Последний отпуск

Я облокотился на стойку и сжал голову руками. Бартоломеас похлопал меня по плечу.

— Не расстраивайтесь. Вашей вины тут нет. Это я виноват, что не предупредил. И что ж она не уймется-то все никак? Ей бы о душе подумать, а она все о мужиках… Бесстыдница, прости господи! Я уж думал о том, чтоб ее перехоронить. Даже у специалистов спрашивал. Вроде бы, вполне возможно, но на практике такая волокита, что впору самому в гроб лечь. Где теперь собрать все справки, если уже триста лет прошло? Да и могила ее такая старая, что уже подпадает под закон о защите памятников старины, то есть без согласования с соответствующими службами ее трогать нельзя. Да бог с ним! Я ведь не зверь, а она все-таки моя родственница, хоть и дальняя. Собрал бы я все эти справки, если бы точно знал, что ей это надо. Ведь если бы она этого хотела, то могла бы явиться мне и попросить. Но я, кажется, единственный мужчина в этой гостинице, который ее ни разу не видел. Поверите ли, она даже Мартину один раз явилась. Конечно, он тогда помоложе был. Лет тридцать назад это случилось. Но он уже в те времена был человеком строгим и рассудительным. Он ей такую взбучку задал, что после этого ее месяца два никто не видел.

Некоторое время после этого разговора я был совершенно растерян. То, что со мной произошло, казалось скверным, отвратительным, даже, пожалуй, преступным. Но ни извращенцем, ни преступником я себя не чувствовал. Стыдно признаться, но я даже испытывал некоторую гордость. Ну и что из того, что она мертвая? Она что, не человек после этого? Подумаешь, воняет! Живые тоже не все хорошо пахнут. Зато совсем немногим смертным довелось испытать то, что было этой ночью со мной. И уж точно такое не может случиться на популярных курортах, куда все ездят отдыхать. Жаль только, что никто мне не поверит.

Путанные и мрачные мысли быстро ушли. Стоило лишь искупаться в реке и погреться под яркими, но совсем не такими обжигающими как на юге лучами солнца. И хотя образ Эльзы все это время стоял у меня перед глазами, никаких скверных ассоциаций он у меня не вызывал. Ну, какая, в конце концов, разница, живая она или нет? Глупые предрассудки, которым не место в современном цивилизованном мире. Она ведь все равно человек.

Поскольку вечером небо оставалось безоблачным, посетители ресторана снова сидели на улице. Мы с Мартином пили пиво, даже, пожалуй, несколько перебрали.

— Ну, что вы там все нашли в этом городе! — разглагольствовал Мартин. — Мне доводилось бывать в разных городах. Там кроме смога ничего нет. Пробки везде, толпы людей. Все несутся куда-то, толкаются. В толчею попадешь — если не затопчут, то кошелек точно стибрят. А в безлюдных местах ходить даже полицейскому страшновато. То ли дело у нас, в деревне. Никто никуда не торопится. Все ходят спокойно, чинно, воздухом дышат. И едят, кстати, спокойно и вкусно. В городе ведь не поесть — проглотил какой-нибудь гамбургер, дрянью запил — и бежать. А куда бежать-то? На похороны свои все равно не опоздаешь!

— Так ведь и жить на что-то нужно, — возразил я. — В деревне ни денег не заработаешь, ни карьеру не сделаешь. Да и какая тут работа? Не по мне это все. Я, вот, всего пару лет в фирме, а уже и капиталец сколотил, и начальство повышение обещает.

Мартин презрительно фыркнул.

— И что тебе с тех денег толку? Ты ведь их даже потратить не успеваешь, вот они у тебя и копятся. Ты думаешь, что на хорошую жизнь копишь, а жизнь-то — она мимо проходит, вот и выходит, что копишь ты на собственные похороны. У тебя семья-то есть?

Мне пришлось честно признаться, что живу я один. Наверное, я трудоголик. На личную жизнь времени совершенно не остается. Все кажется, что вот, будут деньги, появится время, и тогда… А ведь Мартин прав. Жизнь между тем проходит мимо.

— Да ладно тебе, Мартин! — вступился за меня хозяин гостиницы. Он стоял рядом, прислонившись к столбу крыльца, и слушал наш разговор. — Что ты к нему привязался. Он еще молодой — все у него будет. Поймет со временем, что деньги — это не главное.

Мартин усмехнулся, похлопал меня по плечу и пошел в помещение. Видимо, в туалет. Бартоломеас тоже куда-то отлучился. Я воспользовался паузой, чтобы отхлебнуть из своей кружки большой глоток. И в этот момент надо мной нависла чья-то тень. Я обернулся и увидел у себя за спиной человека в темном плаще с капюшоном, закрывающим лицо. До сих пор этот человек в одиночестве сидел за соседним столом. Наклонившись ко мне, он быстро зашептал:

— Не верьте, не верьте тут никому. Бегите скорее отсюда. Здесь все ложь и обман!

Я хотел спросить, что он имеет в виду, но мой таинственный собеседник заметил приближающегося Бартоломеаса и поспешно скрылся в темноте за деревьями. Кажется, Бартоломеас не обратил на это внимание.

— Кажется, этот посетитель сбежал, не расплатившись, — заметил я.

— Да? — рассеянно переспросил Бартоломеас. — Может быть, конечно. Посетителей у меня много, за всеми не уследить. Да я этим не занимаюсь — это забота официантов.

— Он, кажется, даже пиво не допил, так торопился.

Бартоломеас посмотрел на недопитую кружку на соседнем столе.

— Ну, раз не допил, значит, наверное, еще вернется. Мало ли зачем человеку нужно отлучиться.

— А вы его знаете?

Бартоломеас пожал плечами.

— Я его лицо не разглядел.

Тут вернулся Мартин, и тема разговора поменялась. Мы проболтали допоздна, пока не ушел последний посетитель.

Мой подозрительный собеседник так и не вернулся. Недопитое пиво вскоре унес официант.

Мартин стал прощаться с Бартоломеасом, а я решил перед сном прогуляться к могильному камню.

Окошко в замке снова светилось. Кажется, я даже разглядел там чей-то силуэт.

Холодная рука Эльзы легла на мое плечо так же неожиданно, как и вчера. Но на этот раз я совсем не растерялся. Хотя теперь я и знал, что она мертвая, мне было совсем не страшно. Я достаточно взрослый и образованный человек, чтобы не бояться покойников.

Смело приобняв ее за талию, я совсем было собрался повести ее в сарай, но она не сдвинулась с места. Ее взгляд был прикован к светящемуся в замке окошку. Я хотел отвлечь ее, но она не обращала на меня внимание. Только протянула вперед руку и прошептала: «Это он. Он. Мой мучитель».

Меня это, надо сказать, нисколько не удивило. Я и сам уже понял, что в замке по ночам хозяйничает его последний владелец. Накануне я не поверил хозяину гостиницы, но теперь я точно знал, что бывают ожившие покойники, а значит, ничто не мешает точно так же существовать и призракам.

Однако ее упрямство меня раздражало.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил я, продолжая тянуть ее к сараю.

Но она не ответила. Только глубоко и печально вздохнула.

— Много. Много лет он терзает меня. Не будет мне покоя, пока он там. И не будет нам с тобой счастья.

Я понял, что сегодня мне ничего не светит, и почувствовал, как во мне вспыхивает ненависть к этому гадскому призраку. Ведь до чего же, зараза, довел девушку!

Неожиданно она обернулась ко мне и вцепилась руками мне в плечи.

— Спаси меня! Защити от него!

— Все, что попросишь, только как?

— Убей его! Убей подлого мучителя! Защити меня от его грязных домогательств, о благородный рыцарь!

Она назвала меня благородным рыцарем! Значит, прав был Бартоломеас: благородство через все поколения заметно!