Последний пророк

Те старые истории удивляли Сэнди, доктор Хайтауэр запомнился ему как честный и благородный мужчина, впрочем, никогда не знаешь, что от человека можно ждать. Сэнди обрадовался, что после стольких лет все так сложилось и Моргана теперь соединилась со своим братом, которого никогда не знала.

— Мы пока держим это в секрете, — сказала она. — Ты знаешь, как люди любят поговорить.

— Я понимаю, — тихо ответил он, не решаясь признаться ей, что Селма Картрайт уже распространяла эту новость по всей окрестности до самого Баннинга. Но потом он посмотрел на ее волосы, в которых теперь отражались звезды, а высоко в небо поднималась луна, окрашивая Моргану белым светом, и все внутри него вспыхнуло от боли и желания, от осознания того, что завтра она уедет и ее долго не будет здесь. — Ну что ж, — продолжал он и смотрел через плечо в пустоту, — думаю, мне пора ехать. Мама приготовит ужин и станет волноваться, где я. — Он прикусил язык. Он говорил, как тринадцатилетний мальчик! Хотя какая разница, ведь Моргана всегда смотрела на него как на соседского мальчишку, и не больше.

А если представить себе всех тех мудрых людей, с которыми она собирается общаться…

— Думаю, завтра утром я тебя уже не увижу. — Его голос дрожал. — У меня завтра экскурсия по всей долине. Туристы хотят понаблюдать за дикой природой. Нам нужно выехать пораньше, если мы хотим хотя бы мельком увидеть пустынную черепаху или стаю койотов. Животные прячутся днем, ты же знаешь. — Сэнди рассказывал Моргане о том, что она знала лучше, чем кто либо, поэтому смущался еще больше. Он болтал, боясь проговориться, сказать о своих чувствах. Он смущался.

— Ты знаешь, — быстро начала Моргана, — университет находится всего в ста шестидесяти милях отсюда. Ты сможешь приехать ко мне. А на выходные я буду приезжать домой, и по праздникам и на летние каникулы… — Она умолкла. Зачем она рассказывает ему об этом?

— Может быть. — Он опустил руки в карманы. — Ну, что ж, спокойной ночи.

У нее затряслись руки.

— Спокойной ночи, — едва слышно вымолвила она.

Он повернулся и пошел прочь, под его ботинками захрустел песок, слюда и кварц.

Моргана не в силах была пошевелиться. Сэнди выглядел так, словно он совершал нечто более важное, чем просто направлялся к городу: он уходил из ее жизни! Она всхлипнула. Моргана старалась подавить рыдание, но Сэнди услышал, повернулся, увидел слезы в ее глазах и, сделав пять быстрых шагов, снова оказался возле нее, обнял ее, прижался губами к ее губам в долгом крепком поцелуе. Цветы помялись, а воздух вокруг заполнился крепким ароматом жизни и природы.

— О боже, Моргана, я люблю тебя, — сказал он, отпрянув назад, так как он не мог поверить, что она прижимается к нему, не мог поверить в ее близость и красоту, в такое поразительное чудо.

Слезы полились по ее щекам.

— Я тоже тебя люблю, Сэнди. Я думала, что ты никогда не будешь испытывать такие же чувства ко мне.

— Почему же никогда? — спросил он. Его глаза блуждали по ее лицу, волосам, плечам.

— Аделла Картрайт…

— Она — самодовольная дурочка! — Он снова поцеловал ее, но теперь медленно и нежно, хотя внутри него бушевали такие страсти, что он готов был заняться с ней любовью прямо здесь, в поле, в астрах, лилиях и цветах опунции.

— Я не вынесу разлуки с тобой, Моргана.

— Я буду не далеко.

— Я буду приезжать к тебе.

— А я буду приезжать домой.

Они начали возбужденно разговаривать, и скрываемые до сих пор чувства теперь полились через край.

— Выходи за меня, Моргана. Обещай, что выйдешь за меня.

— Да, Сэнди! Да! Но я должна ехать учиться…

Он прикоснулся кончиками пальцев к ее губам, и она замолчала.

— Конечно, ты должна. Я никогда не стал бы мешать тебе. А когда ты получишь диплом, мы будет просвещать туристов и рассказывать им о пустыне и индейцах, что когда-то жили здесь.

Моргана крепко прижалась к нему, оранжевые, розовые, фиолетовые и желтые лепестки прилипли к ее блузке, а покрытые листьями стебли окотийо укололи ее обнаженные руки. Каждой клеточкой своего крепкого тела Сэнди ощущал ее прикосновения. И прекрасное светлое будущее виделось ему.

Он посмотрел на нее, в ее глазах заблестели слезы. Сэнди улыбнулся.

— Моя умная леди, — тихо произнес он, — с твоим умом и моими мускулами наша жизнь будет великолепной!

71

— Господи, прошу тебя! — отчаянно молился Гидеон, стоя на коленях. — Я сделаю все!

Его мать защищала его всю жизнь. Но Гидеон решил, что пришло время поменяться ролями. Когда неделю назад они сидели во внутреннем дворике универсального магазина и она рассказывала ему правду о его отце, он испытывал душевную боль, наблюдая, как она смущается, как мучается от угрызений совести. Он не мог видеть, как она страдает.

Больше всего на свете Гидеон хотел защищать свою мать. Именно поэтому он так горевал из-за своего роста. Разве может такой маленький мальчик носить рыцарские доспехи и защищать свою мать? Каждую ночь Гидеон молился Богу, чтобы он обратил на него внимание и помог ему вырасти, будто Бог был так занят другими делами, что просто упустил из виду Гидеона Делафилд.

Но теперь надежды Гидеона возродились, потому что он увидел, что похож на отца, а, судя по фотографиям, его отец был высоким.

Он хотел защищать не только маму. Гидеон Делафилд мечтал спасать людей. Ему страшно хотелось стать героем! Он проглатывал романы Эдгара Райса Берроуза и Рафаэля Сабатини, мечтая стать капитаном Бладом, Робин Гудом, тремя мушкетерами и всеми рыцарями в доспехах, что галопом скакали на породистых скакунах. И хотя большую часть его мыслей занимали спасенные дамы, прежде всего его мама, а теперь и Моргана, желания Гидеона на этом не заканчивались. Он мечтал защищать любого неудачника, любого коротышку, всех спасать.

Если бы ему немного подрасти!

Моргана продолжала уверять его, что пустыня сделает его сильным. Это была правда. Он находился здесь всего несколько дней, а его руки уже стали крепче. И все это благодаря тому, что он много лазил по скалам, чего не делал раньше. Как только он увидел Арч-Рок, в нем будто проснулось какое-то скрытое «я», которое, словно из шкафа, вышло наружу и сказало: «Эй! Я здесь, Гидеон Скалолаз!» Он карабкался по скалам, как обезьянка, говорила ему мать, радуясь новому увлечению сына (хотя, по правде сказать, она по-прежнему хлопотливо опекала его). Но Гидеон гордился и чувствовал себя героем. Он не мог ждать, когда они приедут в Колорадо, и исследовал руины здесь.

Услышав стук в дверь их домика, Гидеон встал с коленей (он молился возле своей кровати, пытаясь в который раз договориться с Богом) и пошел открывать.

Это была тетя Морганы, миссис Хайтауэр, которая держала тарелку с печеньем. В свете фонаря на веранде ее глаза как-то необычно ярко сияли.

— Привет, Гидеон. Ты в пижаме, — заметила она и вошла, не дожидаясь приглашения.

— Мамы нет дома.

— Я пришла повидать тебя, дорогой Гидеон. Мы можем поговорить? Это очень важно. — Беттина думала об этом разговоре весь день. В особенности ее волновало, как поднять вопрос об усыновлении. Она решила не полагаться на его мать, которая, конечно, настроит его против этой идеи. Беттина начнет разговор в положительном русле, возможно, для начала скажет: «Как это было бы замечательно, если бы Моргана официально стала твоей сестрой! И ты бы мог остаться здесь ненадолго, узнать ее поближе и заодно исследовать пустыню. Ты станешь ходить здесь в школу, и мы так все организуем, что ты сможешь звонить своей маме и писать ей, а она будет приезжать к тебе в гости».