Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах

Помолчав, И. В. Сталин добавил:

– Предлагаю вам продумать вопрос о рокировке 3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на Лютежский плацдарм. Надо скрытно, в темное время суток, вывести их с Букринского плацдарма на Лютежский. 40-й и 27-й армиям продолжать демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага нужно обмануть.

Когда Николай Фёдорович рассказал нам о своей беседе с Верховным, я подумал: ни нам, командармам, ни командованию фронтом, ни побывавшему у нас не раз маршалу Г. К. Жукову не пришла в голову мысль о рокировке ударной группировки фронта на Лютежский плацдарм. А ведь мы были на местности, видели её, тщательно изучили обстановку. Я не мог скрыть своего удивления тщательностью, с которой Ставка анализировала боевые действия, и у меня невольно вырвалось:

– По каким же картам следит Верховный за нашими действиями, если видит больше и глубже нас?

Николай Фёдорович улыбнулся:

– По двух- и пятисоттысячным за фронты и по стотысячной – за каждую армию. Главное же, на то он и Верховный, чтобы подсказывать нам, поправлять наши ошибки».

24 октября 1943 года из Ставки поступила соответствующая директива, которая развивала мысль Сталина, высказанную в том самом разговоре с Ватутиным. С Лютежского плацдарма, как и предлагал Верховный, 3 ноября войска 1-го Украинского развернули Киевскую стратегическую наступательную операцию. И уже 5 ноября 1943 года противник, теснимый на северных окраинах и обойденный западнее Киева, не выдержал удара советских войск и начал отход.

К концу дня 51-й стрелковый корпус и 167-я дивизия 50-го стрелкового корпуса вели бои в городе. Они уничтожали фашистов в опорных пунктах и стремились прорваться к центру, чтобы предотвратить его разрушение гитлеровцами.

«Вечером, – писал в статье "Битва за Днепр", опубликованной в журнале "Коммунист", Кирилл Семёнович Москаленко, – я возвратился на свой командный пункт, чтобы отдать дальнейшие распоряжения. В это время позвонил Н. Ф. Ватутин. Он сообщил, что только что разговаривал по ВЧ с Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным.

– Верховный приказал передать, что доволен ходом операции, – сказал Николай Фёдорович, – и высказал пожелание скорее освободить Киев. Что будем докладывать?

– Будем выполнять, Николай Фёдорович! Что же ещё докладывать? – ответил я.

Положив трубку, я решил немедленно снова выехать на передовую, в расположение 50-го стрелкового корпуса, который вёл бои на западной окраине города. Вместе с А. А. Епишевым и небольшой группой генералов и офицеров мы поспешили в район кинофабрики (ныне киностудия имени А. Довженко), откуда было ближе всего к центру. Я приказал продолжать наступление, не откладывая его до утра, и вместе с частями 167-й стрелковой дивизии И. И. Мельникова и армейским танковым полком мы двинулись вперёд».

«Красная Армия вступила в Киев ночью с 5 на 6 ноября, – напишет впоследствии Никита Сергеевич Хрущёв. – Уже после занятия Киева, Москаленко рассказал мне, как он входил в город с войсками: "Ночью я шёл впереди танков, освещал им фонарём шоссе и так привёл их к Киеву". Конечно, такое поведение Москаленко не вызывалось необходимостью: геройство на грани безрассудства. Но это ведь Москаленко!..»

И дальше Кирилл Семёнович продолжает:

«И вот наша группа уже на бульваре Шевченко. Вокруг идут бои, гремит артиллерия, пылают дома, среди которых я увидел и здание университета, подожжённое гитлеровцами. Двигаясь вслед за танками, мы добрались до Крещатика. Здесь нас неожиданно встретили большие группы ликующих киевлян. Вокруг рвались снаряды, свистели пули, а жители города плотным кольцом окружили наши машины и бурно выражали свою радость. У многих на глазах были слёзы.

Не дожидаясь возвращения на свой КП, я прямо из штаба 50-го стрелкового корпуса сообщил командующему фронтом об освобождении Киева. Н. Ф. Ватутин, видимо, усомнился, так как спросил:

– Кто вам об этом доложил?

Но когда узнал, что я только что сам побывал на Крещатике, несказанно обрадовался:

– Значит, можно докладывать в Ставку?

– Да, – твёрдо ответил я, – можно докладывать об освобождении Киева.

Действительно, охваченные высоким наступательным порывом, воины 38-й армии к четырём часам утра полностью очистили Киев от фашистских захватчиков».

И именно бойцы армии Кирилла Семёновича Москаленко в ночь на 6 ноября подняли над зданием ЦК КЩб) Украины на Михайловской площади красное знамя.

Участник боёв за освобождение города Киева – Илларион Кравченко, ушедший на фронт в 17 лет, – впоследствии вспоминал:

«Один наш взвод был возле Крещатика, а второй, в котором служил я – был отправлен в район вокзала. Мы выяснили, что немцы выводят основные силы из города. Когда вернулись, командир взвода стал докладывать о выполнении задания, а мы стали отдыхать. Вышел связной из здания и говорит: "Ребята, только что Москаленко доложил Ватутину, что Киев уже свободен". Мы – шофёры, разведчики, охрана – так сильно обрадовались, что начали стрелять в воздух. Сразу выскочил дежурный капитан: "Кто стрелял? Прекратить стрельбу!" Выходит Москаленко: "В чём дело?" Мы сказали, что стали салютовать в честь взятия Киева. Он рассмеялся и вернулся в штаб…»

В тот же день на всю страну был озвучен приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Н.Ф. Ватутину, в котором говорилось: «Войска 1-го Украинского фронта в результате стремительно проведенной операции со смелым обходным манёвром сегодня, 6 ноября, на рассвете штурмом овладели столицей Советской Украины городом Киев – крупнейшим промышленным центром и важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на правом берегу Днепра. Со взятием Киева нашими войсками захвачен важнейший и наивыгоднейший плацдарм на правом берегу Днепра, имеющий важное значение для изгнания немцев из Правобережной Украины. В боях за освобождение города Киев отличились войска генерал-полковника Москаленко, генерал-лейтенанта Черняховского, танкисты генерал-лейтенанта Рыбалко, лётчики генерал-лейтенанта авиации Красовского и артиллеристы генерал-майора артиллерии Королькова».

К.С. Москаленко

А вечером, когда в Москве проходило торжественное заседание, посвящённое 26-й годовщине Октября, столица нашей Родины салютовала доблестным войскам 1-го Украинского фронта 24 залпами из 324 орудий. Такое количество орудий участвовало в салюте впервые. Войскам, освободившим Киев, в том числе и 38-й армии, в приказе объявлялась благодарность. Большинству соединений и частей нашей армии было присвоено почётное наименование «Киевских».

После этого было ещё огромное количество войсковых операций, наград и званий. В наградном листе на тот момент командующий войсками 1-го Украинского фронта Иван Степанович Конев подчеркивал, что командующий войсками 38-й армии генерал Москаленко – «волевой и решительный командир. Много работает, не считаясь со временем и своим здоровьем. Тактически грамотен. Лучше умеет наступать, чем обороняться…»

После освобождения Киева 38-я армия под руководством Кирилла Москаленко с боями продолжала продвигаться всё дальше вперёд. Ранним утром 24 декабря 1943 года на 51-й минуте артиллерийской подготовки 1-й Украинский фронт начал наступление. Для немцев столь быстрый переход наших войск от обороны к наступлению явился полной неожиданностью. Уже к исходу первого дня наступления войска ударной группировки прорвали вражескую оборону на всю её глубину. В прорыв вошли сразу две танковые армии.

Катюша в Челябинске

В начале артподготовки произошёл один неприятный эпизод, который подробно описал в своих воспоминаниях Кирилл Семёнович Москаленко:

«Оставалось около 15 минут до начала залпа гвардейских минометов и открытия огня всей артиллерии. Командный состав давно находился на наблюдательных пунктах и огневых позициях. Пехотинцы, артиллеристы, танкисты, сапёры, связисты – все были на своих местах. Десятки тысяч людей ждали сигнала. Уже сверены часы. Заслушаны доклады о готовности войск. Медленно тянулись томительные минуты. Нервное напряжение нарастало. Все стремились казаться спокойными, но не каждому это удавалось.