Последний из могикан

Молодой туземец спустился к воде, чтобы исполнить приказание разведчика. Вскоре после этого на берегу реки раздался продолжительный громкий вой, который скоро стал удаляться; казалось, охваченные внезапным ужасом, волки бросили свои жертвы.

Ункас поспешно вернулся обратно. После этого разведчик стал снова совещаться со своими товарищами.

– Мы напоминали собой охотников, потерявших указания звездного неба и несколько дней не видевших скрытого от них солнца, — сказал Соколиный Глаз, делая несколько шагов в сторону. — Теперь мы снова начинаем видеть приметы пути, и он, слава богу, очищен от многих препятствий. Сядьте-ка в тени берега, здесь темнее, чем в тени сосен. Говорите только шепотом, хотя, быть может, нам лучше и благоразумнее в течение некоторого времени беседовать только с собственными мыслями.

Было ясно, что тревога Соколиного Глаза исчезла; теперь он снова готов был к борьбе. Его чувства, казалось, разделяли и туземцы. Они стояли на скале, с которой открывался вид на оба берега; в то же время сами они были скрыты от глаз врага. Хейворд и его спутницы нашли нужным последовать примеру своих благоразумных проводников. Дункан собрал большую груду веток сассафраса и положил ее в расщелину, которая разделяла две пещеры. Кора и Алиса спрятались в промежутке между двумя утесами. Стены скал могли предохранить сестер от вражеских выстрелов; в то же время майор успокоил встревоженных молодых девушек, сказав им, что никакая опасность не застигнет их врасплох. Сам Хейворд поместился недалеко от Коры и Алисы и мог разговаривать с ними вполголоса. Между тем Давид, подражая обитателям леса, спрятался между камнями.

Так шли часы. Ничто не нарушало тишины и спокойствия ночи. Луна поднялась до зенита, и ее отвесные лучи освещали двух сестер, которые мирно дремали, обняв друг друга. Дункан прикрыл сестер большой шалью Коры, потом опустил свою голову на обломок камня. Со стороны Давида неслись такие звуки, которые в минуту бдения, конечно, возмутили бы его же собственный слух. Словом, кроме разведчика и могикан, всех победил сон, все утратили сознание действительности. Но бдительные стражи не знали ни сонливости, ни усталости. Неподвижные, как камни, они лежали, сливаясь с очертаниями утесов, беспрестанно окидывая взглядом темные ряды деревьев, которые окаймляли противоположный берег узкого потока. Ни один звук не ускользал от их слуха, и самый тщательный наблюдатель не мог бы сказать, дышат они или нет. Было очевидно, что такую осторожность породила долгая опытность и что самая тонкая хитрость врагов не могла бы обмануть ее. Однако все было спокойно. Наконец луна закатилась; над верхушками деревьев появилась розовая полоска и возвестила о наступлении нового дня.

Тогда Соколиный Глаз впервые пошевелился, пополз вдоль утеса и разбудил крепко спавшего Дункана.

– Пора в путь, — прошептал охотник. — Разбудите девушек и, когда я подведу челн к удобному месту, приготовьтесь спуститься к реке.

– А ночь прошла спокойно? — спросил Хейворд. — Меня сморил сон и помешал мне караулить.

– Да, и теперь все тихо, как было в полночь. Но тише! Молчите и торопитесь. — И разведчик пошел к челну.

Дункан вполне очнулся от сна и откинул шаль, прикрывавшую спящих девушек.

– Кора! Алиса! — сказал он. — Проснитесь, пора в путь!

Почувствовав это движение, Кора подняла руку, точно отталкивая кого-то, Алиса же забормотала своим нежным голоском:

– Нет, нет, дорогой отец, нас не покинули, с нами был Дункан!

– Да, Дункан здесь, — с волнением прошептал юноша, — и пока он жив и пока грозит опасность, он тебя не покинет!.. Кора! Алиса! Вставайте. Нам время — в путь!

Вдруг Алиса пронзительно вскрикнула, Кора же вскочила и выпрямилась во весь рост. Не успел майор выговорить слова, как раздались такие страшные завыванья, что даже у Дункана вся кровь хлынула к сердцу. С минуту казалось, будто все демоны ада наполнили воздух, окружавший путешественников, и вились около них, изливая свою лютую злобу в диких криках.

Ужасный вой несся со всех сторон.

Испуганным слушателям чудилось, что нестройные вопли раздавались в чаще леса, в пещерах подле водопадов, среди скал, неслись с русла реки, падали с небес. И вот под звуки этого адского шума и гама Давид выпрямил свою высокую фигуру, приложил руки к ушам и вскрикнул:

– Откуда взялась эта какофония? Может быть, разверзлись адские своды? Человек не решился бы издавать такие звуки!

Его неосторожное движение вызвало залп выстрелов с противоположного берега. Несчастный учитель пения без чувств упал на место, послужившее ему ложем во время его долгого сна. Могикане смело ответили криками на военный клич своих врагов, которые при виде падения Гамута завыли, торжествуя. Началась оживленная перестрелка; но обе враждующие стороны были так опытны, что ни на миг не покидали прикрытия. С величайшим напряжением Дункан прислушивался, надеясь уловить звук весел; он думал, что осталось только одно средство спасения — бегство. Река по-прежнему катила свои волны мимо утесов, но челнока не было видно на черной воде. Хейворд уже начал думать, что разведчик безжалостно бросил их, как вдруг на скале под его ногами блеснуло пламя, и свирепый вой доказал, что посланница смерти, отправленная из винтовки Соколиного Глаза, отыскала себе жертву. Даже этот слабый отпор заставил нападающих отступить. Мало-помалу крики дикарей замолкли, и Гленн снова окутала та же тишина, которая обнимала его дикие скалы до начала смятения и шума.

Дункан, пользуясь благоприятной минутой, подбежал к распростертому Гамуту и отнес его в узкую расщелину, служившую убежищем обеим сестрам.

– Скальп бедняка уцелел, — спокойно заметил Соколиный Глаз, проводя рукой по голове Давида. — Вот человек, у которого слишком длинный язык. Удивляюсь, что он остался жив.

– Разве он не умер? — спросила Кора, хриплый голос которой обнаруживал происходившую в ней борьбу между чувством ужаса и желанием сохранить наружную твердость.

– Он жив, сердце бьется. Дайте ему отдохнуть немного, он придет в себя, станет благоразумнее и доживет до назначенного ему конца, — ответил Соколиный Глаз, снова искоса посмотрев на неподвижное тело певца и в то же время с изумительной быстротой и ловкостью заряжая свою винтовку. — Ункас, внеси его в пещеру и положи на ветки сассафраса. Чем дольше он проспит, тем будет лучше для него, так как вряд ли ему удастся найти достаточно хорошее прикрытие для своей длинной фигуры, а пением он не защитит себя от ирокезов.

– Значит, вы ожидаете второго нападения? — спросил Хейворд.

– Могу ли я думать, будто голодный волк насытится одним кусочком мяса? Макуасы потеряли одного из своих, а после первой потери, даже после неудачного нападения они всегда отступают. Но злодеи вернутся и придумают новое средство получить наши скальпы. Мы должны,— продолжал он, подняв свое лицо, омраченное тенью тревоги,— продержаться здесь, пока Мунро не пришлет нам на помощь солдат. Дай бог, чтобы это случилось поскорее.

– Вы слышите, Кора, что, по всей вероятности, нас ожидает? — спросил Дункан. — Мы можем надеяться только на заботливость вашего отца. Войдите же обе в пещеру, там вы будете, по крайней мере, в безопасности от выстрелов наших врагов, и позаботьтесь о нашем несчастном товарище.

Молодые девушки прошли вслед за ним во внутреннюю пещеру. Там лежал Давид, все еще неподвижный, но его вздохи показывали, что к нему возвратилось сознание. Передав раненого на попечение молодых девушек, Хейворд пошел было к выходу, но его остановили.

– Дункан... — дрожащим голосом сказала Кора.

Майор обернулся и посмотрел на молодую девушку. Ее лицо смертельно побледнело, губы дрожали, а в устремленных на него глазах было такое напряжение, что майор мгновенно вернулся к ней.

– Помните, Дункан, как необходима ваша жизнь для нашего спасения; помните, что отец доверил нас вашим заботам; помните, что все зависит от вашей осторожности,— сказала она, и красноречивый румянец покрыл ее черты. — Словом, помните: вами дорожат все носящие имя Мунро.

– Если что-нибудь может увеличить мою привязанность к жизни, — сказал Хейворд, бессознательно глядя на молчавшую Алису, — то именно такая уверенность. Как майор шестидесятого полка, я должен принять участие в обороне. Но нас ожидает нетрудная задача: нам придется только короткое время отбивать нападение дикарей.

Не дожидаясь ответа, он заставил себя уйти от сестер и присоединился к разведчику и могиканам, которые всё еще лежали в узкой расщелине между двумя пещерами.

– Повторяю тебе, Ункас, — говорил охотник, когда к ним подошел Хейворд: — ты даром тратишь порох — из-за этого ружье отдает и мешает пуле лететь как следует. Небольшое количество пороха, легкая пулька и долгий прицел — вот что почти всегда вызывает предсмертный вопль мингов... Идемте, друзья, спрячемся, потому что никто не в силах сказать, в какую минуту и в каком месте макуас нанесет удар.