Последний кудесник

– Никогда не слышал о таком. А кто это?

– О, он могущественный чародей, каких поискать, мудрый учёный, изобретатель и великий строитель. Кстати, Семаргл родился из искр, во время ударов Сварога молотом по бел-горюч камню Алатырю в храме, возведённым Китоврасом на священном Эльбрусе. Ты же говорил об этом.

«Когда я это говорил?» – хотел было возразить Алексей, но тут же вспомнил, что в своей «лекции» в первом сне он сказал об этом, хотя сам не знал, откуда у него это знание.

– Теперь понятно, к кому на встречу летел Семаргл. Нам лучше в их дела не соваться, иначе… Понеслись дальше, поищем что-нибудь поинтереснее… Гляди-ка, она тоже в сторону свернула, не хочет встречаться с Семарглом и Китоврас! Старая, но умная!..

Алексей хотел было спросить спутника, о ком он это говорит, но увидел летящую им почти навстречу ступу с бабой-ягой. Ему в глаза бросился её огромный бородавчатый нос, выпяченный вперёд подбородок. Седые волосы были убраны под косынку, серую от грязи или таковым был её первоначальный цвет. Баба-яга управляла полётом, энергично руля метлой.

Ветерок направился к ней, обдувая и пытаясь освободить седые космы старухи из-под косынки, но напрасно старался. Немного обиделся на тщетность своих стараний.

Полуденик прошипел в уши бабы-яги:

– Ш-ш, старая! Ничего не слышишь и не видишь!

Именно в этот момент баба-яга отмахнулась правой рукой и её кулак пронёсся именно по тому месте, где находился ветерок.

Алексей сильно усомнился, что баба-яга ничего не видит и не слышит.

Полуденик коротко бросил:

– Ничего тут интересного нет. У-ур!..

Дальше он полетел дальше молча, похоже, немного обиженный.

У Алексея появились сомнения, что они со спутником найдут что-либо интереснее, чем Семаргл с кентавром… то есть, Полканом, Китоврасом, не говоря уже о бабе-яге, но спорить не стал. Наверное, действительно от таких держаться подальше: один огнём заведует, а другой – чародей, волшебник невиданной силы. Вспомнил известные слова: «Бережёного бог бережёт».

Через несколько минут полёта Алексей со спутником оказался над ржаным полем. Сверху заметил в нём невзрачного малорослого старичка, чья голова была ниже колосьев. Он постоянно шмыгал носом и утирал сопли.

Полуденик предварил вопрос Алексея, сказав:

– Это – полевик.

– А что у него постоянно сопли текут? Болеет, что ли?

– Нет, это намеренно.

– Для чего?

– Аки встретится он с кем-то из людей, так жалобно просит вытереть ему сопли. Буде кто не побрезгует и сделает это, то у него в руке появится увесистый кошель с серебряными монетами. А сам полевик после этого исчезает.

– Может, мне к нему подойти?

– Ур-ур, не получится, он тебя не видит. Другое дело, если бы мимо проходил, как обычный человек…

– Полевик куда-то идёт, а не просто гуляет, – заметил Алексей. – Там какая-то девушка. Вся в белом с распущенными волосами, красивая. В её сторону движется.

– Это не обычная девушка, это – полудица, полудница. Токмо что полдень закончился, она как бы освобождается. Тогда она будет не прочь поговорить с полевиком, пообщаться. А до этого к ней не подходи.

– А почему?

– В полдень она занята, следит, абы никто в это время не работал. Полуденную жару лучше переждать, так полезнее для здоровья. Нарушителей наказывает, порой весьма сурово.

– И как наказывает?

– Обычно солнечным ударом. Но это ежели зело сильно рассерчает. А так обычно она не слишком строга. Ну что, полетели дальше?

– Полетели! Ты у меня как гид-экскурсовод! Так что веди, показывай и объясняй!

– Это я люблю! Ур-ур, за мной! В сторону вон той кулижки…

– А что такое кулижка?

– Не знаешь, что такое кулижка? Ну, кулижка, кулика – это лесная поляна, расчищенная для земледелия.

– Понятно. Вижу твою кулижку. А что там?

– Домишко зело интересный стоит. Соврал! Не зело, а просто интересный. Вот уже и он.

Постепенно они приближались к добротной избе со строениями за кулигой. Срубленная из брёвен, покрытая дранкой. Высокая завалинка почти в метр, чтобы лучше сохранять тепло в доме зимой и не давать проникать жаре летом.

Полуденик с радостным кликом ринулся к стоящей у колодца низенькой бани, ударил в маленькое окошко, когда-то завешанное полупрозрачной плёнкой…

«Бычий пузырь», – догадался Алексей. Плёнка держалась на окошке лишь одной стороной и чуть сверху. Ветерок колебал её, играясь.

В окошке показалось злое и тощее, словно бы вконец измождённое, стариковское лицо, облепленное липкими листьями, наверное, отлетевшими от берёзовых прутиков веника. Во все стороны, точно у одуванчика, торчали седые волосы, таким же образом топорщилась борода. Старичок что-то раздражённое проворчал, брызгая слюной.

– Какой же он худой! – вырвалось у Алексея. – Наверное, едва на ногах стоит. Под ветром шатается бедолага.

– Попробуй поборись с ним, да он любого здоровяка завалит. Конечно же, на своей территории, в бане.

– А что это он такой недовольный?

Ветерок ответил:

– Ур-ур, а он всегда такой. Это же банник, банный, байник, баинник, баенник. Вечно чем-то недовольный, вечно готов устроить кому-то что-либо недоброе. С русалкой и овинником общается, вижу их за его головой, недоволен тем, что я их потревожил.

– Он видит тебя… меня?

– Нет, не видит. Ничего не понимает, оттого вдвойне злится. Пусть злится злобняга, мы отправимся дальше. Туда, где интереснее, чем здесь.

Тем временем из колодца выглянуло бледное, полупрозрачное мокрое лицо с водянистыми глазами.

– А это кто?

– Колодезник выглянул. Услышал ворчание банника, решил оглядеться, что окрест происходит. Скучно ему там сидеть, вот и интересуется. Ур-ур, айда дальше!..

Ветерок мимо пустого сарая с распахнутыми дверями устремился к дому. Через окошко влетел в дом, но тут же выбрался обратно, заявив:

– Хозяев нет, они в поле.

«Народ в поле», – мелькнула фраза, услышанное Алексеем давным-давно.

– Дома токмо домовой, доможил, хороможитель. Со своей кикиморов детишек успокаивают, те нещадно гоняют кошку. Не будь их, то я бы с Баюнком пообщался, но оный в угол под кровать забился от них, а Воструха спрятался на своём обычном месте за печкой.