Последнее танго в Тегусигальпе
Шрифт:
– Почему, Ирин? Ведь сейчас… ээ… конец рабочего дня.
– И завтра еще один рабочий день, а я пью с начальником. Конечно, нет, Борис.
– Но, Ирочка… Слушай, давай присядем вот сюда, на диванчик?
– Руки распускать не будете?
Борис Эдмундович сглотнул.
– Я же знал, что ты - умненькая девчонка. Ладно, давай отбросим условности. Ты меня заводишь, детка. Очень…
– Догадываюсь, - Ира и не думала отводить от лица босса озорной взгляд.
– Слушай, ну… э-э… давай, что ли, потрахаемся?
–
– Нет, Борис Эдмундович. Этого между нами быть не должно.
– Но почему? Что сейчас мешает? У тебя же мужа больше… Ну, сама знаешь. Или у тебя есть кто-нибудь?
– Нет, Борис.
– Ну, так и почему? Ирочка, ты же взрослая девочка, должна понимать, так мы сбли..
– Нет, Борис, - еще раз повторила Ира.
– Могу объяснить вам почему.
– Ну, будь добра, - прищурился босс.
– Денег надо, так я…
– За деньги вы и так можете получить желаемое.
– Ирина, но мы сблизимся, станем лучше понимать друг друга…
– Нет, - ответила Ира.
– Слушайте, давайте действительно немножко выпьем.
Босс, как мальчишка, бросился к бару, смешал для Ирины джин с тоником, добавил льда.
– Вы мне тоже импонируете, Борис.
– сказала Ира, залпом отпив половину содержимого бокала.
– Но я не могу. И это для вашей же пользы. Представьте, что будет, если о нас узнают? Или начнут догадываться? Злословить? Информация может выйти за пределы корпорации. Пойдут слухи, Борис. А вдруг прослышат пресса или блогеры? И как вы будете выглядеть в глазах общественности? Нефтяной магнат завел интрижкой с вдовой погибшего сотрудника. Вам будет приятно читать такой заголовок?
– Нет, - мрачно ответил босс.
– Но ведь мы будем молчать! Никто не узнает!
– Ой ли! Вы недооцениваете бдительность собственных сотрудников. Интимные жесты, взгляды… В конце концов, вы просто станете относиться ко мне лучше, чем к остальным. А это - замечают, Борис.
Ира всегда намеренно игнорировала его предложения перейти на «ты».
– Слухи непременно поползут. Я не хочу быть их причиной. Верите - нет, но мне куда приятней видеть в вас тирана и деспота.
– Но слушай, необязательно ведь, чтобы расползались слухи… Я могу не подавать вида, в конце концов. Могу оштрафовать тебя на людях, но наедине вернуть деньги.
– Нет, - ответила Ира.
– И поверьте, так будет лучше.
– Слушай, Ира, я тебя просто хочу, - прорычал Борис Эдмундович.
– Хочешь, в ноги упаду? Как тебе: один из самых могущественных людей государства валяется в ногах у секретарши?
– …И высматривает что-то у нее под юбкой, - рискованно пошутила Ира.
Слава Богу, пронесло. Босс зашелся смехом и погрозил Ире пухлым пальчиком.
– А тебе палец в рот не клади…
«Ни чего другого», - подумала Ира, но осмотрительно не стала произносить это вслух.
Она поставила стакан с недопитой выпивкой на столик красного дерева. И тут Борис Эдмундович
пошел в атаку. Он решительно облапил Иру, тут же обслюнявил ей шею, пройдясь по увлажненным местам бархатной щетиной. Одной рукой он сжимал Иру за талию, другой - мял ее ягодицы.Бедром Ира чувствовала его эрекцию.
– Я хочу, хочу, хочу тебя, - урчал Борис Эдмундович.
– Пиздецки хочу. Давай забудем обо всем. Завтра же мы поедем на Лазурный берег.
– Этого я и боялась, - сказала Ирина, мягко, но отстраняясь.
– Я могу облегчить ваши страдания, но обещайте мне, что больше ничего подобного никогда не повторится.
– Ирочка, Ирочка…
– Обещайте.
– Хорошо, обещаю… О, восхитительная…
Ира высвободилась из объятий босса, расстегнула ему брюки, обхватила ладонью влажный, возбужденный член и произвела несколько мягких и плавных движений вдоль ствола.
Борис Эдмундович застонал, изверг несколько капелек белесоватой жизни.
– Запомните, это было - в самый последний раз, - строго сказала Ира и, не спрашивая дозволения, направилась к выходу из кабинета.
– Эхх, хороша, - шептал ей вслед Борис Эдмундович.
Надо сказать, впоследствии он сдержал слово.
После этого почти победоносного вторжения в личную жизнь своей секретарши Борис Эдмундович в интимном секторе существования своей секретарши больше не фигурировал. Только в деловом.
К тому же, Ира любила другого. Лучшего мужчину на свете.
Ира чувствовала, что ее вымотали аэропорты и лайнеры, кресла и однообразно невкусная кормежка. Сначала был длиннейший перелет в Гавану, потом - в Боготу, и только оттуда - в Тегусигальпу.
В Боготе Ире, полумертвой уже от усталости, наконец-то досталось место у иллюминатора.
– Буэнас диас, сеньора!
– сказал ей мужчина в гавайской рубахе, располагаясь в кресле по соседству.
Ира уже давно клевала носом, но при звуках этого голоса вдруг встрепенулась, а усталость как рукой сняло.
– Костя?!
– шептала она, не веря своим глазам.
– Ты здесь? Господи! Я-то думала, ты меня в этом… Гусе Хрустальном будешь встречать.
– В Тегусигальпе, - поправил Костя.
– Сначала я так и хотел поступить, но потом вдруг вспомнил, что прилетаешь-то ты в аэропорт Танконтин. Он, чтобы ты знала, входит в десятку самых отвратительных аэропортов мира.
– А что там не так?
– Ира ощутила, как екнуло сердце.
– Очень короткие взлетно-посадочные полосы, - сообщил Костя.
– К тому же местность - горная. С одной стороны аэропорт подпирает горный хребет, с другой - жилые кварталы. Лайнерам приходится уже на самом подлете совершать крутой вираж. Не всем он удается…
– Костя, я тебя убью, - выдохнула Ира.
– Зачем ты меня туда потащил?
– Очень красивая страна, - пожал плечами Костя.
– К тому же, тебе там есть на что посмотреть.