Последний клиент
Шрифт:
Несмотря на несколько затянувшуюся паузу, в объяснения никто пускаться не спешил. Кирилл с наигранной ленцой присел напротив ювелира и предложил тому высказаться. А Николай, подозвав к себе официанта, натыкал пальцем в меню то, что посчитал достойным утреннего рациона.
— И зачем вы привели с собой этого юношу? — поинтересовался Кирилл у Веттеншапена.
Вопрос прозвучал без особого упора на ответ.
— Не поймите меня превратно, господин Семенов. Это один из сотрудников ссудной кассы, где я храню свой оперативный капитал.
Кирилл покосился на плотно набитый саквояж — денег там было явно недостаточно для начала разговора:
— В такую рань и с такими деньгами? Не собирались ли вы на скачки? Хотя… едва ли в этой стране нашлось бы достаточно места для ипподрома…
— Нет, господин Семенов,
«Ну, для чего он здесь, мог бы не рассказывать. Тем более что после полученного отказа едва ли мы встретимся вновь». — Кирилл попыхивал сигарой, с трудом поспевая следить за трескотней Веттеншапена.
— Я предлагаю вам сумму, равную стоимости уже обработанных камней…
— Неслыханная щедрость… — мельком заметил Кирилл, стараясь аккуратно развернуть салфетку. — Но вчера, судя по всему, вы упустили мою фразу, которой я поставил вас в известность, что передаю пока только образцы. Из чего вам следовало сделать вывод, что остальной материал поступит к вам сразу по подписании контракта…
— Каким же количеством вы располагаете?
— Если считать сырье — порядка пятидесяти миллионов долларов… И не заставляйте меня пересчитывать эту сумму в гульденах. Кроме этого, у меня имеются отличного качества бриллианты российской огранки, на ту же примерно сумму. У вас есть с собой сто пятьдесят миллионов долларов?
— Сто пятьдесят?.. — У господина Веттеншапена что-то сломалось внутри.
Сначала Кириллу показалось, что он пытается сглотнуть скопившуюся в предвкушении сделки слюну. Но пищевод, истерзанный мацой, не смог справиться с таким количеством жидкости, и Кирилл едва успел увернуться — мимо просвистел замечательный по своим размерам и редкий по окрасу шмат застоявшейся мокроты и, описав недлинную дугу, впечатался в свитер Николая, который из чемпиона Лихтенштейна по пауэрлифтингу превратился в одночасье в рыцаря Круглого стола. Но, как показалось Кириллу, орден Подвязки на недавно купленном где-то на распродаже свитере от La Costa ему не понравился — Коля посмотрел на своего шефа с достойным подобного случая негодованием:
— Это, блин, что? Да я ему кишку прямую… — И так далее.
Кирилл, понимая обоснованность претензий своего приятеля, попросил Николая постараться пока держать себя в рамках и не переходить на площадный жаргон в присутствии официанта — они, несчастные, и так натерпелись от нашего путешествующего брата. А что касается прямой кишки, то ему, Николаю, еще представится возможность поквитаться.
Если и не лично с Веттеншапеном, то с его дальними родственниками наверное.
А между тем господин Веттеншапен не придал инциденту никакого значения: аккуратно вытер губы салфеткой и ласково заглянул Кириллу в глаза:
— Так на чем мы остановились?
— Мы решаем — ждем ли адвоката, или вы выкладываете… — Кирилл прищурил один глаз, словно напряженно что-то подсчитывал в уме, — сто тридцать пять миллионов долларов. Можно в ценных государственных бумагах на предъявителя…
— Это очень крупная сумма! — справедливо заметил ювелир.
— Согласен. Пока эти камни не пересекли границу России, они стоили втрое дешевле. Если же у меня возникнет желание заработать на них еще пятьдесят миллионов, то я отправлю камни в Канаду…
— Но это не очень законно!
— С вашей точки зрения, господин Веттеншапен. А с точки зрения голодающих Поволжья и средней полосы России, очень даже справедливо. Ибо так делалось всегда…
На том и расстались. Веттеншапен со своим скинхедом в мучительных раздумьях удалились прочь, Кирилл с Николаем, особенно не отягощенные размышлениями о смысле бытия, плотно позавтракали и отправились уж было в свои номера, отказавшись от услуг мелодично позванивающего лифта. Коля подобным образом пытался хотя бы частично компенсировать ежедневный восьмикилометровый кросс, Кирилл ничего не пытался — просто отправился пешком за компанию. Но где-то между вторым и третьим этажом, на пятнадцатой или шестнадцатой ступени лестничного марша, они столкнулись с до боли знакомым субъектом, уже успевшим основательно нарезаться в столь ранний час. Субъект был при плаще, шляпе и при всех остальных деталях гардероба, которые воспитанные граждане надевают на себя, решившись наконец выползти из своих нор под низко
натянутое голландское небо.— У нас сегодня праздник? — осведомился Кирилл.
Жуков сконцентрировал блудливо-нетрезвый взгляд на лице своего приятеля и пролепетал нечто вроде:
— Е-мое! Кирилл Даниилович и Николай Александрович собственными персонами! — И, как ему, наверное, показалось, с хитрецой подмигнул, сделав предложение, от которого в этот день было очень сложно отказаться: — А не пойти ли нам проветриться? Стаканчик там, стаканчик сям… Ну, Кольце-то я не предлагаю — страшно даже представить, что может этот монстр натворить по пьяному делу… К тому же пока сам хотя бы полташок за ворот не заложит, нас с тобой Кирилл Даниилович, за скотов считает… — Андрей нетвердой походкой приблизился к Коле и довольно чувствительно двинул его по печени. — Или я не прав?
Коля в долгу не остался. Андрея слегка качнуло от щелчка в челюсть, и он, растерев ладонью ушибленное место, неожиданно продолжил совершенно трезвым голосом:
— Ну, вы чего, ребята? Скукотища-то какая? Пойдем, пробздимся, глянем, как эти самые голландцы проживают и есть ли у местных девок какие-нибудь физиологические особенности…
По поводу физиологических особенностей Кирилл не строил иллюзий. А на предложение сходить куда-нибудь — никаких противопоказаний. Да и что дышать вековой пылью в этом отелишке? Веттеншапен еще дня три будет прикидывать со своим генералитетом, что для них дешевле — заплатить или просто шлепнуть. Или шлепнуть, заплатив… Или… Нет, четвертый вариант невозможен.
— Ну как, Коля?
— А я что… Если этот гад перестанет тыкать меня в печень, то я «за».
Как известно всякому, экскурсии по злачным местам незнакомых вам прежде местностей предполагают предварительную проработку не только маршрута следования, но и формы одежды, в которой вы намереваетесь окунуться с головой в праздное бытие местного населения. Скажем, если вы собираетесь посетить приличный кабак, где только список холодных закусок составляет восемь полос, словно воскресное приложение к какой-нибудь нечитабельной гадости, то следует поразмышлять о чем-то, внешне напоминающем смокинг. Но в подобном случае необходимо иметь в виду, что разобраться в физиологических и прочих особенностях аборигенов вам не удастся — в таких заведениях собираются особи, совершенно не отличающиеся от среднестатистического европейца. За столом они ведут себя прилично, с ножа не жрут и при каждом удобном случае пользуются вилкой. Беседуют вполголоса и оставляют процентов десять от вынесенного приговора официанту на чай.
Сами официанты, принимая от вас заказ, ласково поглядывают на оттопыренный внутренний карман пиджака, где, по их мнению, вы храните наличность, и временами пытаются съехать со своего родного языка на французский.
Это, разумеется, не относится к различного рода заведениям, организованным отпрысками потомков синантропов и прочих субъектов, чью национальную принадлежность после первого стакана установить крайне затруднительно.
Если же вы решили ознакомиться с укладом и бытом представителей коренной национальности, по инерции считающих себя за членов Европейского союза, то следует начинать с низов: с различных сумеречных баров в полуподвалах, расположенных в редко посещаемых полицией кварталах, в кафетериях, организующих по американскому образцу для престарелых идиотов игру в бинго. Можно еще просто «взять с собой» и спуститься куда-нибудь под мосток — и там увидеть то, что значительно дополнит образ одной из самых развитых стран «секонд-хенда». Но едва ли голландский бомжина будет в чем-то разительно отличаться от французского клошара или дяди Васи-алкоголика, за полтора месяца пропившего свою «однушку в хрущобе». Все то же — и отсутствие сигарет, и соответствующие ароматы, и проблемы с почками… Что до формы одежды, то она не должна вызывать у населения местных помоек приступы праведного гнева — никаких шелковых розовых лент, широких полей и обуви на высоком каблуке. На родном языке, даже если это чукотский, следует разговаривать тихо, заказывать же напитки на английском. И ни в коем случае не исполнять песню про отважный «Варяг» вслух. Пусть даже соло. Было бы неплохо обзавестись также головным убором, который сумеет предохранить вашу любознательную головку от неосторожно запущенных завсегдатаями народных заведений бутылок или кружек.