Последний пророк

Фарадей лечил свою дочь ивовыми настойками и чаем «сарсапарель», а также всеми известными ему натуральными средствами, но жар у Морганы не проходил, пульс становился все слабее, и он знал, что скоро потеряет ее. Оставалось последнее, отчаянное средство: он должен заменить зараженную кровь Морганы здоровой.

Но разве это возможно?

Когда они уехали из Бостона, он продолжал выписывать еженедельное издание «Бостонский медицинский хирургический журнал», который читал в свободное время. Фарадей вспомнил, что там он как-то читал статью об экспериментальном переливании крови. Еще он вспомнил, как посещал симпозиум, посвященный открытию типов крови, по окончании которого всех, кто находился в аудитории, приглашали сделать анализ крови. Фарадей не хотел принимать участие в этом мероприятии, поскольку считал, что все эти исследования находятся где-то рядом с наукой и являются неестественными и неугодными Богу, и все же из любопытства сделал тест и узнал, что у него первая группа крови. Он совсем недавно читал еще одну статью об исследовании групп крови и совместимости, в которой что-то говорилось и о первой группе, но он ничего не мог вспомнить.

Он лихорадочно просмотрел все свои журналы, но никак не мог найти нужной статьи. Беттина присоединилась к нему, и они вместе еще раз пролистали каждый журнал, внимательно изучая содержание.

— Фарадей, это сумасшествие! — воскликнула Беттина. — Ты хочешь отдать ей свою кровь?

— Это уже проделывалось ранее. Я читал о таких случаях…

— Тогда сделай это! — закричала она. — Ты должен спасти Моргану!

Наконец, он нашел статью доктора Рубена Оттенберга из Нью-Йорка, который изучал группы крови и проводил эксперименты на совместимость. Он сделал открытие, что люди с первой группой крови могут быть донорами для всех других групп. Он назвал эту группу «универсальная донорская кровь».

Фарадей никогда не делал переливания крови и только два раза в жизни видел, как это делают, но понимал: это единственное, что он может сделать для спасения своей дочери.

Просмотрев весь свой медицинский инструмент, Фарадей выбрал стеклянные шприцы, толстые нити, резиновые трубки и спринцовки. Он велел Беттине простерилизовать их в кипящей воде в течение часа, а затем вскрыл вену на запястье Морганы, выпустив такое количество крови, которое было бы безвредно для ее здоровья.

Потом началась самая опасная часть. С помощью большого шприца он забрал у себя пол-литра крови, собрал ее в стерильный сосуд и, чтобы избежать коагуляции фибрина, начал медленно ее помешивать. В эту кровь он добавил поллитра стерильного соляного раствора. Такую кровь он медленно ввел в вену Морганы.

Потом они с Беттиной сели и стали молиться.

Он читал о негативной реакции, которая может последовать после переливания крови. Последствия могли быть катастрофическими, смертельными. Но время шло, и в тишине ночи они слышали лишь спокойное дыхание его дочери, а обратная реакция пока не наблюдалась.

Фарадей повторил эту процедуру через три дня, отдав Моргане свою кровь. Он продолжал поить дочь чаем, настоянным на ивовой коре, и постепенно лихорадка спала, ее самочувствие стабилизировалось. Беттина и Фарадей были сильно измождены этим суровым испытанием. Два раза Фарадей терял сознание. Наконец наступило утро, и Моргана смогла позвать отца к себе. Он взял ее на руки и заплакал, а потом, убаюкивая, обещал всегда заботиться о ней. Затем опустился на колени и поблагодарил Всевышнего за то, что Он спас жизнь его ребенку.

Перед кризисом, а он наступил темной ночью, когда ветер с воем носился по пустыне и Фарадей думал, что теряет свою малышку, он вынул золотого единорога ее матери и положил его Моргане на грудь. На следующий день он обнаружил, что единорог исчез, а на его месте лежит золотой крестик. Он знал, что это Беттина положила его туда, не стал возражать, а просто снова спрятал единорога.

Моргана выжила, но что удивительно, когда рана совсем затянулась, татуировка на ее лбу стала такой ясной и четкой, словно ее сделал искусный мастер: три сиреневые вертикальные линии рассекали лоб дочери.

Беттина, только успокоившись, так как Моргана была уже вне опасности, снова пришла в ярость, увидев татуировку на лбу девочки. Беттина наставила на том, чтобы татуировку удалили. Фарадей объяснил ей, что такое удаление, каким бы опытным ни был хирург, оставит на лбу Морганы ужасные рубцы. Беттина отступила, решив, что Моргана отрастит челку, будет носить шляпки и станет очень бдительной, чтобы скрывать эту языческую метку. «Мы же не хотим, чтобы люди думали, — заявляла Беттина, — что твоя дочь — ребенок дикарей».

— А теперь послушай, ангелочек, — сказал Фарадей, поглаживая Моргану по волосам, после того как уложил ее в постель. — Ты не должна больше себя резать. Нашему племени не нужны татуировки.

— А что мы за племя, папочка?

Он подумал немного, потом с улыбкой нагнулся к ней поближе и что-то прошептал ей на ушко. Моргана захихикала, за дверью тихо и незаметно стояла Беттина и наблюдала за ними.

52

Решив исследовать местность возле резервации Моронго, Фарадей заехал в факторию пополнить запасы продовольствия. Раньше он здесь не был. Сюда часто заезжали скотники и старатели купить чапсы, постельные принадлежности в скатке, шестизарядные ружья и табак. Пока он выбирал печенье, вяленую говядину и консервированные бобы, ему пришлось обойти какого-то здоровяка, который болтал с продавцом:

— Раньше на всей этой территории ничего не было, только скот да индейцы повсюду. Затем сюда пришли золотоискатели. Все это в далеком прошлом. Теперь здесь живут только владельцы ранчо и поселенцы, которые постоянно борются за право пользоваться водой. — Он сплюнул в плевательницу. — А вы кто, мистер? Могу я вас спросить?

Фарадей посмотрел на мужчину, который навис над ним, как гора. Его борода была такой длинной и черной, какой он в жизни не видел, но улыбка — доброй и открытой, а большие пальцы так смешно цепляли его подтяжки. Морщины в уголках его глаз подсказывали Фарадею, что этот парень, возможно, хорошо знает эту местность, поэтому он вынул рисунок с квадратом и зигзагообразной линией и спросил его, не видел ли он что-нибудь такое.

— Это похоже на удар молнии, — предположил Фарадей. — Что-то, что ударило или пронзило, молния например?

Мужчина скривил свои пухлые губы, спрятанные между густыми черными усами и густой черной бородой, и проговорил:

— Я слышал рассказ о золотом руднике, который назывался «Удар молнии». Может быть, это оно и есть?

Фарадей заволновался. Элизабет тоже говорила, что этот знак может означать рудник! Ткнув пальцем в старую карту на стене, датированную 1899 годом, где были указаны все местные рудники и шахты, мужчина добавил:

— Удачи, мистер! Здесь их около трехсот, и только несколько еще работают, а большинство уже заброшены. Как любой из нас, вы можете только догадываться, какая из них называется «Удар молнии».

Фарадей стал у всех расспрашивать. Ему рассказали легенду рудника «Удар молнии», но, так как рудник был заброшен очень давно, никто не знал, где он находится. Однако он узнал предостаточно, чтобы определиться и отправиться в горнодобывающий район, где, к своему удивлению, обнаружил, что деревья джошуа еще росли там в огромном изобилии. Полный оптимизма, он направился искать «Удар молнии», веря, что шаманы живут где-то поблизости, а может, даже возле рудника. Мысленно он обращался к Элизабет — недавно это стало его привычкой, — сокрушаясь, что ее нет рядом, чтобы разделить с ним удовольствие от этой затеи.

Стоял октябрь. Фарадей, разбив лагерь возле ручья, сидел и зарисовывал любопытное каменное образование, которое гордо возвышалось на фоне звездного неба, а метеорный дождь над головой дополнял собой это потрясающее зрелище. Вдруг он услышал тихое ржание и скрип колес. Когда за этим последовал какой-то треск и громкая мужская брань, он вскочил на ноги и побежал посмотреть, что там произошло. Путешествуя по пустыне в одиночестве, Фарадей пока еще не сталкивался с серьезными несчастьями, но он всегда брал с собой деревянный топор. На этот раз он пригодился.