Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна

Господин Вебер взял коробку, найденную в свертке из черной саржи, и открыл ее. В ней оказался парик из седых волос, очки в серебряной оправе, коричневый шарф, краски и мази для макияжа, а за двойным дном — пакетик с мелкими кудрями седого волоса, короче — все, что требовалось для того, чтобы придать себе доподлинную внешность господина Ленормана.

Вебер подошел к Сернину и, в безмолвии поглядев на него долгим, задумчивым взглядом, мысленно восстанавливая каждую фразу всей истории, тихо сказал: «Итак, это правда?»

Не утратив ни на мгновение спокойствия, Сернин отозвался с улыбкой:

— Гипотеза не лишена ни изящества, ни смелости. Но, прежде всего, прикажи своим людям оставить меня в покое с их игрушками.

— Хорошо, — согласился господин Вебер, сделав знак полицейским. — А теперь — отвечай.

— Что ты хочешь знать?

— Так ты и есть господин Ленорман?

— Да.

Послышались возгласы. Жан Дудвиль, присутствовавший при этом, тогда как его брат сторожил потайной выход, Жан Дудвиль, сам — сообщник Сернина, смотрел на него, не в силах прийти в себя. Утратив дар речи, господин Вебер, казалось, не знал, что и делать.

— Это тебя удивляет, да? — сказал Сернин. — Согласен, есть над чем посмеяться… Боже, сколько раз ты меня веселил, когда мы работали вместе, ты и я, шеф и заместитель!.. И самое смешное — что ты считал его умершим, нашего славного господина Ленормана… Погибшим, как бедняга Гурель. Но нет, черт возьми, нет! Он был жив.

Он кивнул в сторону тела Альтенгейма.

— Вот этот бандит, погляди на него, бросил меня в воду в мешке с булыжниками. Да только забыл отнять у меня нож. А таким ножом можно рассекать мешки, разрезать веревки… Вот в чем было дело, бедняга Альтенгейм… Если бы ты об этом подумал, не попал бы в такой переплет… Но довольно об этом. Мир праху твоему!

Господин Вебер по-прежнему слушал, не зная, что подумать. В конце концов он безнадежно махнул рукой, словно отказываясь что-либо понимать.

— Наручники! — воскликнул он с внезапной тревогой.

— И это все, что ты смог придумать? — сказал Сернин. — Маловато же у тебя воображения… В конце концов, если это тебя позабавит…

И, приметив Дудвиля в первом ряду стражей порядка, протянул ему руки:

— Держи, друг, тебе эта честь, и не надо так напрягаться… Играю честно… Поскольку иначе нельзя…

Своим тоном он давал ему понять, что борьба на время окончена, придется подчиниться судьбе. Дудвиль защелкнул наручники. Не шевеля губами, с совершенно неподвижным лицом Сернин прошептал:

— Улица Риволи, номер 27… Женевьева…

Господин Вебер не мог скрыть глубочайшего удовлетворения.

— Поехали! — возгласил он. — В Сюрте!

— Да, да, в Сюрте! — воскликнул Сернин. — Господин Ленорман посадит наконец Арсена Люпэна, который, в свою очередь, посадит князя Сернина!

— Ты сегодня чрезвычайно остроумен, Люпэн, — сказал Вебер.

— Ты прав, Вебер. Мы с тобой никак не можем прийти к согласию.

Во время поездки в автомобиле, который сопровождали три других, набитых полицейскими машины, он не произнес ни слова. В Сюрте они заехали лишь ненадолго. Помня о побегах, устроенных Люпэном, Вебер сразу же повел его наверх, в антропометрический кабинет, затем — в Депо, откуда тут же переправил в тюрьму Санте. Директор, предупрежденный по телефону, уже ждал. Формальности записи и прохождение через комнаты для обыска были недолгими.

В семь часов вечера князь Поль Сернин переступил порог камеры номер 14 во втором отделении тюрьмы.

— А квартирка у вас совсем недурна, — заявил он, — совсем недурна… Электрическое освещение… Центральное отопление… Теплый туалет… Весь современный комфорт! Все отлично, разногласий у нас не будет. Господин директор, я с удовольствием оставляю эти апартаменты за собой.

И он, не раздеваясь, бросился на койку.

— Ах, господин директор, у меня к вам небольшая просьба…

— Какая?

— Чтобы завтра мой шоколад не приносили до десяти утра… Мне нужно хорошенько выспаться…

И повернулся к стене.

Минуту спустя он погрузился в глубокий сон.