Последний из нас

— А если ты всё-таки ошибся, и у президента нет пульта?

— Это мы и проверим.

— То есть, плана «Б» у нас нету?

— Импровизация, Лёня, тебе ли не знать этого слова.

Заболодский усмехнулся, ему определённо нравилась уверенность этого молодого парня, или может быть, даже самоуверенность.

Из охраны у дверей стояло четверо военных с автоматами в руках.

— Борис, всё в порядке? — поинтересовался Артём, заметив задумчивость товарища.

— Да, — как-то неуверенно отозвался Тельцов, и достал из кармана тряпочку камуфляжного цвета, — Ты, наверное, знаешь, что я был охотником, так вот эту бандану, перед смертью мне отдал командир. Он был счастливчиком, ветераном нескольких войн, крепкий орешек. Все шутили, дескать, он заговорённый, а за несколько часов до смерти, он подарим бандану мне. «Ни одно моё сражение не прошло без неё, она мой талисман, она заговорённая.» — так он сказал. В тот день, когда перед нападением на туземцев в лесу, я надел её, и единственный из нашей группы выжил. Командир погиб, глупо поскользнувшись в канаве и разбив голову о камень. Не героическая смерть, для такого человека, как он.

— И ты веришь в этот бред? — усмехнулся Шашка.

— Я уже не знаю, во что верить, — Борис бережно повязал камуфляжную бандану видавшую виды, на голову.

— Что там со временем? — нарочито равнодушно спросил Леонид.

— Штурм уже начался, скоро наш выход, — медленно произнёс Артём, посмотрев на огромный небоскрёб, который словно разрезал время и вырос посреди полуразрушенного Новгорода.

Президентский дворец, будто сошёл со страниц учебника, который в детстве читал Артём. Он видел фотографии Вегаса, и не мог его себе представить. За время нахождения материка под толщей воды, города изменились до неузнаваемости, небоскрёбы порушились, а то величие и красота стёрлись в летах. Это величественное здание, не самое большое, но для Артёма, словно уходящее в небо, совсем не вписывалось в окружающий пейзаж. Руины, бараки, множество заброшенных домов, ржавые остовы машин, которые так и остались посреди дороги в вечных пробках, обломки асфальта, которого и до Потопа было не много. Всё грязное и старое, а президентский дом, такой чистый, полностью застеклённый, что большая редкость в наши дни. Он так похож на надежду, что всё вернётся, наука, знания, технологии, ещё немного подождать, и люди образумятся, перестанут рвать друг другу глотки за кусочки власти, и объединяться, что бы выжить…

— Этого никогда не будет, — про себя проговорил Артём.

— Командир, гляди, зашевелились, гады, — Шашка принялся трясти плечо Грачёва, указывая на выбегающих из небоскрёба вояк.

— Отлично, сейчас наш выход, сколько у нас людей?

— Моих тридцать, бесов двадцать.

— С нами Бог, — Артём натянул камуфляжный платок на лицо, — Если… Когда, мы победим, я хочу успеть скрыться, раньше, чем меня арестуют, — объяснил он на молчаливый вопрос Леонида.

— Ну, держитесь, у меня аж руки чешутся, — заговорил бес Дрон, потирая ладони.

— Давно мы такими серьёзными вещами не занимались, — согласился Шашка, передёргивая затвор РПК, довольно необычного для телосложения туземца оружия.

Около полусотни вояк, неровным строем бегом понеслись в сторону комплекса. Теперь в президентском дворце их стало намного меньше, и Артём понял, что пришло его время, сейчас, или никогда…

* * *

Он припал глазом к оптическому прицелу, надёжно закрепив Винторез на оконной раме. Вот перекрестие прицела остановилось на фигуре левого охранника, замерло. Расстояние было не более четырехсот метров, и Грачёв решительно нажал на спусковой крючок. Радостно завопил Шашка, левый охранник рухнул навзничь, после негромкого хлопка Винтореза. Артём быстро перевёл перекрестие прицела на второго охранника, который схватился за пистолет и боязливо озирался. Второй выстрел тоже не прошёл напрасно, и последнее препятствие перед входом в небоскрёб прекратило своё существование.

— Пошли, — скомандовал Артём, и группа стала быстро покидать дом.

Все двигались уверенно, решительно, и тихо. Ситуация приняла серьёзный оборот, теперь было не до шуток. Артём, как голова всей операции и командир покидал убежище одним из последних.

Молодой разведчик переходил дорогу, и платок на его лице развивался, руки уверенно и привычно держали винтовку. Он оглянулся в сторону комплекса, откуда доносились выстрелы и взрывы. Над той стороной города, поднимался чёрный дым пожара. Туман уже почти рассеялся, и разведчик хорошо видел, как обезумевшие жители города носятся в панике по улице в одних халатах и нижнем белье, это при такой — то низкой температуре. Город захлестнул хаос.

— Тёма?! — до слуха Грачёва донёсся слабый женский голос.

Он обернулся и обмер. Перед ним стояла девушка, в куртке, джинсах, и с небольшой видеокамерой в руках. Техника была старой и потрёпанной, но видимо исправно работала. Артём спустил платок со своего лица, опустил винтовку. Этого не может быть.

— Артём! — закричала девушка и кинулась к парню.

В здании загремели выстрелы, рванула граната, и несколько окон президентского дома выбило взрывной волной.

— Наташа! — Артём обнял девушку, прижал крепко-крепко.

Больше всего на свете он сейчас хотел быть с ней.

— Артём! Твою мать! Сюда! — послышался хриплый голос Бориса.

Наташа посмотрела на здание, где уже гремел бой, взглянула на свою камеру.

— Послушай меня! — перекрикивая шум боя, закричал Артём, глядя прямо в её голубые глазки, — Прошу поверь мне. Уезжай, прямо сейчас. Как можно дальше отсюда.

— Артём, что… Это… Прости, я не могу. Я военный корреспондент, я должна вести репортаж.

— Наташа! — уже заорал Грачёв, схватив любимую за предплечья, — Я солдат! Я должен остановить это. И я справлюсь, обещаю. Но я не могу рисковать тобой!

— Артём! — продолжал орать Борис.

— Пообещай, что найдёшь меня! — прошептала Наташа, и слёзы накатились на её глазах.

— Обещаю. Чтобы не случилось, я остановлю ракеты. Клянусь!

Девушка старалась не плакать, отстранила парня от себя, но потом обняла очень сильно. Артём понимал, что возможно, это будет его последний бой, и не смог сдержать чувств. Он поцеловал Наташу, со всей страстью, которая томилась в его душе всё это время.

— Прости, — он отстранил любимую от себя, натянул платок на лицо, и, не оборачиваясь более, побежал в небоскрёб.

Он не хотел видеть слёз Наташи, ведь понимал, как трудно такое расставание, когда всё это время он только и мечтал о том, что бы быть с ней. Это чувство подстёгивало его, придавало сил, он почувствовал, как ярость захлестывает его.

В холле живых уже не осталось, десяток охранников валялись в лужах крови в различных немыслимых позах. Группа нервно ожидала командира, явно недовольные тем, что он отсиживается за их спинами.

— Ну, же, пошли! Вперёд! — приказал Артём.

Он уже направился к лестнице, как с шумом зашевелился лифт, и со скрипом разъехались двери.

— Занять позиции! — только и успел крикнуть Артём, прыгнув за стойку консьержки.

Красные из лифта тут же открыли ураганный огонь из автоматов. Послышались крики раненых бойцов Артёма. Разведчик соображал быстро и знал, что надо делать. Схватив осколочную гранату со своей разгрузки, он выдернул кольцо. Секунды тянулись подобно минутам, в бою отсчитать время до взрыва оказалось труднее, чем на тренировках, и поэтому Артём бросил гранату, почти сразу, не целясь. Взрыв оказался сильнее, чем рассчитывал Грачёв, осколки ударили в стены, забарабанили о деревянную стойку, но дело своё граната сделала.

— Хорош командир! — бодро крикнул Шашка, меняя магазин своего пулемёта.

Выйдя из-за стойки, Артём ужаснулся. Искореженный лифт превратился в мятую банку с кровавым фаршем. Ноги и руки Красных были разбросаны рядом, все стены забрызганы кровью. Один из солдат врага ещё был жив. Ему оторвало ногу, и вся его спина была посечена осколками. Артём на негнущихся ногах подошёл к раненому. Бедняге сильно рассекло лицо, глаза не было, а левая сторона почернела от ожога, но это не помешало разведчику оценить возраст противника. Совсем ещё молодой. Возможно призывник. Лет восемнадцать, вряд ли больше. Артём упал перед врагом на колени, его рот бессильно открылся. В глазах раненого он видел ту боль, страх, отчаяние, но не было ненависти, не было злобы. Он не воин, не солдат. Его призвали, потому что у Красных кончились военные силы. Он жертва жадных бюрократов, но Артём этого не понимал, он знал, что эта молодая жизнь, теперь на его совести. Он — убийца.