Последний ранг. Том 2

Она пошлёпала мёртвеца по щеке.

А ещё, как всегда, ощутила неприятное, но привычное покалывание на лбу и подбородке: каждый раз, когда она радовалась, на её лице проступали уродливые шрамы, оставшиеся от наказания отца после последнего Бала Мёртвых.

Тогда она впервые ослушалась его, потому что очень хотела получить статус Тёмной Госпожи. Уже в десять лет она могла бы убить любую Ведьму на том Балу и победить. Но отец потребовал от неё не маячить лицом и не ходить на Бал, а она всё равно явилась. И тогда отец чуть не убил её за непослушание.

Десять лет прошло, но каждый раз эти шрамы болят и появляются, напоминая ей о наказании…

Она бросила мертвеца на кровати, снова подошла к окну и сдвинула занавеску окровавленным пальцем, а затем улыбнулась дому напротив.

Теперь-то она всё сделает, как хочет отец, и он избавит её от шрамов, что мучают её десять лет.

— Скоро встретимся, сосед, — прошептала Анастасия. — А потом ты уже не сможешь отказаться от моего предложения. Ведь я такая милая…

Книга 2 Эпизод 6

После того, как вышло моё второе интервью, к нашему дому начали стягиваться журналисты и АЭ-Роптеры со съёмочными группами.

Утром во вторник Эсфирь влетела в мою комнату.

— Алекс! Ты видел?!

Когда я посмотрел в окно со второго этажа, то невольно поморщился.

— Вот нахрена они тут нужны.

— Надо говорить не «нахрена», а «ура», — деловито заметила Эсфирь, решив подвергнуть цензуре ещё и меня, а не только Абубакара.

Я ещё раз глянул на людей с камерами и вздохнул.

— Нет, именно нахрена.

Потом мой взгляд уловил яркое пятно с другой стороны дороги.

Это были огненно-рыжие волосы девушки-соседки, которая вчера поселилась в особняке напротив. Она как раз вышла из дома, обхватив целую стопку книг, и неуклюже переносила их в свой АЭ-Роптер, припаркованный во дворе.

Девушка глянула на журналистов, потом — на окна нашего дома, и продолжила возиться с книгами. Выглядела она как заядлая ботаничка.

Эсфирь заметила, куда я смотрю.

— К тебе так и липнут всякие некромантки, — вздохнула она.

— Это просто соседка, их порой не выбирают, — бросил я, но всё равно запомнил номер её АЭ-Роптера.

Переезд этой девушки сюда выглядел спонтанным, потому что когда Чекалин отдавал мне документы на дом, то сразу обозначил, кто живёт рядом и вообще в этом квартале и районе Труворов Посад. И про дом напротив он сказал, что тот давно пустует, и хозяева, пожилая пара из Петербурга, не планируют его сдавать.

А тут вдруг появляется соседка.

Да ещё такая… э-э… милая.

— Может, пригласим её в гости? — неожиданно предложила Эсфирь.

Я аж брови вскинул: она никогда не предлагал позвать кого-то в гости, а тут вдруг на тебе. Видимо, она решила, что раз нас реабилитировали, то мы больше не изгои, что можно никого не опасаться, не держать ухо востро и даже возможно доверять людям. Хотелось бы мне думать так же.

— Ты же не любишь некромантов.

— Всё меняется, — хмыкнула Эсфирь. — Ты тоже не любишь некромантов, но это не помешало тебе побывать в оранжерее Виринеи.

— Так, всё, пошли завтракать.

Я бросил ещё один взгляд на рыжеволосую девушку у соседнего дома, затем — на журналистов и отправился вниз, буквально выталкивая Эсфирь из своей комнаты.

На самом деле я понимал, что от внимания мне не уйти.

Это тоже была часть плана по восстановлению репутации рода Бринеров, так что я был готов к наплыву людей, а вот Эсфирь мне хотелось держать от этой суеты подальше.

Но в столовой, за завтраком, она сразу же включила телевизор, который висел под потолком. А там…

— Первый в мире сидарх за последние десятилетия!

Эсфирь переключила канал.

— Бринеры реабилитированы…

Ещё переключила.

— Алексей Бринер закрыл очередную червоточину…

Ещё переключила.

— Изборск стал центром мировых новостей…

Ещё.

— В Еврореспублике заговорили о Бринерах…

Опять переключила.

— Стиральный порошок «Жемчуг-плюс» без запаха и цвета…

— Оставь здесь! — сразу попросил я. — Обожаю смотреть рекламу.

Эсфирь не послушала меня и снова переключила.

Там повторяли моё интервью, уже в который раз. Под звук собственного голоса из телевизора я быстро проглотил бутерброд и бекон с яйцами, запил это всё чашкой чая и вышел из столовой, оставив Эсфирь глазеть на мою физиономию в экране.

Наверное, я слишком скупо реагировал на изменения.

А вот для Эсфирь это было событие — привычный мир для неё перевернулся. Она вернулась в дом, где выросла, её больше не считают плохой и недостойной, никто не желает Бринерам смерти.

Из каждого утюга теперь вещали, что они были только исполнителями и до конца не понимали последствий, а идея открытия червоточин принадлежала Степану Стрелецкому, который уже арестован.

Двух сыновей бывшего вице-губернатора тоже задержали, как и некоторых родственников, а ещё загребли и остальных: работающих на него слуг, знакомых, друзей и прочих. Прошерстили все связи грозного Дома Стрелецких, и теперь весь народный гнев переключился на их род.

Особняк на Белом Озере, кстати, собирались выставить на продажу за гигантские деньги.

Это значило, что у меня появилась ещё одна цель — вернуть то, что было утеряно. Родовое гнездо Бринеров надо было выкупить, каких бы денег это ни стоило. Теперь в моих руках была фирма «Умное снаряжение», и я собирался расширить бизнес уже в ближайшее время.

Правда, кое-кого из Бринеров всё же реабилитировать не собирались.

Пару раз я слышал, как в новостях обсуждали, что предок Бринеров виновен в исчезновении чистого эфира сто лет назад, слышал, как произносили моё имя «Коэд-Дин» и говорили что-то насчёт моего «вероломного повышения ранга».

Выглянув в окно гостиной, я ещё раз убедился, что журналистов прибавилось. У дороги стояло уже четыре АЭ-Роптера разных телевизионных каналов, а журналисты ждали у калитки наготове.

Хорошо, что стояла охрана по периметру.