Последний контракт

— Да. Как по будильнику. Через двенадцать часов ровно. Но пленка к тому моменту кончилась. С ее помощью я хочу заручиться гарантиями — во множественном числе. Я одного человека имею в виду.

— Который является строго по будильнику?

— Да.

— Что-то стряхнулось в его механизме, раз он явился так поздно, — без тени улыбки заметил хозяин.

— Я разберу его. Обещаю.

— Обязательно посмотри, как работает его главная пружина.

— Обязательно, — повторила Катя и покраснела.

— Ты правильно сделала, что принесла эту кассету мне, — многократно покивал и повторил бывший главный борец с идеологическими диверсиями. — Я лучше тебя сумею распорядиться видеоматериалом. Знаю, как и в каком ключе преподать его. Завтра же навещу Котельникова. Знаешь, — Розанов сделал неопределенный, круговой жест рукой, — чтобы в его голове не зародилось что-нибудь провокационное. Тебе не дадут раскрыть заговор, но и не тронут — в этом будь уверена. И если тебя все еще тревожит тема финансирования и спонсирования международного терроризма...

Катя, вместо того чтобы отчаянно замотать головой, неожиданно кивнула.

— Давай продолжим эту тему, — тут же воодушевился Розанов. Он поудобнее устроился в кресле. Отхлебнул вина и поставил бокал на жесткий подлокотник. — Твоя теория отчасти подтверждается искусственным колпаком, под которым живет Россия. Что такое управляющие компании? — спросил генерал и сам же ответил: — Это бизнес, и он становится в России полноценным направлением развития финансовых групп с их стабильностью и независимостью. Большинство управляющих компаний являются дочерними или аффилированными структурами крупных финансовых холдингов, банков или просто инвестиционных компаний. Финансисты действуют в интересах всей банковской системы. Как сказал один крупный российский банкир: «Государство ничем не мешает». А я бы сказал, ничем не может помешать.

Если Розанов поудобнее устроился в своем кресле, то Катя обмякла в своем и опустила руки. Незаметно глянула на часы. В машине ее поджидал Сергей, а генерал, судя по всему, вознамерился говорить целый час. И никто его не остановит.