Последний из рода Бельских XI

— Как я уже говорил, мне это известно. И не только мне. Но вы хотите сказать, что он может быть Мастером? — уставился я на японца.

— Нет, конечно. — хмыкнул тот, — не думаю. Я не могу определить уровень владения темной магией, но мне кажется, что здесь он невысок. Скорей всего, какая-нибудь родовая способность, но слабая. Когда-то была сильная, но, видимо, вырождается. Тем не менее вкупе с ментальной магией это очень эффективное оружие. Но для того чтобы стать Мастером… этого недостаточно.

— Но мне говорили, что темная ментальная магия запрещена.

— Запрещена именно первородная темная ментальная магия. Она связана с жертвоприношениями. Человеческими жертвоприношениями. Здесь другое. Обычная ментальная магия, усиленная темными эманациями. Это на грани… но допустимо. И никаких жертвоприношений здесь не нужно.

— Понятно. Но от Виль, угрозы нет? Для меня? Если вы говорите, что она запрограммирована на мою охрану.

— Никакой угрозы, можете не переживать. Да, она будет защищать вас даже ценой жизни. Лучшей телохранительницы и пожелать нельзя. Тем не менее я бы все-таки поработал с ней более плотно. Не будете возражать, если проведу ряд экспериментов? Ее магическую ауру я скопировал и слепки сделал.

— Да пожалуйста, — пожал я плечами. — только думаю, Кинтаро-сан, что вам не надо говорить об этом во дворце. Может быть не совсем адекватная реакция у императора, которого Виль спасла. Да и князь Трубецкой может сразу не оценить подобные предположения.

— Конечно, Веромир-сан, конечно! — улыбнулся японец.

Мы загрузились во флайер в традиционном составе: я, Шемякин, Гвоздев, Кинтаро и Трубецкая, которая очень настаивала на своем присутствии, плюс телохранители (как ни странно, секретарь профессора осталась в поместье). Виль, оказавшаяся на сиденье за мной, внезапно поинтересовалась:

— Господин, все нормально? — и мне показалось что голос у нее был нервным. М-да. Первый раз, наверное, я вижу ее хоть немного взволнованной

— Нормально что? К чему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, что Кинтаро-сан подозрительно смотрел на меня. Что-то не так?

— Ничего, — соврал я, — тебе не о чем волноваться.

— Точно? Я умру за вас, господин. Вы знаете, моя жизнь принадлежит вам!

В голосе Виль было столько непоколебимой холодной уверенности, что я невольно вздрогнул.

— Я же говорю, не переживай! — заверил ее. — Я тебе верю!

Вроде успокоилась. Но тем не менее разговор с японцем посеял во мне определенные сомнения насчет Брюса. Да, ко мне ректор относился хорошо. Один подгон Виль чего стоит. Но если мыслить логически… я, конечно, уважаю профессора Кинтаро, но тот вариант, что ректор может быть Мастером, не отбрасываю. Надо будет поговорить с Трубецким. Поделиться с ним своими подозрениями. Больше никому об этом рассказывать, конечно, не стоит. Особенно императору. К тому же если выяснится, что ректор не виноват ни в чем, вообще будет скандал! Поэтому будем наблюдать и делать выводы. Ну и посмотрим, как на это предположение Трубецкой отреагирует.

Тем временем мы приземлились перед императорским дворцом. Воздушное судно придворного мага его императорского величества местная противовоздушная оборона уже знала и пропускала без лишних вопросов. Трубецкого я предупредил заранее, и он встречал наш флайер в компании с Голицыным. После церемонных расшаркиваний с профессором мы отправились в рабочий кабинет императора, а Веронике, к ее огромному неудовольствию, пришлось пойти в апартаменты придворного мага. Вместе с Шемякиным и Гвоздевым. Но с отцом не поспоришь. Поэтому отправились мы на высочайший прием в следующем составе: я, Трубецкой, Голицын и Охлобыстов. Мои телохранители вместе с Виль остались перед дверями апартаментов императора.

А сам самодержец всероссийский принял нас в своем кабинете. Японец рассыпался в возвышенных комплиментах Ивану. Я даже не ожидал, что у него так язык подвешен. Очень тонкая лесть. Такому учиться долго надо.

Едва мы расселись, слово взял Трубецкой. Он коротко обрисовал ситуацию, начиная от нападения на императора француженок, заканчивая похищением моих невест. Кстати, я об этом не успел рассказать Кинтаро, и тот явно был неприятно удивлен. Особенно узнав, что среди похищенных была Наоми. Это сразу заставило его нахмуриться.

— Ваше Императорское Величество, — обратился он к Ивану, — разрешите приступить к работе?

Надо сказать, что наш японский гость смотрел на самодержца всероссийского не столь подобострастно, как это делали те же Наоми и Исидо. Да, у японцев в крови преклонение перед императорами, но, видимо, профессор был сделан немного из другого теста.

— Приступайте, — кивнул Рюрикович, — Сергей Ильич вас лично проведет по дворцу. Что вы собираетесь посетить?

— Мне нужны тела ваших французов-похитителей и тела француженок, напавших на императора. Это все. Ну и, как мне намекнули, вы, Ваше Величество, хотите проверить дворец на предмет наличия скрытых врагов?

— Мы проверяли, — проворчал император, — господин Охлобыстов занимался. Никого не нашли. Хотелось бы еще раз.

— Ваше Императорское Величество, — вновь поклонился Кинтаро (он уже раз десять кланялся, почти при каждой фразе), — разрешите спросить у господина Охлобыстова насчет этой проверки?

— Спрашивайте! — Императора, по-моему, слегка веселили эти бесчисленные поклоны и придыхание в голосе гостя, когда тот обращался к нему.

— Коллега, мне рассказывали об этой проверке, — японец с любопытством посмотрел на Семена Васильевича, — если не секрет, какой вы использовали способ?

После этого вопроса минут на десять я выпал в осадок. Вроде и разговаривали уважаемые аксакалы от магической науки на русском языке, но ничего не было понятно. Нет, термины вроде использовались знакомые, но общий смысл разговора сразу терялся.

— Понятно, — кивнул японец, — интересный метод, но приношу извинения, Охлобыстов-сан, не особо точный. Мой подход совершенно другой. Он заключается в более тонком оперировании магическими потоками, можно сказать, на грани дозволенного. Но он уже отработан. Массовое заклинание, наложенное мной, через сутки даст понять, на ком стоит «темная печать».

После этих слов ему пришлось еще раз объяснять по поводу «темной печати». Вот тут я заметил, что Иван слегка напрягся. И задал вопрос, о котором я как-то не подумал.

— Кинтаро-сан, чем грозит эта самая «темная печать»? То есть Мастер может отдать любой приказ и его, как вы говорите, миньоны побегут выполнять?

— Не побегут, Ваше Императорское Величество, — вновь поклонился Кинтаро, — управлять он ими не сможет. Печать не дает контроля над разумом человека. Но при желании он может, например, просто остановить у своего подручного сердце. Поверьте, Ваше Величество, страх перед смертью очень силен. Мало кто способен пожертвовать своей жизнью. Не те времена сейчас настали… Кстати, если вы позволите могу проверить более оперативно кого скажете. Князя Бельского с его близкими людьми я уже проверил.