Последний праведник

Нильс достал свое полицейское удостоверение.

— Полиция. Мне нужно выйти. — У него дрожал голос. Кто-то шепнул стюардессе:

— Ты позовешь капитана?

— Мне нужно выйти! — заорал Нильс.

Стало совсем тихо. Взгляды всех пассажиров были прикованы к Нильсу. Стюард тоже смотрел на него, кажется, в его взгляде даже мелькнуло сострадание.

Он кивнул.

* * *

Колесики на тележке сидели криво, так что Нильсу приходилось прилагать усилия, удерживая ее верный курс. Он выругался про себя. На то, чтобы добыть чемодан из самолета, ушла вечность. Взгляды сотрудников багажного отделения были весьма красноречивы, они никак не пытались скрыть недовольство тем, что он добавил им лишней работы.

Наконец Нильс сдался, бросил тележку и взял чемодан в руку. Потом сел за столик и выпил пива.

Сиденье неудобное, тошнота так и не прошла. Ему не хотелось напиваться, он просто хотел чуть взбодриться. Лучше б он умер. Почему он не мог остаться в самолете? Надо было позвонить Катрине, но стыд не давал ему это сделать.

Новый стул, на этот раз поудобнее. Нормальное сиденье, рассчитанное на то, чтобы ждать в нем чего-то. Нильс не помнил, как он сюда пересел. В руке у него был телефон. «Катрине, любимая, я не сдаюсь».

Придется обойтись смс.

Он взглянул в громадное окно. 737-й Боинг непринужденно взлетал в воздух.

Прошло полчаса, может быть, больше. Самолеты садились и взлетали. Люди прилетали и улетали. Нильс рассматривал бизнесменов, туристов, чиновников, участников климатических переговоров, политиков, журналистов, представителей разных организаций по охране окружающей среды. Некоторые уже заранее выглядели уставшими и печальными, другие были полны надежд. Но все они двигались. Перемещались из одного места на Земле в другое.

Он же просто сидел на месте.

Наконец он поднялся и пошел в очередь к стойке Alitalia.Он не думал, мозг его был полностью отключен, вся информация оттуда была удалена, все размышления о путешествии, все тщательно продуманные приготовления, вся статистика. Зачем ему теперь все это? Какая ему от этого польза?

— Excuse mе, are you Italian? [38]

Нильс и сам был удивлен не меньше, чем тот молодой человек, с которым он заговорил.

38

Простите, вы итальянец? (англ.)

— Yes.

— Can you make a phonecall for те? It’s urgent. [39]

Нильс не дал ему времени на ответ, а сразу набрал номер и протянул ему телефон.

— Ask for Tommaso di Barbara. Tell him to fax everything he has on the case, to Niels Bentzon. This number. [40] — Нильс указал на номер на своей визитке.

— But…

39

Да. — Вы не могли бы от моего имени позвонить? Это срочно.

40

Простите, вы итальянец? (англ.)

— Everything! [41]

26

Главное управление полиции, Копенгаген

— Нильс? Ты же собирался в отпуск, разве нет?

Анни подняла голову от монитора. В голосе сквозило удивление, а по виду и не скажешь.

— Пришлось его немного отложить, — ответил Нильс, разводя руками. — Ну что, ты вроде сказала, что получила?

— Что?

41

Но… — Все имеющиеся материалы! (англ.)

— Факс из Венеции.

— А, да, — сказала она, вставая с места.

— Ты сиди, сиди. — Нильс попытался ее остановить. — Я сам заберу.

Она проигнорировала его слова и пошла рядом с ним. Нильс почувствовал досаду. Любопытство Анни было легендарным и вообще-то не лишенным шарма — но сейчас оно совсем не к месту.

В здании сегодня пустынно. Открытые офисные пейзажи, плоские мониторы, эргономичные кресла и новые дорогие скандинавские столы с опускающейся и поднимающейся столешницей напоминали скорее рекламное агентство, чем полицейский участок. Но такая ли уж большая между ними разница? Нильс вдруг в этом усомнился. Выражения «забота об имидже», «брендинг» и «коммуникативная ценность» звучали на их встречах чаще, чем старые добрые полицейские термины. Шефы стали звездами. Инспектор полиции мелькал на экранах так часто, что с ним могли соперничать только эстрадные сатирики и шоумены. Нильс знал, почему: полиция стала одной из самых важных зон политической борьбы в обществе, об этом говорят многочисленные исследования. Полицейская реформа 2007 года собрала больше прессы, чем все предыдущие реформы налоговой системы вместе взятые. Каждый заштатный третьеразрядный политик, которому его политтехнолог нашептал на ухо, как важно отметиться в дебатах об общественных ценностях, в любой момент мог отбарабанить свою четкую позицию по полиции, даже если его знакомство с работой полицейских ограничивалось просмотром пары серий «Полиции Майами» или его датского аналога.

— Ты подожди, подожди, сейчас сам поймешь, — сказала Анни, открывая дверь в компьютерную комнату и глядя на него в предвкушении. — Я никогда ничего подобного не видела.

Компьютерная комната не очень-то оправдывала свое название. Более того, это было едва ли не единственное помещение во всем участке — кроме разве что туалетов, — в котором вообще не было компьютеров. Что стало предметом постоянных шуток. Но здесь были принтеры, факсы, ксероксы и тот особый запах химикатов, озона и тонерной пыли, который, вне всяких сомнений, всего за несколько минут мог довести любого до тошноты и головной боли.

— Ну вот, смотри. — Она указала в сторону факса. — Это же целый телефонный справочник!

Нильс посмотрел туда, куда она указывала. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но уж точно не кипу бумаг в несколько сотен страниц.

— Что это такое? — спросила Анни, изо всех сил стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал как бы между прочим.

— Это материалы дела.

— Ну да, но это же не просто какое-то рядовое дело. — Она подавила улыбку. — Это как-то связано с саммитом?

— Да, связано. — Нильс серьезно посмотрел на нее и подумал, что чем бы ни закончился климатический саммит, к какому бы результату ни привели старания мировых лидеров спасти Землю от катастрофы, все это окажется не зря. Не будь климатического саммита, Нильсу ни за что не удалось бы сейчас так ловко нейтрализовать свою секретаршу.

— У нас есть какая-нибудь коробка? — спросил он, озираясь вокруг.

Анни протянула ему коробку из-под бумаги для принтера. Он молча взял ее, чувствуя угрызения совести: скоро без материнской заботы Анни он будет вообще как без рук. Нильс сложил в картонку присланные материалы, успев мельком увидеть несколько фотографий. Снимки с судмедвскрытий. Странные отметины на спинах. Список убитых. Китай и Индия.

— Ну и платье у нее. Они же завтра прилетают, да?

Взгляд Анни был направлен на маленький телевизор, на экране которого Барак и Мишель Обама выходили из Борта номер один в каком-то месте земного шара. — Ничего себе задница. Это сексуально?

Она вопросительно смотрела на Нильса.

— Для тех, кому такое нравится, — вполне.

Мишель Обама привычно махала рукой с трапа самолета. Кому это она машет, интересно? Огромной толпе охраны, что ли? Барак Обама ступил на взлетно-посадочную полосу и подал руку лысому человеку, наверное, американскому послу в той стране, куда они прибыли. Нильс не сводил взгляда с Обамы. На широко улыбающемся лице президента был налет грусти, Нильс заметил это еще тогда, когда впервые увидел его по телевизору в дебатах с Хиллари Клинтон. Следы печали, осколок кривого зеркала. Он сомневается в своем проекте. Сомневается не в том, есть ли у него силы на то, чтобы улучшить мир, но в том, готов ли мир улучшаться.