Последнее слово

Собственно, на этом все и закончилось. Протокол о вскрытии составили, свидетели подписали. То, что Гале было нужно, она узнала. Теперь войти в квартиру можно было в любой необходимый момент.

Уходя, они снова захлопнули дверь на английский замок. А вот опечатывать нужды не было, хозяин действительно мог куда-то выйти или даже отъехать по своим делам. Но, скорее всего, он в претензии на соседей не будет, они ж ведь только о его здоровье и заботились.

Представители власти ушли, а Галя получила от сердобольной соседки номер ее телефона, чтобы девушка могла позвонить и узнать, не появлялся ли Савин. Соседка обещала проследить, чтоб в квартиру не влезли воры, ей не в новинку, вон, больше двух лет приглядывала.

А Галя отправилась домой, чтобы стереть с лица свой «боевой» макияж и одеться прилично, как и подобает серьезной сотруднице правоохранительных органов. Сегодня ей еще предстояла работа на Киевском вокзале. Вместе с Поремским они должны были произвести опознание рабочих, занимавшихся долбежкой стены, по фотографиям, привезенным тем из Калужской колонии.

2

Идея, которую Турецкий предложил своему высокому начальству, заключалась в следующем: провести в Доме журналистов, куда Александр Борисович уже много лет был вхож в качестве и внештатного работника пера, и почетного гостя, пресс-конференцию для сотрудников московских средств массовой информации, с обязательным приглашением представителей ведущих телевизионных каналов, чтобы информация о ней максимально широко прошла в прессе и по телевидению.

Ну уж в последнем Турецкий не сомневался — он собирался, помимо главной темы своего сообщения, подкинуть журналистам, охочим до сомнительных сенсаций, любопытный материал, касавшийся недавнего, «горячего» прошлого страны, в котором были замешаны так или иначе и криминал, и спецслужбы. Тема, конечно, всегда интересная, а если ее красиво подать, слопают за милую душу.

Договориться о пресс-конференции труда не составило. Едва в СМИ узнали, что речь пойдет о предотвращении террористического акта на Киевском вокзале — а о странном взрыве там пресса была уже наслышана, хотя никакой толковой информацией не владела, — все немедленно ринулись звонить в Управление Генеральной прокуратуры по связи с общественностью, чтобы уточнить и заявить о своем обязательном участии в пресс-конференции. Вопрос вызвал немедленный интерес, это было бесспорно.

В середине дня, заранее договорившись с корреспонденткой «Новой России», настырной, но очень симпатичной девицей, с которой Александр Борисович был в приятельских отношениях, о тех вопросах, которые он собирался осветить, и объяснив ей, в чем должна была заключаться помощь ему с ее стороны, он прибыл на своем синем, сверкающем «пежо» к подъезду Домжура, как его называли свои.

В фойе, в ожидании начала, толпился молодой народ. Турецкого многие знали, и он тоже был знаком со многими, поэтому, проходя к мраморной лестнице, ведущей в большой зал, без конца кивал, улыбался, с некоторыми здоровался за руку и выглядел при этом словно именинником. А народу собралось столько, что в помещении, где обычно проводятся пресс-конференции, все просто не уместились бы, вот и перенесли в большой зал.

Александр Борисович встал из-за стола на сцене, где он сидел вместе с представителем ИТАР-ТАСС, главным, так сказать, организатором действа, подошел к краю сцены и заговорил о том, что его привело, собственно, сюда, под «перекрестный огонь» ведущих представителей пера. Оглядывая зал, забитый журналистами с диктофонами и фотоаппаратами в руках, телеоператорами с их громоздкими камерами, осветителями, готовыми «врубить» свои слепящие лампы для съемки, Турецкий отметил присутствие Лины, которая также заметила его взгляд и с улыбкой подмигнула: мол, все в порядке, договоренность прежде всего.

Он решил напрочь отказаться от всякого рода эмоций.

Рассказ о предотвращенной катастрофе — теперь можно было вещи называть своими именами — прозвучал сухо и спокойно, тон выступления первого помощника генерального прокурора был скорее констатирующим, объективно фиксирующим ряд прошедших событий, нежели живописующим трудности, с которыми пришлось столкнуться следствию. В итоге получалось так, что все события развивались как бы и не совсем по воле террористов, а отчасти даже вопреки их желаниям. И в этом лукавстве, попутно отмечал про себя Турецкий, имелась своя правда, пусть и горькая, которой больше всего подошло бы определение «повезло». Но с другой стороны, и сказать также, что события происходили под контролем правоохранительных органов, конечно, было бы определенной натяжкой. Однако то, что они и без внимания не оставались, — это тоже факт.

Тут Александр Борисович с трудом сдержал улыбку, подумав, что тот милиционер на вокзале, разумеется, очень подходит под категорию «внимательных наблюдателей», знали б об этом корреспонденты, сидящие в зале, — вот бы повеселились.

Хитрая постановка проблемы не укрылась тем не менее от чутких «акул пера», в зале загомонили. Значит, пока не стали перебивать вопросами, надо было несколько обострить тему. Не сильно, но заинтересовать народ обязательно. И Турецкий обратился к истории. Точнее, к слухам, которые циркулировали вокруг некоторых важнейших исторических фактов.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал присутствующим о похожем скорее на миф указе Комитета Обороны, подписанном Сталиным по поводу минирования важнейших объектов Москвы. Не стал разочаровывать слушателей, что и сам разделяет такую точку зрения, ибо никаких конкретных документальных подтверждений сему факту пока не найдено, да и вряд ли теперь что-то всплывет.

Тут от него маленько досталось органам госбезопасности, поторопившимся уничтожить все следы, может, и справедливого тогда, в сорок первом году, с точки зрения текущего момента решения, но чрезвычайно опасного для потомков. Дело-то оставлено, по сути, бесхозным, и если все известное — правда, то любой, кто о нем осведомлен, уже способен представить для общества в целом потенциальную опасность. Короче говоря, так это или не так, а некоторые подтверждения, к сожалению или счастью, получены. Это не означает, что план минирования был выполнен полностью, по всем указанным ста объектам в столице, возможно, успели заминировать всего несколько сооружений, и часть этих «закладок» уже найдена. Но главная трудность в данном случае у следствия заключается в том, что практически не осталось свидетелей, производивших те работы.

И, кстати, пользуясь случаем, он, помощник генпрокурора, вынужден обратиться с этой трибуны к людям, которые были причастны к исполнению постановления о «ста объектах». Он убедительно просит их, не пожалев своего времени, найти возможность встретиться с ним либо передать известную им информацию по телефону. Если надо, он готов и сам немедленно подъехать, ибо любая оказанная помощь в этом деле будет неоценимой.

Турецкий продиктовал свой контактный номер телефона и перешел к рассказу о том, как удалось отыскать живого свидетеля, который и дал точную информацию о минировании Киевского вокзала, в то время как террористы такой информацией не обладали. И в этом отчасти тоже причина их неудачи.

Ох как мгновенно журналюги ухватились за слово «неудача»! Так, значит, все-таки была совершена серьезная попытка теракта? Значит, угроза была действительно страшной, а теперь господин Турецкий просто микширует событие, пользуясь чужими просчетами?

Вот этого момента он и ожидал. Раз посыпались вопросы уже без вмешательства ведущего пресс-конференцию, значит, самое время перехватить инициативу.

«Воображаю, что творилось бы тут сейчас, если бы я рассказал им про расстрелянный состав заключенных…»

И Александр Борисович бросил беглый взгляд на Лину. Та быстро поняла и послушно, как ученица в классе, подняла руку. Турецкий немедленно отреагировал, тоже поднял одну руку, призывая к тишине, и протянул другую в сторону Лины, говоря при этом:

— Господа, только не надо базара! Давайте установим цивилизованную очередь, и я обещаю вам ответить буквально на каждый ваш вопрос. Слово даю. Предлагаю начать с дамы. Я слушаю вас, девушка, представьтесь, пожалуйста.

— Еженедельник «Новая Россия», Капустина. Скажите, Александр Борисович, вот на фоне происходящих событий, у которых нет «железного» официального подтверждения, как никто не может и толком их опровергнуть, не выглядит ли ваша информация еще одной, далеко не первой уже, попыткой наших доблестных правоохранителей, в том числе и Генеральной прокуратуры, сбросить со своих плеч ответственность за то, что террористы продолжают действовать, как хотят, несмотря на жесткие обещания властей «утопить их всех в сортире»?