Последнее: "Прости..."

Женщина подошла к цветам, уткнулась лицом в шероховатый бледно-зелёный лист, втянула в себя запах биогумуса, пытаясь уловить аромат родной земли. Но эта масса искусственная предназначалась лишь для того, чтобы комнатные цветы, которые были высажены заботливой рукой Евалии, не зачахли. Женщина всхлипнула. Солёная слеза предательски появилась в уголке глаза, скатилась по щеке, упала и растворилась в гумусе. Настоящая. Живая.

Щелчок вернул в действительность. Включился датчик оповещения, и из динамиков раздался ровный женский голос: «Доктор Евалия Аманти! Срочно пройдите в медицинский сектор! Повторяю! Доктор Евалия Аманти! Срочно пройдите в медицинский сектор!»

«Что-то случилось!» – мелькнуло в голове Евалии, но на рассуждения не оставалось времени. Женщина спешно покинула помещение, набегу смахивая непрошенные слёзы – признак минутной слабости.

В огромном отсеке-изоляторе собрались медицинские работники, чтобы узнать шокирующую новость: вирус, от которого бежали люди с планеты Земля, пробрался на борт корабля. Носителем смертельного вируса стал доктор Конрад Аманти.

Услышав это имя, Евалия потеряла сознание…

В голове звучала небесная музыка, как будто тысячный хор распевал ангельскими голосами псалмы. Евалия плыла на мягком мерцающем облаке в огромном безграничном пространстве. Вдали стал вырисовывать тёмный силуэт, который все ближе и ближе подплывал к женщине. «Что за лицо? Где я уже видела эти бездонные голубые глаза?» – беззвучно спрашивала себя Евалия. Человек подплыл к ней, взял её теплую руку в свои большие и уютные ладони и поднёс к губам.

– Адам, это ты? – в изумлении просила Евалия.

– Да, мой добрый доктор, я. Не мог уйти вот так, не попрощавшись.

– Адам, прости меня, если сможешь! Нет мне прощения. Я буду наказана за то…

Тёплая рука коснулась губ Евалии:

– Не надо. Ты выполнила свой долг. Я знаю, что был обречён. Ты, добрый доктор, не смогла бы меня излечить. Теперь мне не больно. Здесь хорошо. Не рви себе душу, Евалия. Я знаю, что с любовью можно преодолеть всё! Спаси его, он был мне братом…

– Адам, кого его? – раскрыв глаза от ужаса, спросила Евалия.

– Сама знаешь… сама всё знаешь… Ты можешь, только ты…

– Доктор Евалия, очнитесь! – голос медсестры вырвал из небытия.

В нос ударил запах нашатырного спирта. Евалия дёрнула головой и подняла тяжёлые веки.

– Где я? – пытаясь понять, спросила Евалия.

– Вам стало плохо, потеряли сознание. Как чувствуете себя? Вы в порядке?

– Да, кажется, да… А где Адам?

– Кто? У нас нет врачей с таким именем.

– Ах, да, он же… умер…,– прошептала Евалия.

– С вами точно всё в порядке? – спросила медсестра.

– Да… а как же Конрад? Как мой муж?

– Доктор Евалия, вы на корабль прибыли с сыном. Мужа с вами не было.

– Неправда. Сегодня сказали, что на корабле чрезвычайная ситуация. Я не сошла с ума. Упоминалось имя Конрада Аманти – врача, заразившегося смертоносным вирусом. Этот врач – мой муж! Я хочу видеть его!

– Доктор, вас не пустят к инфицированному, вы же сами понимаете! Будь он хоть Папой Римским. Больной обречён.

– Нет! Я обязана его спасти! Вы не понимаете… Мне Адам сказал, что я смогу спасти Конрада.

– Адам – плод вашего больного воображения. Доктор Евалия, вам надо немного отдохнуть. Я вам снотворного дам, и вы поспите… Всё будет хорошо, не переживайте.

– Я не хочу…, – но договорить Евалия не успела. Доза снотворного отправила её в темноту.

Главный врач корабля профессор Марк Гутман, надев защитный костюм, прошёл в бокс, который отвели инфицированному пациенту – доктору Конраду Аманти. Профессору надо было поговорить с доктором начистоту. По хорошему, чтобы избежать эпидемии на корабле, надо было Конрада умертвить, но перед тем, как это сделать, профессору требовалось понять мотивы поступка Аманти.

Преодолев несколько защитных шлюзов, профессор оказался в небольшом боксе. За подсвеченным со всех сторон столом сидел доктор-вирусолог Аманти: он работал с электронным микроскопом, потом уверенной рукой записывал результаты исследований в журнал. На звук открывшейся двери, доктор повернул осунувшееся лицо.

– А, профессор Гутман, входите. Извините, но чаем угостить не могу, – пытался отшутиться Конрад, чтобы немного разрядить атмосферу, понимая, что сейчас на него выльется шквал гнева от учителя.

– Что же ты сделал, Конрад? Как ты, врач с многолетним опытом в вирусологии, смог подвергнуть опасности наших людей? Как тебе удалось пройти медицинский осмотр? Ведь в карточке все твои анализы были в норме!

Откинув тёмную прядь волос со лба, Конрад глубоко вдохнул в себя воздух и произнёс:

– Да, действительно, анализы были в норме до того, как я подверг себя заражению…

Глаза профессора полезли на лоб от такого заявления.

– Ты сошёл с ума! Как ты мог? Зачем?

В боксе повисло молчание. Конрад поднялся со стула, выключив лампы подсветки стола.

– Марк, мы с тобой уже много лет знаем друг друга, и ты сможешь понять меня как учёный учёного: я изобрел и вакцину, и лекарство против вируса G26MG, но мои разработки остались на Земле. Мне надо было завершить начатое. Нужна была модель для исследования, но пронести на корабль ничего было нельзя. Поэтому в самый последний день перед полётом я умышленно себя инфицировал. Мы не можем знать, насколько чисты были анализы у проверенных перед полётом людей. Нельзя исключить эпидемию на борту. Но… я могу спасти всех. Первым из добровольцев, что испытает лекарство на себе, буду я, если, конечно, вы не прикончите меня раньше, – с грустной улыбкой произнес Конрад. – Я полгода исследовал вирус вместе с моим сводным братом Адамом, с которым, кстати, не виделись около пятнадцати лет, так как при разводе родители разделили нас: я остался с отцом, а Адам с матерью уехали в Израиль. Но это уже отход от темы. Так вот, у нас с братом получилось разработать вакцину, и создать лекарство, но мы не успели завершить исследования. Нашу лабораторию эвакуировали. В какой-то момент Адам, инфицированный вирусом, ушёл от меня. Думаю, он боялся за меня, так как до конца не верил в успех наших разработок. Что с ним стало – я не знаю. Но ты пойми меня, Марк! Я должен был завершить начатое! Все формулы у меня в голове, вот здесь, – постучал пальцем по лбу Конрад.

– Ты – сумасшедший! – прошептал профессор Гутман.

– В той же степени, в какой сумасшедши все учёные, – парировал Конрад. – Я просто прошу об одном: дайте мне завершить мои исследования. Я излечу себя сам. Если что-то пойдет не так – можете смело отправить меня к праотцам. Но… не сейчас. Мне многого не надо. Дайте возможность спокойно работать!

Профессор задумался. Он любил Конрада, как сына. Доктор Аманти был самым любимым его учеником, и уверенность, с которой говорил Конрад, вселяла надежду, что не всё так плохо.