Последний койот

– Хочешь сказать, сутенером?

Маккитрик внимательно на него посмотрел.

– Именно это я и хотел сказать. Просто не знал, как ты отреагируешь...

– Забудь об этом. Продолжай...

– Как я уже сказал, Джонни Фокс числился под первым номером. Отрабатывая список, мы разговаривали практически со всеми людьми, знавшими твою мать, и все они отзывались о нем как о весьма мерзком субъекте. Кроме того, у него за плечами имелось криминальное прошлое.

Босх подумал о рапорте с показаниями Мередит Роман, где она утверждала, что он ее бил.

– От ее знакомых мы узнали, что она собиралась от него избавиться. То ли просто уйти, то ли еще как-то... Кто знает? Мы слышали...

– Она хотела стать добропорядочной гражданкой, – перебил его Босх. – В противном случае меня никогда не отдали бы ей из приюта.

Прозвучало не слишком убедительно, и он почувствовал себя глупо.

– Как бы то ни было, – продолжил свое повествование Маккитрик, – Фоксу эти ее планы наверняка не слишком понравились. Потому-то мы и поместили его в своем списке на первое место.

– Но вы не могли его найти. В хронологии расследования говорилось, что вы вели наблюдение за его квартирой.

– Да, мы за ним охотились. У нас имелись отпечатки, снятые с кожаного пояса жертвы – орудия убийства, но нам не с чем было их сравнивать. Джонни несколько раз забирали в участок по разным поводам, но протоколов не составляли и отпечатков пальцев не снимали. Так что он был нам нужен – и даже очень.

– А почему, интересно знать, его забирали, но протоколов не составляли?

Маккитрик допил пиво, смял алюминиевую банку в ладони и, подойдя к стоявшему на корме большому мусорному ведру, швырнул ее туда.

– Честно говоря, тогда я как-то об этом не задумывался, но теперь, конечно, знаю, что к чему. У него был добрый ангел, следивший, чтобы с ним не случилось ничего дурного.

– И кто был этим ангелом?

– Однажды во время наблюдения за квартирой Фокса нам по рации предложили позвонить Арно Конклину. Он хотел поговорить с нами об этом деле. Мне это показалось весьма странным. По двум причинам. Первая: Арно тогда уже был большой шишкой – возглавлял при прокуратуре комиссию по расследованию преступлений антиобщественного характера и, насколько я знал, собирался в следующем году баллотироваться на пост окружного прокурора. И вторая: мы занимались этим делом всего несколько дней и в офис окружного прокурора с какими-либо заявлениями не обращались. И вдруг выясняется, что самый могущественный парень в этом ведомстве хочет с нами пообщаться. Тогда еще подумал... честно говоря, не помню, о чем я тогда думал. Я просто на подсознательном уровне знал, что это... Короче, вот тебе добрый ангел, о котором ты спрашивал.

Босх взглянул на закрепленный в держателе спиннинг и заметил, что удилище согнулось – какая-то рыба с силой дергала леску. Как бешеная завертелась катушка. Босх выхватил спиннинг из держателя и резким движением подсек рыбу. Теперь она прочно сидела на крючке. Тогда он с помощью катушки стал сматывать леску, время от времени, когда натяжение становилось особенно сильным, ее отпуская. Рыба, однако, сдаваться без борьбы не хотела, и Босх за несколько минут вытравил больше лески, чем смотал. Маккитрик вскочил с места, подбежал к Босху и переключил механизм торможения катушки на «увеличение». Лески стало вытравливаться меньше, но удилище согнулось еще сильнее.

– Держи спиннинг повыше, – посоветовал Маккитрик.

Босх последовал его совету и еще минут пять сражался с рыбой, которая так отчаянно сопротивлялась, что у него заболели спина и руки. Между тем Маккитрик надел защитные перчатки и, когда Босх подвел усталую рыбу к борту, перегнулся через планшир, схватил ее за жабры и вытащил на палубу. Босх увидел на досках настила сверкающую темно-синюю рыбину, отливавшую в ярких лучах тропического солнца вороненой сталью.

– Это ваху, – сказал Маккитрик.

– Как?

Маккитрик нагнулся и двумя руками поднял рыбу с палубы.

– Эта рыбина называется ваху. Если мне не изменяет память, в меню модных ресторанов Лос-Анджелеса ее именуют «о'но». Но мы здесь зовем ее ваху. Плоть у нее белая и нежная, как у палтуса. Хочешь забрать ее с собой?

– Нет. Брось ее в воду. Уж больно она красивая.

Маккитрик вытащил крючок из судорожно раскрывавшейся рыбьей пасти и протянул ее Босху:

– Хочешь подержать? Она весит, должно быть, фунтов двенадцать-тринадцать.

– Спасибо, не надо. Что-то мне не хочется ее держать.

Но Босх тем не менее шагнул вперед и провел пальцем по ее сверкающему боку. На миг ему показалось, будто в рыбьей чешуе отразилось его лицо. Он кивнул Маккитрику, и тот швырнул рыбу в море. Погрузившись в воду, та, словно мертвая, несколько секунд качалась на волнах на расстоянии двух футов от поверхности. «Посттравматический синдром», – подумал Босх. Потом рыба оправилась, вышла из ступора и, взмахнув хвостом, исчезла в глубине. Босх с помощью катушки смотал леску, продел острие крючка в фиксирующую петельку и снова закрепил свой спиннинг в держателе. С рыбалкой было покончено. Подойдя к сумке-холодильнику, он извлек из нее очередную банку с пивом.

– Хочешь сандвич, Босх? Бери, не стесняйся, – предложил Маккитрик.

– Спасибо, я не голоден.

Жаль, что схватка с рыбой прервала их разговор.

– Ты остановился на том, что Арно Конклин изъявил желание с вами встретиться.

– Так я тогда подумал. Но потом выяснилось, что ошибся. Предложение встретиться относилось только к Клоду. И он отправился к Конклину один.

– Почему Конклин пригласил одного Эно?

– Этого я не знал, а Эно вел себя так, словно тоже не имел об этом никакого представления. Потом уже я предположил, что Арно и Клода связывали какие-то давние отношения.

– Но что это за отношения, ты не знаешь, верно?

– Верно. Этого мне выяснить не удалось. Клод Эно был старше меня на десять лет, повидал жизнь и предпочитал общаться с людьми своего круга и возраста.

– И что же случилось потом?

– А вот этого я не знаю. Могу лишь передать то, что сообщил мне по этому поводу мой напарник. Понимаешь?

Он давал Босху понять, что не доверял своему напарнику. Босх знал это чувство и согласно кивнул.

– Продолжай.

– Он вернулся от Конклина и сказал, что тот велел оставить Фокса в покое, якобы тот в этом деле не замазан и к тому же является информатором комиссии по расследованию преступлений антиобщественного характера. Конклин заявил, что ценит Фокса в этом качестве и не хотел бы, чтобы его компрометировали, пытаясь обвинить в преступлении, которого он не совершал.

– Почему Конклин был так в этом уверен?

– Не знаю. Эно сказал Конклину, что помощники и даже заместители окружного прокурора не имеют права решать за полицию, кто замазан, а кто – нет, и мы не оставим Фокса в покое, пока лично с ним не переговорим. После этого Конклин согласился предоставить Фокса в наше распоряжение, чтобы мы могли побеседовать с ним и снять у него отпечатки пальцев. Но только при условии, что это будет сделано на «его территории».

– То есть...

– То есть в его персональном офисе в старом здании суда. Сейчас его уже снесли и на этом месте выстроили здоровенную бетонную коробку. Как раз перед моей отставкой. Жуткое строение.