Последнее японское предупреждение

– Если… позвонит кто… – вывернул он, как будто подслушал, – скажите, что я готов на «стрелку»…

– Готов ты, – пробормотала я. – Ты готов, да – но только не на «стрелку», а на больничную койку. Без тебя разберемся.

– Без меня… не разберетесь… Акела, слышь? Все отдай, что попросят. Все, понял? И меня отдай, если будет надо. Я пожил… а девчонка…

– Да замолчи ты! – заорала я, поняв, о чем речь. – Замолчи, слышишь?! Нашелся тут… жертвенный барашек! «Похороните меня с почестями»! – передразнила я папин умирающий тон. – Меньше пафоса, господа!

Папа умолк, понимая, что я сейчас в том состоянии, когда уже не вижу берегов, не чувствую границ и даже запросто пошлю его прогуляться недалеко.

– Аля, успокойся, – поморщился Акела, – хватит нам Сары Иосифовны. Мне нужно ехать. Постарайся не натворить глупостей, ладно?

Он поцеловал меня и ушел, а я осталась с отцом, который неподвижно лежал на диване, закрыв глаза и вздернув вверх подбородок. Я с надеждой посмотрела на молчащий телефон. Все-таки если кто-то позвонил бы, сделалось бы легче, хоть какая-то ясность, какое-то понимание. А так – сиди гадай, кто это мог быть, чего хочет…

Домашний номер молчал, зато в кармане завибрировал мой мобильный, это оказалась Паршинцева.

– Привет. Ты не на работе?

– Нет.

– Слушай, а у вас что – няня новая? – вдруг спросила она, и я мгновенно насторожилась:

– Какая няня? Ты о чем?

– Да я просто только что Соню вашу видела в торговом центре, с женщиной и мальчиком лет трех.

– Ты обозналась… – не совсем уверенно сказала я, машинально нащупывая за спиной кресло и садясь в него.

– Ну, что я – Соню вашу не знаю? Пуховик ее, шапка тоже, да и в лицо я ее мельком увидела. Только она меня не заметила, веселая такая была, мальчика за руку держала.

– Какого мальчика? – простонала я, хватаясь за голову.

На диване заворочался папа, приподнялся на локте, прислушиваясь к разговору.

– Саш, ну ты что? Как будто не о твоем ребенке речь! – возмутилась Ольга. – Няня в возрасте, лет пятьдесят пять примерно, мальчишка – лет трех, говорю же!

– Оля, постарайся очень четко описать мне эту тетку, – едва не теряя сознание, проговорила я, вцепляясь ногтями в колено, чтобы привести себя в чувство. – Подробно, понимаешь?

– Да в чем дело-то? – насторожилась Ольга. – Случилось что?

– Оль, Соня пропала вчера, ушла из школы с какой-то неизвестной женщиной, мы вторые сутки на ногах, Сашка в городе, няня наша прямо отсюда пропала, – скороговоркой выложила я, – поэтому давай сейчас без соболезнований, а по делу, хорошо?

Паршинцева секунд пять молчала, переваривая информацию, потом начала:

– Значит, так. Волосы до шеи, крашенные в светлый цвет. Темно-синее пальто, старое, ботинки странные – мужские, что ли, я еще подумала: вот не везет с размером ноги, там «лыжа», как у Саввы. На мальчике грязно-серый комбинезон, шапочка с оторочкой, ушанка. Да – у тетки в руках сумка была а виде матрешки, знаешь, как игрушка. Так странно – взрослая тетка, а сумка больше Соне подходит, я подумала: может, ее, но нет, тетка в ней рылась, доставала что-то. И Соня улыбалась, разговаривала с ней. Мне бы и в голову не пришло… Я так и решила, что у вас просто новая няня.

– Во сколько это было?

– Да минут тридцать назад… Я сижу в кафе в «Матвеевском», встреча у меня тут.

Торговый центр «Матвеевский» находился недалеко от папиного банка, минут двадцать пешком, на той же улице, что и Сонина школа. Неужели девочку приводили на уроки?! Это что еще за глупости?

– Оля, я тебе перезвоню, – быстро сказала я и, сбросив ее звонок, начала набирать номер мужа. – Сашка, слушай! – возбужденно заговорила, едва он взял трубку. – Сейчас Ольга звонила. Тридцать минут назад она видела Соню с какой-то теткой и пацаном лет трех в «Матвеевском».

– Не понял, – бросил муж, и я повторила:

– В «Матвеевском» полчаса назад Ольга Паршинцева видела нашу Соню с какой-то женщиной, понимаешь? Спокойно шла, разговаривала, не плакала. Она где-то в городе, и, видимо, недалеко от школы. Ты узнай, может…

– Не может, – перебил он, – я стою на крыльце, только что разговаривал с учительницей. Сони в школе не было, с детьми сегодня психологи с утра разговаривали, никто ничего не знает. Погоди-ка… – я услышала, как муж задает кому-то вопрос: – Он точно помнит? Ничего не путает? – и снова обращается ко мне: – Аля, я перезвоню через десять минут.

В трубке стало тихо. Я опустила руку с телефоном и перевела взгляд на отца, уже успевшего сесть на диване:

– Ну, что там? Что Акела сказал?

– Пока ничего. Но он задал кому-то вопрос, думаю, что нашелся кто-то, кто видел или слышал что-то нужное. Он перезвонит. Лучше скажи: можем мы кого-то послать в «Матвеевский»?

– Зачем?

– Там Ольга, она поможет… Ну, пусть расспросят продавцов, аниматоров в детском клубе – папа, ну, вдруг кто-то запомнил женщину, с которой была Соня? Или слышал какие-то фразы? Или просто заметил, в какую сторону она ушла?

Папа тяжело вздохнул:

– Саня, папа у тебя не мент, а урка. Нет у меня полномочий вопросы людям задавать, они ведь послать могут, право имеют. Да и кто обратит внимание на бабу с двумя детьми? На них же не написано, что один чужой. Вот если бы Сонька кричала, вырывалась, а Ольга твоя что сказала? Что гуляли они спокойно.

Да, мне тоже не давала покоя эта фраза. Соня не сопротивлялась, не плакала, не пыталась убежать, а спокойно ходила с незнакомой женщиной по магазинам. Как, как это могло получиться?! Мы постоянно учили ее осторожности, объясняли, что нельзя говорить с чужими, уходить с ними, садиться в машины, брать подарки – и вдруг?! Ну, как так могло выйти?! Что я сделала неправильно, где ошиблась, воспитывая дочь?!

Позвонил Акела:

– Аля, слушай внимательно. Соню из школы забрала молодая девушка в коричневой меховой шубе и бордовой юбке. Сонин одноклассник видел, как они вышли, держась за руки, и Соня совершенно спокойно шла с ней.

– Господиии! – простонала я. – Ну, как можно найти человека по таким приметам?!

– Аля, это ребенок, он не запомнил ничего, кроме цвета юбки и шубы. Но и это хорошо – значит, Соню никто не напугал, не причинил вреда. Это хорошо, ты слышишь?

Я понимала желание мужа успокоить меня, настроить на позитивный лад, но это не помогало. Сони нет – и все. Она гуляет по городу с чужим человеком, а мы не знаем, с кем и где.

– Я еду домой, – сказал Сашка, и я не ответила, повернулась к папе, сбрасывая звонок:

– Ну, и что ты думаешь? Молодая девушка, бордовая юбка, коричневая шуба. Все. Как искать?

– Тебе не приходило в голову, что это может быть ее настоящая мать? – вдруг сказал отец, и я вздрогнула.

Я совершенно выпустила из головы, что у Сони где-то есть родная мать, та, что родила ее и бросила. Вполне вероятно, что она могла отыскать девочку… И сейчас я уже не понимала, какая из версий нравится мне больше – нашедшаяся мамаша или Витя Меченый. В случае со вторым будет, наверное, даже проще. А вот если это все-таки мать, да если она наговорит Соне ерунды – а это легко, ребенок поверит в любую сказку, – то что мне делать тогда? Ее же не уберешь из снайперской винтовки… Хотя… Но нет, я сразу отогнала от себя эту мысль, не хватало еще криминал разводить.