Последний довод королей
Шрифт:
— У вас проблемы? — резко бросил ему Глокта.
Человек опустил голову и быстро прошел мимо, не сказав ни слова.
Щелк, клац, боль — обычный ритм его шагов. Мрачный коридор проплывал с тягостной неторопливостью. Каждый шаг был суровым испытанием, но Глокта заставлял себя идти вперед. Ноги болели, ступня пульсировала, шею ломило, пот катился по горбатой спине под одеждой, губы беззубого рта кривились от чувства безнадежности. С каждым вдохом и свистящим выдохом он ожидал беды. С каждым спазмом и уколом боли он готовился к тому, что из дверей ринутся практики и безжалостно
Но они встретили лишь несколько нервных человек, которые, казалось, не обратили на них никакого внимания.
«Страх сделал их небрежными. Мир шатается на краю пропасти. Все перепуганы, все боятся лишний раз шелохнуться, чтобы не сорваться в пустоту. Инстинкт самосохранения. Он мешает действовать продуктивно».
Пошатываясь, Глокта вошел в открытые двери приемной перед кабинетом архилектора. Секретарь раздраженно поднял голову.
— Наставник Глокта! Вы не можете просто…
Он запнулся, когда вслед за Глоктой в узкую комнату стали заходить наемники.
— Я говорю, вы не можете…
— Молчать! Я действую по приказу короля.
«Что же, все лгут. Разница между героем и злодеем в том, кому из них верят».
— Отойдите! — прошипел он двум практикам, стоявшим на страже у дверей. — Или будьте готовы отвечать за это.
Они переглянулись, увидели, как люди Коски один за другим входят в комнату, и одновременно подняли руки, позволив разоружить себя.
«Инстинкт самосохранения. Как он все портит».
Глокта помедлил перед входом в кабинет.
«Я так часто трепетал здесь, к удовольствию его преосвященства».
Его пальцы прикоснулись к деревянной поверхности.
«Неужели все так легко? Можно явиться при свете дня и арестовать самого влиятельного человека Союза?»
Ему пришлось подавить усмешку.
«Мог ли я вообразить такое раньше?»
Он повернул дверную ручку и, хромая, переступил порог.
Кабинет Сульта выглядел так же, как всегда: большие окна с видом на Университет, огромный круглый стол с выложенной драгоценными камнями картой Союза, кресла с роскошной обивкой, мрачные портреты на стенах. Однако на стуле с высокой спинкой сидел не Сульт. Там восседал не кто иной, как любимая собачка архилектора — наставник Гойл.
«Никак примериваешься к месту? Боюсь, великовато для тебя».
Сначала Гойл испытал негодование.
«Кто смеет вторгаться сюда?!»
Затем растерянность.
«Кто это посмел вторгнуться сюда?»
Потом потрясение.
«Калека? Неужели?»
А увидев в дверях Коску и четверых наемников, вошедших вслед за Глоктой, он пришел в ужас.
«Пора бежать».
— Вы? — прошептал он. — Но вас…
— Убили? Боюсь, планы поменялись. Где Сульт?
Гойл оглядел комнату. Посмотрел на наемника-карлика, затем на другого, с крюком вместо руки, на третьего, с безобразными нарывами на лице, и наконец — на самого Коску. Тот с важным видом прохаживался по комнате, держа руку на рукоятке меча.
— Я заплачу вам! Сколько бы он ни обещал вам, я заплачу вдвойне!
Коска протянул раскрытую ладонь.
— Я предпочитаю наличными.
— Сейчас? У меня нет…
У меня при себе нет!— Жаль, но я работаю по тому же принципу, что и шлюхи. Нет денег — нет веселья, мой друг. Никакого.
— Подождите! — Гойл неуверенно вскочил и сделал шаг назад. Его вытянутые вперед руки дрожали.
«Но бежать некуда, кроме как в окно. Вот в чем проблема с амбициями: когда все время смотришь вверх, легко забыть, что единственный способ спуститься с заоблачных высот — долгое падение».
— Сядьте, Гойл, — резко сказал Глокта.
Коска схватил Гойла за запястье и безжалостно вывернул ему руку за спину, так что тот вскрикнул. Тогда глава наемников заставил инквизитора снова сесть на стул, сжал рукой его затылок и ударил лицом прямо о прекрасную карту Союза. Послышался короткий резкий щелчок, и нос Гойла сломался. Кровь брызнула на западную часть Срединных земель.
«Не очень вежливо, но время вежливости прошло. Нам нужно признание архилектора или кого-то близкого к нему. Сульт, конечно, подошел бы лучше, но раз нет головы, придется иметь дело с задницей».
— Где та девушка с моими инструментами?
Арди тихо вошла в комнату, медленно приблизилась к столу и поставила на него ящик.
Глокта щелкнул пальцами. Толстый наемник неспешно подошел, крепко взял Гойла за свободную руку и резко потянул ее через стол.
— Уверен, вы до ужаса много знаете о пытках, Гойл. Однако поверьте мне, невозможно до конца постичь это, если не посидишь по обе стороны стола.
— Вы сумасшедший! — Наставник корчился, размазывая кровь по изображению Союза. — Вы перешли все границы!
— Границы? — Глокта разразился смехом. — Я целую ночь отрезал пальцы у одного из своих друзей, а потом убил другого. И вы смеете говорить мне о границах!
Он резко откинул крышку ящика, показывая инструменты.
— Есть только одна граница — та, что отделяет сильного от слабого. Граница между тем, кто задает вопросы, и тем, кто на вопросы отвечает. Больше никаких границ нет. — Он наклонился вперед и прижал конец пальца к виску Гойла. — Они лишь в твоей голове! Наручники, пожалуйста.
— А? — Коска взглянул на толстого наемника, и тот пожал плечами. Синеватые пятна татуировок на его толстой шее съежились.
— Пффф, — произнес карлик.
Парень с воспаленным лицом хранил молчание. Однорукий сорвал маску и ковырял нос крюком.
Глокта сгорбился и глубоко вздохнул.
«Да, профессионалов не заменить».
— Ну, придется импровизировать.
Он зачерпнул пригоршню длинных гвоздей и со звоном бросил их на стол. Потом вытащил молоток с блестящим отполированным наконечником.
— Думаю, вы догадались, что мы собираемся делать.
— Нет. Нет! Мы можем договориться, мы можем…
Глокта приложил гвоздь острием к запястью Гойла.
— Подождите! Подождите…
— Будьте так любезны, подержите это. У меня только одна рука свободна.
Коска осторожно взял гвоздь большим и указательным пальцами.
— Смотрите, куда целитесь молотком, ладно?
— Не беспокойтесь. Я не промахнусь.
«У меня огромный опыт».
— Подождите! — завизжал Гойл.