Последний хранитель

— Хорошо, — сказал Фоули, меряя шагами комнату. — Юный друг мой Мейн, ты хотел бы перейти на полную ставку?

— А что я должен буду делать? — подозрительно покосился Мейн.

Фоули вынул из ящика своего стола предмет номер один и направился к двери.

— То же, что всегда, — ответил он. — Слоняться без дела по лаборатории и всем мешать.

Мейн сделал копию сообщения Артемиса на случай, если его начнут обвинять в чем-то вроде государственной измены.

— Это я могу, — произнес он.

ГЛАВА 18 СПАСЕННАЯ ДУША

Поместье Фаул,

девяносто восемь минут спустя

Артемис занимался в своем кабинете последними приготовлениями, собирая в кулак волю, пытаясь успокоить чувства и разогнать серую тучу уныния, грозившую затмить его решимость. Он знал, что доктор Аргон был против того, чтобы он сдерживал свои эмоции, поскольку это может привести к долгой психической травме.

«Слово „долгий“ здесь неуместно, док», — криво усмехнулся Артемис.

После многочисленных приключений он не мог не знать, что все происходит не в точности так, как планировалось, но все равно его поражала категоричность шага, который он вынужден предпринять, а также то, что он готов даже сделать его.

«Парень, похитивший несколько лет назад Холли Шорт, никогда и не подумал бы пожертвовать собой».

Но он больше не был тем парнем. Его родители вернулись к нему, и у него были братья.

«И дорогие сердцу друзья».

Теперь еще одно дело, о котором Артемис никогда прежде не думал.

Он подписал слегка дрожащей рукой свое завещание — сохранят ли ценность многие из указанных в нем вещей, Артемис уверен не был. Банковская система по всей Земле была фактически разрушена, и биржи тоже, а ведь именно туда поступают акции, облигации и долевые паи.

«Сколько времени было потрачено на накопление богатства, — подумал Артемис. — Сколько времени — впустую».

Затем его мысли потекли в другом направлении.

«Прекрати. Ты становишься сентиментальным и слезливым. Ты любишь золото точно так же, как Мулч Диггамс любит цыплят. Дай тебе еще один шанс, и ты, очевидно, опять примешься за то же самое».

Так оно и было. Артемис не верил в преображения на смертном одре, в этом было что-то беспринципное. Человек должен оставаться самим собой, какие бы божьи кары не ожидали его по ту сторону жизни.

«Если мне доведется повстречать Святого Петра, я не буду спорить с ним у ворот рая», — пообещал Артемис своему подсознанию, хотя на самом деле знал, что если его теория верна, то его душа воспарит в небеса так же, как души берсерков.

«И я стану небесным телохранителем для Майлса и Беккета».

Эта мысль успокоила Артемиса и даже заставила его улыбнуться. Он понял, что больше ничего не боится, словно ему предстоит просто попытаться сыграть в ролевой игре, а не делать этого в реальности. Но настроение у него вновь изменилось, когда он запечатал конверт с завещанием и прислонил его к настольной лампе.

Он посмотрел на конверт, чувствуя неотвратимость момента.

«Пути назад больше нет».

И тут страх обрушился на Артемиса, словно гиря весом в тонну, и приковал его к офисному креслу Артемис почувствовал свинцовую тяжесть в желудке и обнаружил, что у него отнялись руки и ноги. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы его не стошнило, и постепенно успокоился.

«Я всегда воображал, что у меня будет время для последних прощаний, возможность сказать самые главные слова тем, кого я люблю».

Но времени на это у него не было. Не было времени ни на что, кроме действий.

Страх рассеялся, и Артемис не отказался от своего решения.

«Я могу делать это, — понял он. — Я могу думать своим сердцем».

Артемис оттолкнул поехавшее на роликах кресло от стола, хлопнул себя по коленям и повернулся лицом к ожидавшим его испытаниям.

В кабинет влетела встревоженная Холли.

— Я видела, как что-то вылезло из винного погреба, Артемис.

— А, — сказал Артемис. — Капсула прибыла.

— Да, прибыла. И я заглянула внутрь.

— Мне жаль, Холли, что ты это увидела, — вздохнул Артемис. — Мулч должен был это спрятать.

— Мулч и мой друг тоже, и я сказала, что ты попытаешься что-то притащить. Мулч копал туннель на случай спешного отступления, когда на автопилоте прибыла эта капсула. Мулч посчитал, что это и есть то, что ты пытаешься притащить.

— Холли, это не то, что ты думаешь.

— Я знаю, что ты задумал. Я вычислила это.

— Это выглядит крутым, я знаю, — произнес Артемис. — Но это единственный способ. Я должен сделать это.

— Ты должен сделать! — возмущенно воскликнула Холли. — Артемис Фаул, как всегда, сам все решает за всех.

Возможно, но на этот раз к этому вынуждают обстоятельства.

Холли не шутя потянулась к своему пистолету.

— Нет. Забудь об этом, Артемис. Этому не бывать.

— Это должно произойти. Возможно, что будь у меня время и ресурсы, я смог бы выработать альтернативный план…

— Выработать альтернативный план? Но мы говорим не о корпоративных делах, Артемис. Речь идет о твоей жизни. Ты намереваешься выйти отсюда, чтобы убить себя. А как же Батлер?

Артемис вздохнул. Ему было больно оттого, что он покидает остающегося в бессознательном состоянии Батлера, тем более зная, что его преданный телохранитель во всем будет винить только себя.

«Человек, наносящий сопутствующий вред, вот кто я».

— Нет, я не могу сказать ему, и ты тоже не…

Холли прервала его взмахом пистолета.

— Никакие ваши приказы не принимаются, мистер шпак. Я — действующий офицер полиции. И я категорически налагаю вето на этот план.

Артемис сел в кресло, обхватив лицо ладонями.

— Холли, у нас всего тридцать минут до рассвета, а потом я по-любому умру. И Батлер умрет, и Джульетта. Моя семья. Почти всех, кого я люблю, не станет. То, что ты делаешь, играет на руку Опал. И тебе никого не спасти.

Холли подошла и осторожно прикоснулась к плечу Артемиса. Артемис неожиданно уловил аромат духов Холли.