Последний из Мраксов

Он замер на пороге кухни, наблюдая за сгорбленной спиной почти уже бывшего бойфренда. Нет, никакого приступа.

– Мы должны вернуться, – протянул Блейз.

Хотя, наверное, уже и не подразумевал никакого «мы». Гарри было некуда возвращаться. И Блейз заговорил о Волдеморте, о вечном катализаторе проблем. Забини ненавидел его, и часто по какой-то нелепой вывернутости своего сознания пытался убедиться, что и Гарри тоже. Но Поттер оставался самим собой. И до лорда Найджелуса с его страстями, манерами и любовью Гарри по-прежнему было очень далеко. А может и близко, да Блейз не мог различить.

– Катись, – сказал ему вдруг Гарри, и это все решило. Повторять дважды не было нужды, наверное потому, что бывший слизеринец и сам хотел это услышать. Забини давно не любил и не видел причины оставаться, Найджелус был чертовски прав – их отношения оказались болезненными и тяжелыми. Но лорд, должно быть, лгал – потому что никакой любви со стороны Поттера Блейз больше не видел.

Он ушел в спальню и долго громыхал там чемоданами зачем-то. Все еще иррационально немного надеялся, что Гарри вдруг придет с извинениями и все проблемы последних лет решатся на промятой узкой постели в их квартирке. Поттер, конечно, не пришел, даже когда Блейз выкрикнул ему прощания на пороге. Забини захлопнул дверь и покинул квартирку навсегда, без малейших сожалений из-за того, что, наконец, ушел, чтобы парой этажей ниже встретить на лестничной площадке бледного взъерошенного Драко.

– Малфой? Ты что здесь… – воскликнул он, но рядом со старым школьным приятелем увидел вдруг Найджелуса, а потом Беллатрикс и Долохова. Им тоже почему-то пришло в голову подниматься наверх пешком.

– Привет, Блейз, – улыбнулся Най. Он выглядел чуть старше, чем в тот раз, когда они виделись и опять совсем иначе, чем Гарри, оставшийся наверху. Тот был обросшим, грязным и сломленным, этот довольным жизнью и ухоженным. – Давненько не виделись. И прости меня за некрасивую сцену, ладно?

Сначала Забини не понял, за что перед ним извиняются, но тут же сообразил. За мерзкое прощание. Белла что-то раздраженно заворчала. Ей не терпелось подняться наверх и заняться делом.

– Я и сам хотел уйти, – откликнулся он.

– Ни одна любовь не выдержит такого отношения, – неловко пожал плечами лорд Найджелус. Забини стало неловко, и он отвел взгляд. Темный Лорд ведь почему-то выдержал. А Най почему-то до последнего уверял Блейза, что Гарри любит его.

– Ты можешь идти к матери, тебе не причинят вреда, – меж тем улыбнулся ему собеседник.

Должно быть, на этом разговор он счел оконченным. Раз уж Блейз не страдал более от любви, то возиться с ним было излишним. Найджелус просто обошел его, поднимаясь дальше. За ним последовали Пожиратели, а Блейз, наблюдая за этим, подумал, как много он потерял, лишившись Гарри Поттера. В чем была его вина? Почему они с Гарри не смогли?

Сверху уже слышался уверенный голос Темного Лорда и смех Гарри. Хотя смеялся, наверное, Найджелус, но звучало очень похоже на то, что Забини слышал когда-то… давно, тогда еще у них с Поттером все было отлично. Найджелус спросил об оборотном зелье, а дальше Блейз слушать не стал.

Позже мама дала Забини несколько газет, чтобы он мог понять, что произошло в волшебном мире за время его отсутствия. Он узнал о законах, дающих больше свободы оборотням, контролирующих рождаемость и регламентирующих жизнь магглорожденных волшебников. И о том, что для подавляющего числа британского населения лорд Найджелус был Гарри Поттером. Аристократы наедине важно величали его лордом Певереллом и гордились тем, что якобы хранят важную тайну. Гарри преподавал в Хогвартсе защиту от темных искусств к крайнему неудовольствию директора Снейпа, а Темный Лорд ежевечерне посещал школу.

Было немного странно, словно после долгого-долгого кошмара о маггловском мире он проснулся в родном – магическом. Блейз колдовал как одержимый, встречался с друзьями, а на приемах, куда таскала его мать,с тоской смотрел на Темного Лорда и его супруга. Они частенько не ладили, не стесняясь ругаться на публике, но почему-то не спешили разругаться вдрызг, оборвав все общение. Они любили друг друга со всеми вспышками агрессии, глупыми идеями и шумными ссорами, в которых – Блейз судил по слухам – частенько доходило дело и до применения силы. И Забини не понимал, почему так.

Любовь была слишком многогранна для его понимания, но очевидно, что они как-то смогли найти то, что им было нужно.

Через год после официальных и помпезных похорон Дамблдора и возвращения Блейза в обетованный мир волшебства пресса сообщила о том, что Поттер и Волдеморт нашли суррогатную мать для своего первого отпрыска. Гарри был ужасно взволнован. В ожидании счастливого события он оставил Хогвартс и собирался посвятить все свое время ребенку. Поттер открыто сообщил о том, что чадо не будет единственным. Пресса мягко подшучивала над ним, тем не менее не упуская случая взять какое-нибудь длинное интервью о закупке пеленок и ремонте в детском крыле дома. К умилению всего волшебного мира на свет божий были вытащены сундуки с детскими игрушками Темного Лорда. Внезапно это окончательно разрядило обстановку, примирив всех с новой властью проще и эффективнее, чем все указы Визенгамота и министерства.

Вскоре после этого Блейз устроился в Хогвартс преподавать трансфигурацию. Именно ему, в конце концов, пришлось учить крошку Лили Меропу Мракс.

Эпилог.

Могли Том когда-нибудь предположить, что однажды все будет именно так. Когда он был молод, то думал только о том, чтобы обладать любимым человеком любой ценой, беспокоился об изменах и совсем не думал о будущем. Мысли о наследниках не тревожили его. Он знал, что когда-то их придется завести, но не проводил часы, обдумывая имена и разглядывая в магазинах пинетки.

Скорей всего, Поттер задумывался об этом больше. Для Гарри семья всегда значила очень много, но он боялся передать своим отпрыскам наследие Певереллов. После сделки с Мерлином, об этом больше можно было не беспокоиться.

Том сел в кресло, издалека наблюдая за своими родичами. Гарри возился с крохой Морфином Джеймсом Мраксом, ползая по ковру на коленях. Малыш переступал пухлыми ножками и угукал, приводя своего папочку в настоящий восторг. Гарри тянул руки и уговаривал ребенка сделать к нему пару шагов. Лили смотрела на них, выглядывая из-за книжки с картинками, которую ей подарил Сириус Блек, и хихикала.

У Тома сердце быстрее билось, когда он смотрел на все это.

У Лили Меропы были темные прямые волосы, большие синие глаза и гаррины черты лица. Ей недавно исполнилось шесть. Она дружила со Скорпи Малфоем и Дафни Нотт и считала своим героем восьмилетнего Перси Уизли. Том уже сейчас придумывал речь, которой откажет своей дочери выйти за него замуж. Ей нравилось плескаться в фонтане и играть в прятки. Она считала, что Морфин очень забавный, но пока не готова была относиться к нему как к братику. Гарри думал, что это нормально, ведь пока что наследник Мраксов не умел толком ни ходить, ни говорить.