Последние атаки

— Они могут и не возвратиться, — с тревожным нетерпением сказал инженер полка капитан Григорий Лебедев. — Бездействовать нам дальше нельзя.

— И все же подождать надо, — ответил ему Воронин, внимательно разглядывая собравшихся офицеров.

В большом сарае они расселись тремя группами по три-пять человек и, как бы приготовившись к бою, уже рассредоточились. При тусклом свете бензиновой коптилки их лиц почти не видно, но по напряженной тишине можно догадаться: ждут командирского решения. Майору Воронину ясно одно: спешить с применением оружия не следует. Если враг хотел бы расправиться с ними, то он к этому бы уже приступил под покровом ночи. Однако чувство тревоги не отступало.

Дверь тихо отворилась. Неторопливо вошел капитан Мамонов. На широком, испещренном ожогами лице никакой тревоги. Он спокойно, точно на тактическом учении, доложил:

— Знаменный взвод с документами штаба прибыл на аэродром и занял оборону на своем участке.

Только Мамонов успел сесть за стол рядом с командиром, как явился начальник разведки. Он, как и положено разведчику, подробно рассказал о противнике.

Основная сила — фашистские войска. С ними несколько небольших групп в гражданской одежде. Очевидно, бандеровцы. Враг танками с автоматчиками окаймил свою пехоту. На стоянку наших самолетов направлены пушки. Разведчики насчитали около сорока танков и более пятидесяти орудий. В заключение начальник разведки сделал вывод:

— Против такой силы мы сейчас силой не можем действовать…

— Как так не можем! — горячо возразил ему Лебедев.

Оказавшись впервые в такой необычной обстановке, оставшиеся на аэродроме офицеры полка коллективно обсуждали, как лучше организовать оборону, Никто не проявил ни спешки, ни суеты. Война научила самообладанию. Быстро пришли к единому мнению — ждать! Если фашисты сейчас и двинут, то их встретят из окопов и щелей, а потом сожгут самолеты и, укрывшись высокой травой, уйдут на Львов. А пока противник не тревожит, надо поднять на козелки хвосты «яков» и их пушки направить в сторону врага.

Решение принято. Полк замер в напряженном ожидании, готовый к отражению вражеских атак. Но за час до рассвета колонны недобитых фашистов как пришли под покровом ночи, так и ушли в темноте на юг. Только когда взошло солнце, в бинокль можно было разглядеть последнюю колонну врага, втягивающуюся в лес, покрывший горы Волыно-Подольской возвышенности. Эта колонна походила на хвост гигантского чудовища. Теперь, словно боясь света, оно уползало в свое логово.

День принес успокоение, надежды и ясность мысли.

* * *

От посланного с донесением во Львов офицера на машине — ни слуху ни духу. Еще до рассвета капитан Мамонов улетел на По-2 в воздушную армию с докладом о ночных приключениях на аэродроме и с просьбой прислать горючего, чтобы можно было перелететь во Львов или же ближе к Висле, где теперь базируется вся дивизия. Для большей уверенности в связи из 32-го полка направили во Львов с таким же донесением еще двух человек.

День в ожидании тянется мучительно медленно. Жители села, как и раньше, занимаются своими делами. Попытки узнать от них какие-либо сведения о ночных действиях бандеровцев и гитлеровцев ни к чему не привели.

Под вечер над аэродромом сели два транспортных самолета Ли-2. Они прибыли за оставшимися летчиками. Завтра они должны улететь за новыми истребителями. На Ли-2 был единственный пассажир — майор из штаба фронта. Он как только оказался на земле, сразу же подошел к майору Воронину и, представившись, сказал негромко:

— Мне с вами надо немедленно поговорить.

Воронин предложил пройтись по аэродрому.

— Хорошо, — согласился он,

— Вы говорили с капитаном Мамоновым и наверное в курсе всего случившегося?

— Да. И вы действовали правильно.

Майор вкратце рассказал сложившуюся обстановку в этом районе и заверил, что полк в полной безопасности. Но об этом пока никому не надо говорить. Все должно быть в прежнем напряжении. Так надо…

Перед тем, как идти на КП, Воронин поинтересовался?

— Какая же была цель фашистского парада?

— Генеральная репетиция для выполнения своего замысла. И попутно придать уверенность бандеровским главарям, что их поддерживает немецкая армия.

— Для замысла? Какого же, интересно?

— Позже вы все узнаете. А пока — будьте спокойны. Немцы вас не тронут. У них другие задачи, которые им никогда не выполнить…

С тем майор попрощался и убыл в штаб фронта.

Для полка наступила вторая тревожная ночь, такая же темная и гнетущая своей неизвестностью, как и прошедшая. Теперь все было сделано, чтобы действительно во всеоружии встретить противника. Вокруг аэродрома выставлены дозорные, которые сразу же известят о появлении врага. Личное оружие и пушки более тридцати самолетов приведены в готовность.

Всюду тишина. Ни одного выстрела, ни один огненный шарик сигнальной ракеты не разорвал застывшую тьму. Даже на Львовском шоссе — ни одного лучика света проходящей машины. И эта застывшая в тревоге ночь, которой, казалось, не будет конца, у многих породила предположение — уж не перерезана ли дорога на Львов? В этом случае противник может к аэродрому подобраться вплотную и тогда грош цена всем усилиям. Для успокоения людей пришлось послать солдата к ближнему дозору узнать, как обстоят дела.

Посыльный быстро явился и доложил: все спокойно. Ничего опасного не слышно и не видно. Напряжение у всех спало, Воронин даже задремал.

Разбудил его грохот артиллерийской канонады и залпы «катюш», внезапно разорвавшие ночную тишину. Все выбежали из укрытий. Огненные всплески разрывов прыгали по лесистым отрогам Волыно-Подольской возвышенности, и туда же неслись хвостатые кометы реактивных снарядов.

Жители Куровиц проснулись и вышли на улицу. Кто-то пустил слух, что фашисты выбросили парашютный десант. Население испугалось, и многие семьи с детишками прибежали на аэродром, ища защиты.

А бой действительно разгорался большой. Как впоследствии выяснилось, в горах укрывались остатки разгромленных двух фашистских пехотных дивизий и одной танковой, насчитывающие более двух тысяч солдат и офицеров. Их командование, используя наш аэродром, собиралось спастись. Для этого оно договаривалось по радио со штабом группы армии «Северная Украина» о присылке за ними специальных самолетов. Потому-то фашисты раньше времени себя не выявляли и не беспокоили 32-й авиационный полк.

В этом и состоял их замысел, о котором намекнул Воронину майор, прибывший из штаба фронта. Цели же офицеров и сержантов 32-го полка были иными — драться до последней капли крови.