Последний час надежды

Только сейчас я понял, что всё это время был словно в оцепенении. И только сейчас оно проходило.

На полу лежала девушка, немного похожая на ту Ники, изображение которой хранилось в медальоне. Словно оборотень, подумалось невпопад, вернулась в свой облик.

— Это была иллюзия, — глухо проговорила Ники. — Господи, Янни…

Она уткнулась лицом в грудь сестры и замерла. София поднялась, прихрамывая, подошла, уселась рядом.

— Это потому что я взяла её за руку? — безжизненно спросила София. — Прости, Ники. Я не хотела так.

Она подтянула колени к подбородку, уткнулась в них и заплакала.

Я налил воды и подошёл к ним. Ники так и не шевелилась. Я осторожно потрогал её за плечо — она не пошевелилась. София тоже не обратила на меня внимание. Так мы и сидели. Сколько сидели — не знаю. Часы не шли. У меня, во всяком случае.

Трое, сон

— Она хотела сама попасть сюда, — Ники умылась, но глаза всё ещё оставались красными, а голос подрагивал. — А я до сих пор не знаю, почему. И Ричард… Господи, я не знаю, что теперь делать.

— Но у него же отчёт! Там же всё сказано, как есть! — София сидела спиной к телу Анны. Ей было страшно смотреть в ту сторону, пусть даже мы прикрыли его шторой.

— Она могла подменить отчёт. Она была всё это время здесь, я не знаю, как умудрялась прятаться.

— Нас там уже ждут?

— Меня. С предписанием вернуться. Возможно, меня обвинят и в смерти Ричарда тоже.

— Если не пойдёшь?

— Пришлют за мной. Или сразу изолируют нас, я не знаю. Господи, я ничего не знаю, — София молча обняла Ники и сделала мне знак — уйди. — Нет, Брюс, — Ники произнесла, не открывая глаз. — Останься.

— Что теперь? — осмелился я спросить минут через пять.

— Похороним её, — Ники выпрямилась, вытерла лицо платком. — Немного отдохнём. И вернёмся назад. Нельзя отсиживаться здесь.

Трое, Солзбери, 22 августа 2010 года, 23:50

Едва мы вернулись, как Ники вздрогнула. Сделала знак — молчите, не мешайте. Тряхнула головой.

Полезла в карман куртки, достала оттуда лист бумаги.

— Уже доставили, — пояснила она сухо. — Мне дано три здешних дня, чтобы вернуться и ответить на несколько вопросов.

— Милая формулировка, — усмехнулась София. — Обратно ты не вернёшься, да?

— Сюда — уже нет.

— Только…

— Только в тех реальностях, которые мы посетили. Здесь меня уже не будет никогда. И вообще нигде.

— Так ты пойдёшь? — спокойно поинтересовалась София.

— Нет, — покачала головой Ники. — Думаю, там тоже знают, что не пойду. Но игра есть игра, положено прислать повестку.

— Можно посмотреть? — София взяла лист бумаги, хмыкнула, передала мне. Я глянул — по бумаге ползли узоры, или то были надписи на неизвестном языке. Они менялись, перемешивались и выстраивались в новых комбинациях.

— Чужим это не прочесть, — пояснила Ники. — Я…

И тут нас всех накрыло. Длилось недолго, но так сильно, что в ушах остался звон, а руках и ногах — ватная слабость.

— Что это он? — София скривилась, прижала ладонь к горлу. — Что происходит?

— Что-то происходит, — медленно повторила Ники. Расстегнула верхнюю пуговицу на куртке, словно ей стало трудно дышать. Прижала ладонь ко лбу и… рухнула наземь.

Мир пошёл рябью, мы с Софией не так давно видели это — когда умерла Анна. София кинулась к Ники, я — тоже, но нам что-то мешало, словно в лицо дул сильный ветер. Мы видели только, что очертания Ники становятся зыбкими, неустойчивыми. Словно во сне, я видел, как София протягивает руку, чтобы взять Ники за руку, протягивает вторую руку мне.

Дотянулась. Её ладонь мне показалась ледяной. И почти сразу же всё прекратилось. Остался только звон в ушах и ощущение, что весь день только и делал, что таскал тяжёлые мешки.

— Ники? — голос не сразу вернулся к Софии. — Ники, ты жива? Ответь! Ну ответь же! — она потрясла Ники за плечо.

— Нет, — услышали мы глухой ответ. София даже отшатнулась. Ники уселась, видно было, что ей трудно держать равновесие. Она разбила лицо — кровь, опять кровь повсюду. Ненавижу столько крови.

Я протянул ей платок, она не сразу сумела взять его, руки плохо слушались.

— Что значит «нет»? — София помогла ей усесться, прислониться спиной к стене.

— Меня убили, — Ники посмотрела в лицо ей, затем мне. — Меня больше нет. — Она прикрыла глаза. — И никогда не было.

Трое, поезд, 23 августа 2010 года, 2:40

Ники почти не говорила, дала только несколько указаний. Сидела, закрыв глаза, словно ей было нехорошо. Наверное, ей и было нехорошо. Я помню, каким мерзким бывало ощущение смерти — что рассеиваешься и, возможно, уже не соберёшься.

«Ставим точку возврата здесь и сейчас. Затем отправляемся во все ближайшие особые места и ко мне домой, в поместье. Когда прибываем, в каждом месте ставим ещё одну точку. Затем, по плану Софии, отсекаем все ответвления от реальности номер один, начинаем со Стоунхенджа».

Зачем нам к ней в поместье? Что там может быть такого? Проход, особое место? Но мы не находили его больше, нигде. Или самое время поискать, найти и обезвредить?

— Стойте, — Ники внезапно открыла глаза. — Покидаем поезд. Срочно! Бросайте всё, без чего можно обойтись!

Поезд наяву двигался не так быстро, как во сне, но прыгать оказалось неприятно. Но отделались лёгкими ушибами.

— Дальше от насыпи, — велела Ники. — Быстро, быстро!

Мы едва успели отбежать шагов за пятьдесят, как впереди что-то вспыхнуло — словно господь бог сделал фотографию. Поезд изогнулся горбом и вагоны рассыпались в разные стороны.

— Господи, — София побледнела. — Там же люди! Ники, идём, им нужна помощь!

Ники поймала её за руку.

— Стой и смотри, — велела она.

Мне вначале показалось, что это иллюминация, фейерверк. Затем… несколько пылающих предметов с грохотом и воем перечеркнули сизую тьму и врезались в руины поезда. Взрывной волной нас уронило наземь.

— Метеориты, — вполголоса пояснила Ники, когда мы поднялись на ноги. — Мерзавцы. Кто-то всё-таки пришёл за нами.

— Там же люди! — на глазах Софии были слёзы. — Как ты можешь!

— Там уже нет никого, — холодно пояснила Ники. — А если сделаем хоть шаг, там случится ещё что-нибудь. Упадёт самолёт. Врежется бензовоз. Возникнет вулкан.