где-то там родовичах речи больше не шло. Оно и понятно. Кто же платит виру за разбойников, налетевших среди бела дня и едва пожар не устроивших. К огню в эту эпоху деревянного зодчества относились с трепетом. И за предумышленный поджог карали минимум до третьего колена.

Важин отбрехивался отчаянно. Упирал на то, что его дружинники в драке не участвовали. Даже луков из налучей не вынимали. Мол, они приехали договариваться добром, а вовсе не кровавые разборки устраивать. А что он угрожал мне расправой, так это всего лишь оборот речи. Попытка надавить на собеседника, не более.

И ему почти удалось отбрехаться. Мол, не виноватая я. Просто рядом стояла. Во всяком случае, и полоцкий тиун, и Трувор, который не хотел заводить врагов-черниговцев, склонны были его отпустить за небольшой выкуп и компенсацию расходов по ремонту подворья.