Последний день в... Париже

– Зачем ты это делаешь? – возмущенная его манерой вечно вгонять меня в краску, я чуть толкнула его в грудь и неожиданно начала пошатываться. Ой-ой… Больше не пьем, Виктория Сергеевна.

– А что я делаю? – Алекс крепче обнял меня. В его глазах плясали черти.

– Ну, вот это, – я обвела его фигуру пальцем.

– Мне нравится заставлять твои мозги сбоить, – шкодно улыбнулся он.

– Ты ботанов в школе часом не кошмарил?

– Нет, ничего из этого.

– Мне вообще, в целом не совсем понятно, что ты такого нашел во мне? Богатый и, очевидно, знаменитый холостяк тратит время на простушку, к тому же еще и умирающую.

– Меня начинает беспокоить то, к чему ты клонишь… Веснушка, сколько ты выпила?

– А разве я не права? Тебя привлекает то, что у наших встреч нет перспектив?

– Как и чем я натолкнул тебя на эту мысль, веснушка? И ты сама сказала, что не знаешь результатов...

– Я просто не питаю иллюзий. Я потеряла двух близких мне людей с тем же диагнозом.

– Но это не значит, что и ты больна. Ты как будто уже записала себя в покойники. И говоришь так, словно сама жить не хочешь.

– Хочу.

– Докажи.

– Как?

– Как угодно! Скажи мне, например, свое имя.

Я открыла рот, но на выдохе из меня вырвался только отчаянный стон. Что я наделала? Все испортила? Никогда не устраивала скандалы или разборки с парнями, а тут меня совсем понесло. Возможно, меня еще ни от кого так не торкало, как от Алекса.

– Я так и думал, – грустно пробормотал Алекс, поджав губы. Он продолжал меня обнимать, только теперь еще крепче.

– Я боюсь, – наконец, призналась я, – ты мне слишком нравишься. Я не хочу, чтобы мне было больно. За последнее время я столько всего пережила, а теперь еще и ты… со своим секс-клубом, этими секретами и папарацци, блин! Я тебя не вывожу.

– А еще у тебя самая низкая самооценка из всех кого я знаю, – грустно улыбнулся Алекс, нежно целуя мой висок. Он поймал мое лицо в ладони. – Ты чудесная! Красивая, нежная, женственная, но с невероятной силой и умом. Не представляю, как бы я выдержал, узнав о возможной смерти…

– Ну, ты и половины всего не видел, меня тут часто кроет, – хохотнула я.

– Если ты думаешь, что меня это пугает, то ты ошибаешься.

– Тебя вообще, походу, ничего не пугает.

– Ты ошибаешься.

– Ну, хоть в чем-то.

Мы оба тихо усмехнулись.

– Мне нравится, когда ты теряешь голову. Это как вызов: твои чувства против разума, – он нежно коснулся моих губ. – Представь, как мне интересно отключить твои мозги полностью, оставив инстинкты.

– Ты уже сделал это, в клубе.

– Но тогда я не знал, что это ты.

Мы смотрели друг на друга, видимо, думая об одном. Камера щелкнула неподалеку. Я вздрогнула, позабыв о фотографах. Ужас, им пришлось запечатлеть мою истерику. К счастью, я не медийная личность, но вот Алекс…

– Так ты наследный принц или нет? – пора выяснить это.

– Нет, не принц, – покачал он головой. – Но моя семья… не последняя среди значимых во Франции.

– Та-ак, это выяснили: ты не Бэтмен, – кивнула я, вынося вердикт. – Холостяк – это тоже выяснилось.

– Тут такое дело… – кто-нибудь, тащите обратно камеры, Алекс смущен. Это точно нужно заснять! – «Холостяк», шоу такое, у вас тоже есть, я видел.

– О, нет! – я поспешно закрыла рот рукой, с трудом сдерживая смех. – Не может быть!

Алекс кивнул, поддерживая шутливый тон.

– Не скажу, что горжусь этим…

– О, боже! – закрыв лицо руками от смущения, я воскликнула. – Испанский стыд в Париже! Это, несомненно, станет бестселлером…

Алекс, смеясь, крепко обнял меня и нежно поцеловал в макушку.

– На нас все смотрят? – спросила я, не отрывая рук от лица.

– Все это время.

– Ну, блин!

– Хочешь, уйдем отсюда?

– Как сказала бы моя подруга: «Сгорел сарай – гори и хата!». Останемся. Нечего стыдиться. Я ведь только что устроила тебе сцену в духе «Дома2».

– А я участвовал в самом скандальном сезоне «Холостяка», почти ничья.

Алекс подал мне новый бокал шампанского, взял свое вино, и наши бокалы встретились.

– Я – Вика, – прошептала я, глядя прямо в его глаза.

– Очень приятно, Виктория, – ответил он с теплой улыбкой, намеренно произнося мое имя со своей фирменной «р».

День седьмой

А вы знали, что 90% людей с похмелья сразу ищут воду, а оставшиеся 10% — виновника их бед? Мне, кроме себя, некого было упрекнуть.

Проснулась от гудения в ушах и невыносимой боли, охватившей все тело. Не сразу поняла, где нахожусь: не дома, не в Москве, не в отеле, а… Черт возьми, у Алекса!

Попыталась встать, но голова закружилась, как будто я еще пьяная. А я и была.

Упав обратно на постель, нащупала рукой ее поверхность, хрустящую от чистоты. Белоснежные простыни и подушки окружали со всех сторон, заманивая зарыться и забыться в них. Я лежала, вглядываясь в высокие сводчатые потолки, словно оказалась в залах Лувра.

Почему же я снова ничего не помню?

Алекс, вечеринка Жана и Поля, вспышки фотокамер и море шампанского…

Приподняла пуховое одеяло и заглянула под него.

– Блин! – на мне были только трусики.

Вторая половина постели была примята, а значит, Алекс был рядом. Мы спали с ним в одной постели, но я не помню, как в ней оказалась. Радовало, что на мне нижнее белье, а значит мы ничем не занимались. Хотя, это не гарантия…

И где, черт побери, сам Алекс?

Поднялась на локтях, окидывая взглядом комнату. Светлая, роскошная спальня с огромными окнами до пола, открывающими вид на башню. Дверь была нараспашку, но из квартиры не доносилось ни звука. Странно.

На прикроватной тумбе нашла стакан сока, бутылку воды и пару таблеток на блюдце. В оставленной записке всего несколько слов, написанных тем же почерком, что и моя татуировка:

"Выпей, станет легче. Я на пробежке."

Я отложила записку и осторожно встала, чтобы голова не раскололась. Судя по тому, как она болела, такая перспектива была очень даже возможна.

Сок оказался апельсиновым фрешем, и я утолила жажду с удовольствием. Не отказалась бы и от кофе, даже двойной порции.