Последний час надежды
Шрифт:
— Каждый раз новая версия начинается в одной и той же точке, — указала Софи. — Я пробовала перемещаться в прошлое. Мне это несколько раз удавалось. То есть мы там не ограничены точкой слияния.
— И что?
— Мы перенесли себя в другие версии, Ники. Нас становится больше. Нет, не так. Мы, — она повертела карандаш между пальцами, — становимся мощнее. Наше присутствие — более плотным. Теперь понятно?
— Да, — ответила Ники.
— Нет, — ответил я.
— Помнишь квантовую механику? — София придвинулась ко мне. — Волновую функцию? Пока мы здесь, — она указала карандашом в одну из «новых Галлий»
Я отрицательно покачал головой.
— Я заметила, — согласилась Ники. — Да, ты права. Я помню себя — её — после того, как мы втроём уходим. Слабо, но помню. И не я управляю телом, а она.
— Ну хорошо, — кивнул я. — Что теперь?
— Мы пойдём дальше. В каждой новой реальности тоже есть проходы. Мы проверим ближайшие, прямо там же. В Стоунхендже.
— Софи, чего ты добиваешься?
— Я строю карту, — София выпрямилась и посмотрела Ники в глаза. — Если моя гипотеза верна, то на четвёртом шаге мы найдём версию, где уже были.
— На каком четвёргом шаге?
— Удаления. Мы уходим отсюда в один из проходов, там уходим в другую — в новый проход — и так далее. Где-то на четвёртом шаге удаления должны начаться совпадения реальностей.
Я чуть не застонал.
— Господи, это же, наверно, тысячи попыток!
— Две тысячи семьсот сорок четыре, — уточнила Софи. — Мы что, куда-то торопимся?
— И как ты собираешься отличать одну реальность от другой?
София вздохнула.
— Пока не придумала. Я хотела делать фото нас троих и сравнивать. Но раз фото не сохраняются…
— Сохраняются, — возразила Ники. — Это после первого визита ничего не сохраняется, кроме памяти. Потом всё сохраняется.
— Почему ты не сказала?! — возмутилась Софи.
— А ты не спрашивала, — пожала плечами Ники и… показала ей язык.
И они с Софией расхохотались. И у Софии сразу же пропало напряжённое выражение лица и морщинки со лба.
— Ты ищешь его? — спокойно поинтересовалась Ники, когда все успокоились.
— Да, — София выдержала её взгляд. — И ты знаешь, почему.
— А если…
— Я буду искать, — перебила её София. — Всё равно буду. Не мешай мне, Ники. И не смейся.
— Я не смеюсь над такими вещами, — Ники обошла стол и присела перед ней. — И ты знаешь, почему.
Они обе посмотрели на меня, и я понял. Встал и вышел из номера. И не было ни капельки обидно.
Мне трудно вспоминать, особенно теперь, когда Галлия невообразимо далеко, как мы тогда устали. Все. София казалась вечно бодрой и на всё готовой, но постепенно уставала и она. Я понимал — не успокоится, пока не проверит все свои две с лишним тысячи комбинаций. Шаг туда — сверка времени — шаг обратно — шаг туда — возвращение в точку слияния — делаем фото на память — возвращаемся — София записывает всё в память своего наладонника и даёт команду, куда и зачем идти.
Я даже не пытался ничего запоминать. Мне всякий раз предстояло вбирать чужую память и не пугаться того, что я там замечу. Но — странное дело — стоило мне вернуться, как память милостиво стирала всё то, что творилось не в этом мире. Ну или приглушала, ведь когда я возвращался, я снова помнил всё.
А мой
«носители»? Они помнят то, что помню я? Если да, я им не завидую.Прорыв случился на тысяча триста пятнадцатом «прыжке». Север — северо-запад — север — юг. Так мы шли. И когда вышли, все заметили, что время течёт по-другому. И София, покопавшись в своём наладоннике, минут за пять нашла, что это «реальность номер двести восемь».
И мы устроили пир на весь мир. София сияла, я никогда не видел, чтобы она так радовалась. Радовалась и Ники — видимо, достижение Софии её впечатлило. Ну а просто радовался — оттого, что они обе были рады. По совести говоря, я мало что понял в выкладках Софии.
Брюс и София, сон
— Ты довольна? — поинтересовался я. София была в роскошном платье изумрудного цвета. Да и в украшениях на этот раз себе не отказывала. И правильно делала.
Мы сидели в хижине, где-то на берегу Средиземного моря. То есть снаружи это была хижина, а внутри…
Внутри она была обставлена, как дворец арабского султана. И была во много раз просторнее. Я уже не удивлялся тому, что привычная физика и всё такое во снах иногда не работают.
Она кивнула. Мы сидели среди непередаваемой роскоши, на ворохе подушек. Она прислонилась ко мне, держа за руку, и молчала. Просто молчала.
— Да, — ответила она — я уже начинал думать, что она задремала. — Только не спрашивай «что дальше», — она тихо рассмеялась.
Именно это я и собирался спросить.
— Что дальше?
— Ты невыносим! — она ткнула меня в бок, повалила, а затем схватила одну из подушек и принялась бить — старалась попасть по голове. — Невыносим! Невыносим!
Мы долго не могли отдышаться. София посмотрела на измятое платье, подняла руки над головой и платье вновь стало безукоризненно выглаженным.
— Дальше? Мы поедем к ней домой, — София помогла мне усесться, села рядом. — Поможем ей справиться с самой собой. Потом поедем в другое место, и снова будем искать, искать, искать. Брюс, я не буду больше забирать тебя. Ей плохо без тебя.
— А тебе?
— Ей труднее, — она обняла меня. — Я уже почти ничего не боюсь. А она боится. Она боится потерять тебя. Идём?
— Подожди, Софи, — она повернулась ко мне лицом, улыбнулась.
— Ты молодчина, — я взял её за плечи, — я очень рад за тебя.
Она ещё раз улыбнулась, сильно сжала мою ладонь и махнула — идём, скорее!
Ники и Брюс, сон
— Ты боишься, Ники? — мы сидели на берегу моря. Ники тоже выбрала море. И тоже — безлюдье. Ни души, ни огонька.
Она кивнула, прижимаясь ко мне.
— Почему, Ники? Ты же сама учила ничего не бояться.
— Она, — Ники прикоснулась к своему лбу. — Я подумала, что мы с ней стали одним целым, а она просто пряталась. Я почти свела её с ума. Может, это её страх, я не знаю. Может, мой.
— Я не стану спрашивать, что дальше, — на всякий случай предупредил я. Ники рассмеялась, прикрыла лицо ладонями.
— Станешь, станешь, тебя не изменить. Брюс, — она опрокинула меня на спину, склонилась надо мной. — Я хочу отдохнуть. — Нет, — смеясь, она сняла с себя мои ладони. — Включи фантазию! Я хочу устать от отдыха. Выполняй!