Последний бой Лаврентия Берии

– Суметь-то сумеете, дело нехитрое. А как ты поступишь, Кирилл, если председатель Совмина товарищ Маленков встанет, прикажет тебе убрать оружие и покинуть помещение, а сам возьмет телефонную трубку и вызовет охрану? Или если товарищ Молотов вспомнит, что на арест Берии требуется санкция Верховного Совета и предложит поставить вопрос на обсуждение, а остальные его поддержат? Будешь арестовывать все Политбюро?

– Ну и буду, – мрачно сказал Москаленко. – Нельзя им позволять вызвать охрану. Маленкова надо придержать на месте, чтобы не рыпнулся…

– Правильно мыслишь, Кирилл. Придержим. Но для этого надо, чтобы все, понимаешь, как один, единым дыханием… А Жуков? Он себя как поведет? Молчишь? Нет уж, пусть лучше в штабе сидит, войска двигает, от нас подальше. Если что, Николай его легко в сторону отодвинет, а ему до нас не добраться.

Москаленко напряженно думал, нахмурившись и сосредоточенно глядя, как вихрится водоворотиком чай в стакане. Прав Никита Сергеевич, ох как прав. Он, может статься, еще и сумеет проигнорировать Маленкова, Батицкий тоже человек надежный, остальные его ребята сделают, что им скажут – не зря он четыре года себе людей подбирал, с тех пор как Хрущева в Москву перевели. А вот за Жукова и его команду поручиться трудно… Задумавшись, он даже вздрогнул, когда Хрущев хлопнул его по плечу.

– Гоп, кума, не журися! – засмеялся он. – Пусть Жуков думает, будто мы собираемся арестовать Берию на заседании Политбюро. А мы этого делать не станем. Политбюро назначено на четырнадцать, а в десять начинается заседание Совета Министров, Берия там будет докладывать по Германии. Болтать он не любит, справится быстро. Потом объявим перерыв, и он наверняка поедет обедать к себе на Качалова. [7] А ты возьмешь людей, сколько нужно, отправишься туда и арестуешь этого мерзавца. Таким образом, все будут думать – вот сейчас дело начнется, а оно, глядь, уже и кончилось. И тут уж как ни трепыхайся… И спрячь его как следует, в самое лучшее место, чтобы ни одна собака не прознала…

7

Дом Берии находился на улице Качалова (теперь Малая Никитская).

– Тепленьким возьму, и на гарнизонную гауптвахту, – кивнул Москаленко. – Там комендант – свой человек. Потихоньку проведем, запрем в карцер, там хоть криком кричи, ни до кого не докричишься.

– Не умеешь ты слова понимать, Кирилл. Ну какое это надежное место – гауптвахта?

– Где же тогда, Никита Сергеевич? – не понял Москаленко.

– Сам подумай. Как говорили наши товарищи в тридцать седьмом? Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы… Честь тебе, если возьмешь Берию тепленьким, а уважение, если не тепленьким, а холодненьким, – шутка понравилась Хрущеву, он рассмеялся. – Если наш дорогой Лаврентий Павлович откинет копыта при попытке сопротивления, то и славно. И с ним мороки не будет, и Политбюро тогда уже никуда не денется, все под нашу музыку спляшут. Главное, не упусти его, остальное приложится… Да, и еще. Георгий Константинович уже предпринял некоторые меры на случай, если мы Берию упустим. Я тебе доверяю, но все же сделай кое-что и ты. Отправь людей к нему на дачу и перевези-ка его семью в надежное место.

– На гауптвахту? – поднял брови Москаленко.

– С дитями на гауптвахту? Ну ты совсем не думаешь, Кирилл. Это же завтра вся Москва трещать будет, мол, в гарнизоне детишек на губу посадили. Нет, подбери дачку хорошую, с высоким забором, пусть пока там посидят, а дальше поглядим…

В дверях показался секретарь, что-то зашептал Хрущеву.

– Пришел? – спросил тот. – А как там вояки, закончили? Тогда пусть Жуков идет, займется делом, а мы будем разговаривать в кабинете. Да, кстати, иди и ты, Кирилл. Выполняй, что поручили. Справишься – в долгу не останусь. Будешь начальником МВО. Этого бериевского прихвостня [8] давно пора оттуда выкинуть. Мне в Москве свой кадр нужен…

8

Командующий МВО П. А. Артемьев в 1938–1941 гг. был командиром дивизии НКВД, затем начальником управления оперативных войск НКВД.

Москаленко ушел, но Хрущев с Булганиным недолго оставались одни. Дверь отворилась, и на пороге появился еще один человек. Министр обороны тревожно посмотрел на партийного секретаря, но тот сделал неопределенный, однако успокаивающий жест: мол, все в порядке. Человек остановился перед ними, слегка расставив ноги, посмотрел исподлобья.

– Что волком глядишь, Ваня? – засмеялся Хрущев. – Не любишь? Так я не девка. Я и сам не сказать, чтобы тебя очень любил. Однако сейчас мы в одной лодке. Перевернется – все потонем…

Серов, заместитель министра внутренних дел, начальник Главного Управления госбезопасности, по-прежнему молчал.

– Ты знаешь, чего сегодня потребовал Берия? – продолжал между тем Хрущев. – Не знаешь. А я знаю. Потребовал он крови. Он собирается арестовать товарища Игнатьева. А ведь Семен Денисович не тебе чета, он все же министр, хоть и бывший. И ты сам подумай, Ваня, ты ведь Берию знаешь. Уж если он за что взялся, то доведет дело до конца.

Он перевел дыхание внимательно вгляделся в Серова. Тот молчал. Хрущев нервно заходил по кабинету.

– Ты не думай, дескать если к игнатьевским делам непричастен, то отвертишься. Помнишь, как в Германии покуролесил? Лаврентий тоже помнит, будь уверен. А если сам забыл, то ему псы его цепные напомнят, Меркулов и компания. Ты думаешь, он их в ГУСИМЗ [9] подкормиться пересадил? Ага, так и было, за пончиками в Европу послал! А вы с дружками долго думали, кто капнул, что стали дело мародеров раскручивать? – Хрущев в возбуждении заходил по кабинету, вглядываясь в посеревшее лицо чекиста. – Помнишь, какого страху натерпелся? Тогда-то тебя не тронули, Абакумов своих под суд не отдавал, ну да Берия – не Абакумов, он все тебе припомнит: и баб, и золотишко немецкое, и подвалы Дойчбанка, которые вы с подельниками чистили. Если встретишь Новый год на нарах, а не у стенки, то считай, повезло тебе… Берия не простит.

9

ГУСИМЗ – Государственное управление советским имуществом за границей. После того как Берия в декабре 1945 года оставил пост министра внутренних дел, большая часть его старой команды перешла в это управление, наверняка совмещавшее свою работу с разведывательной и контрразведывательной деятельностью. Всеволод Меркулов, помощник и заместитель Берии, в 1947 году возглавил ГУСИМЗ, а в 1950 году стал министром госконтроля. Это министерство многие исследователи считают личной спецслужбой Сталина.

Серов вскинул голову, бледный до синевы, глянул бешено:

– Зачем ты мне все это говоришь?

– А затем, что я хочу спасти Игнатьева. А также маршала Жукова и других хороших людей. Ну и тебе могу помочь заодно. И цел будешь, и должность получишь отличную. Но взамен надо, чтобы ты кое-что сделал для нас.

– Что именно? – выдохнул Серов.

– Сегодня в два часа наши ребята будут брать Берию. Приедешь к этому времени в Кремль, в приемную Маленкова. Будешь там ждать. Когда вызовут на Политбюро, сообщишь им, что Берия задумал переворот, ты это совершенно точно знаешь, потому как он тебе приказал завтра в театре всех нас арестовать и препроводить к ближайшей стенке. Понял?

– Ты меня, Никита Сергеевич, совсем за сволочь держишь, – гневно, но уже без прежнего запала сказал Серов. – Это ведь Берия, а не ты мне карьеру делал, от тебя только бабские вопли слышал да ругань. А ты хочешь, чтобы я там, где ел, там и срать уселся?

– Срать ты будешь на параше! – внезапно заорал Хрущев. – И без тебя, говнюка, обойдемся.

Ошарашенный Серов примолк. Прямой схватки с Хрущевым он никогда не выдерживал, да и никто почти ее не выдерживал, кроме маршала Жукова. Еще Берия мог бы, пожалуй, – но Берия предпочитал с Хрущевым не ругаться, он терпеть не мог бесполезных вещей.

– Про Берию можешь забыть! – внезапно успокоившись, отрезал Хрущев. – Его, считай, уже нет. О себе лучше подумай. Я ведь могу в вашей конторе и другого кого найти. А то и вообще без вас обойтись. Тот, кто сейчас пойдет с нами, получит потом от нас хорошее место, а кто говно понюхать боится – на Колыму, зэков охранять. Не хочешь – не надо. Но только вот еще о чем подумай: мародерство твое ведь и мы можем припомнить… и вот тебе мое последнее слово: отсюда ты выйдешь либо с нами, либо под конвоем. Ступай туда, – он кивнул на дверь в комнату отдыха, – охолони, чаю попей. Можешь сто грамм хряпнуть, но не больше, понял? Потом вместе с товарищем Игнатьевым… – он заметил мгновенную брезгливость на лице Серова и прибавил напору: – вместе с товарищем Игнатьевым, ты мне тут рожи не корчи… поедешь к себе в МВД и будешь ждать сигнала. А ты, Коля, позови-ка двоих парней понадежнее, пусть с ним побудут, пока все кончится. И скажи, в случае чего пусть в уговоры не пускаются.