Последний хранитель

Без малейшего колебания она сделала шаг вперед и прыгнула. Ее гибкое эбонитово-черное тело рассекло воду, точно копье. Она вынырнула, поплыла к берегу и выбралась на скалы рядом с Оширом. Сняв намокшую одежду, она предоставила солнечным лучам сушить ее кожу.

Ошир пошевелился и открыл глаза.

– Это сон? – спросил он.

– Нет. Это явь, из которой творятся сны.

– Ты выглядишь такой… такой юной и красивой.

– Как и ты, – сказала она ему, улыбаясь. Он сел и с изумлением посмотрел на свое бронзовое от загара тело.

– Это правда не сон? Я стал прежним?

– Да.

– Расскажи мне. Расскажи мне все?

– Не сейчас, – прошептала она, поглаживая его по лицу. – Не сейчас, Ошир. Не сразу после того, как я нырнула для тебя!

* * *

Прижимая к груди Кровь-Камень, Шаразад вошла во врата. Ее сознание помутилось, глаза ослепли от невиданно ярких красок. Она заставила себя стоять неподвижно, пока кружение не остановилось. Из звездной ночи она перенеслась под золото ранней зари и несколько секунд не могла понять, где она.

Царь сидел у окна и смотрел на свои войска, проводящие учения на дальних, полях.

– Добро пожаловать, – сказал он вполголоса, не оборачиваясь.

Шаразад опустилась на колени и склонила голову. Золотые волосы упали ей на лицо.

– Не могу выразить, какое чудо вновь находиться возле тебя, государь!

Царь обернулся с широкой улыбкой.

– Твоя лесть очень своевременна, – сказал он. – Я ведь тобой недоволен.

Она поглядела на его красивое лицо, на поблескивающие золотые кольца недавно завитой бороды, увидела ласковое, смешливое… почти нежное выражение в его глазах.

И ее обуял страх. Ни его мягкие слова, ни словно бы веселое настроение ее не обманули.

– Что навлекло на меня твое неудовольствие, Величайший? – прошептала она, отведя глаза и уставив взгляд на хитрый узор ковра у своих колен.

– Твое нападение на варварское селение. Время для него было выбрано самое неудачное, а руководили им хуже некуда. Я считал тебя умной женщиной, Шаразад. А ты атаковала только с одной стороны, оставив врагам возможность отступить. Ты должна была нанести сокрушающий удар, а вместо этого дала им уйти в южные леса, чтобы обдумывать планы обороны и осуществлять их.

– Но они не способны защититься от нас, Величайший. Тупые варвары, необъединенные, почти без оружия, и никакой выучки!

– Возможно, – согласился он. – Но если у тебя так мало сообразительности, умения стратегически мыслить, а также выучки, зачем мне поручать тебе командование?

– Все это у меня есть, Владыка, но это же был мой первый бой. Все полководцы должны учиться. И я научусь. Я сделаю все, чтобы угодить тебе.

Он усмехнулся и встал. Высокий, прекрасно сложенный. Легким изящным движением он поднял ее с ковра.

– Я не сомневаюсь, что ты научишься. Для тебя не впервые постигать новое. Вот почему я разрешаю тебе твои… маленькие удовольствия. Но прежде, чем я возьму тебя, Шаразад, я хочу, чтобы ты кое-что посмотрела. Возможно, это поможет тебе постигать.

Из расшитой золотом сумки на поясе он вынул Камень Сипстрасси и высоко его поднял. Задняя стена исчезла, и Шаразад увидела лагерь Кинжалов – их низкие плоские кожаные шатры теснились на каменистом склоне над ручьем. Всюду вокруг лагеря были расставлены часовые, а вверху на обрыве стояли два дозорных.

– Я не вижу никаких упущений, – сказала она.

– Я знаю. Подожди и послушай.

В деревьях на склоне вздыхал ветер, и можно было уловить шорох летучих мышей. Потом ее слух различил коровье мычание.

– Ты все еще не улавливаешь? – сказал царь, кладя руку ей на плечо и расстегивая ремни ее золотого нагрудника.

– Нет. Обычные ночные звуки, верно?

– Неверно, – сказал он и снял с нее нагрудник, а потом пояс с кинжалом. – Да, обычные, кроме одного.

– Мычание?

– Конечно. Стада редко бродят по ночам, Шаразад. Следовательно, стадо гонят. И гонят в сторону Кинжалов. В подарок, ты думаешь? Умиротворяющее преподношение?

Она уже увидела стадо – колышущуюся темную массу, которая неумолимо приближалась к лагерю. Несколько часовых перестали расхаживать и следили за стадом. Внезапно позади стада раздался громкий крик, за которым, последовали пронзительные душераздирающие вопли. Стадо ринулось вперед под громовой топот ног. Шаразад с возрастающим ужасом следила, как часовые открыли огонь по вожакам. Она увидела, как два-три быка упали, но стадо не замедлило бега. Кинжалы выползали из шатров и пускались наутек, бросались в ручей, мчались вверх по каменной осыпи. Затем взбесившееся стадо пронеслось через лагерь и скрылось. Когда осела пыль, Шаразад уставилась на поваленные шатры, между которыми валялось около тридцати затоптанных, изуродованных тел.

Руки царя скользнули по ее шелковой тунике, развязывая шнуровку, обнажая ее плечи, но она не могла оторвать взгляда от трупов.

– Смотри и учись, Шаразад, – прошептал царь, поглаживая пальцами ее бедра.

Теперь изображение сместилось шагов на триста от лагеря в лощину, где неподвижно стоял высокий черный конь, Всадник откинулся в седле и сдернул шляпу. Лунные лучи упали на его лицо, и она узнала того, кто поклонился ей в дверях «Отдыха путника».

– Один человек, Шаразад. Один необычный человек. Его зовут Шэнноу. Эти варвары уважают и боятся его. Они называют его Иерусалимец – Взыскующий Иерусалима, – потому что он ищет мифический город. Один-единственный человек.

– Лагерь – вздор, – сказала она. – И тридцать Кинжалов – потеря легковозместимая.

– Ты все еще не поняла. Почему он направил испуганный скот на лагерь? Мелкая месть? Он выше подобного.

– Но какая еще может быть причина?

– Ты выслала дозоры?

– Конечно.

– Где они сейчас?

Она оглядела равнину. Три дозора, каждый из тридцати воинов, бежали к разрушенному лагерю. Вновь изображение расплылось, и она уже смотрела на городок.

– Разумеется, ты обыскала город и уничтожила все, что могло бы оказаться полезным для врагов?

– Нет. Я… я не…

– Ты не подумала, Шаразад. В этом твоя величайшая вина.

Она увидела суетящихся людей. Они грузили в фургоны съестные припасы, инструменты, ружья из мастерской оружейника, пистолеты и ружья, все еще валявшиеся рядом с убитыми Кинжалами. Ее кровь закипела от ненависти, как лава.

– Можно мне получить охотников? – спросила она. – Мне нужен этот человек!

– Ты получишь все, что захочешь, – сказал царь, – потому что я тебя люблю.

Его плеть зазмеилась по ее ягодицам. Она вскрикнула, но осталась стоять.