Последний реанорец. Том XII

– Если хотите, то я переговорю с Симонной, но вряд ли что-то выйдет из этого, - грустно усмехнулся я.
– Ведь такое… Это вряд ли можно исправить.

– Нет, глупый, я не об этом. Твоя внешность и твои телесные увечья меня ничуть не пугают, - улыбнулась широко жена, уткнувшись мне личиком в грудь, и глубоко вздохнула, затем её рука вновь перетекла к моей груди, а ладонь остановилась у сердца.
– Вот здесь. Внутри что-то изменилось. Ты стал чуточку другим, - прошептала затихающим голосом Алина.
– Ты стал более тёплым, искренним и… жизнелюбивым…

Вот как оно получается. Тёплым, искренним и жизнелюбивым, значит? Странно всё это. Очень и очень странно… Но пусть будет именно так. Я совсем не против.

Взгляд мой невольно коснулся вначале спящей Прасковьи, которая подобно Алише крепко обнимала меня с противоположного бока, затем он перетёк на Вику и Лиру, что расположились на моих бёдрах, правда, их пальцы крепко вцепились в мою одежду, а под конец глаза достигли сопящих Риты и Хельги. И опустив взор вновь на Алину, лицо моё расплылось в любвеобильной улыбке, потому как она тоже заснула подобно остальным. Причем и я сам не успел уловить момента, когда полностью погрузился в целебную пелену убаюкивающего мрака под мерное дыхание дорогих для меня людей.

***

Первое кольцо. Москва.

Московский Кремль.

Приёмная его императорского величества Владимира Романова.

Несколько часов спустя…

Уже на протяжении нескольких минут кабинет императора находился в гробовой тишине, но взгляд мужчины по-прежнему был устремлён только в одну точку — на записывающий артефакт. Лишь иногда он смещался правее в сторону последних новостей и в сторону рабочего компьютера.

Чересчур много бед и событий за жалкие два дня. А главное, каких событий! Судьбоносных!

– Восемь князей и восемь боярских родов за одну ночь. Кому сказать - не поверят, - задумчиво пробормотал себе под нос Романов, поднимая глаза на сына и пытаясь решить очередную первостепенную проблему.
– Ты знал?
– сухо спросил владыка, после затянувшегося молчания.
– Знал, что он так поступит? Знал, что он уже в империи?

– Знал. Захар ко мне приходил, и мы с ним говорили, - невозмутимо кивнул Ростислав, глядя государю в глаза.
– Я лично его об этом попросил. И это я отдал приказ. Если хочешь кого-то наказать, то накажи меня. Прости, отец, но слишком долго они вели себя безнаказанно. Слишком долго они пресекали черту закона и нарушали твоё слово. Они забыли, кто здесь правящая династия, когда создали свой альянс против Лазаревых под нашим носом. Мне их ничуть не жаль. Я уважаю то, как ты ведешь политику империи, ты миролюбивый человек и пытаешься поступать согласно нашим законам даже со всеми своими хитросплетениями и интригами, но порой запачкаться в крови приходиться. Именно этого желал в конце правления дед. Захар не боится пролить кровь, потому как готов взять на себя ответственность. Ты осуждаешь его? Хочешь наказать?

– Осуждаю? Наказать?
– фыркнул с долей досады император.
– Не смеши меня! Неужели я так похож на идиота?

– Скажу тебе честно, отец, - вдруг добавил Ростислав.
– Будь я на его месте, то вырезал бы всех под корень разом. Если бы какая-то мразь посмела бы прикоснуться к Насте или Марине, или же угрожать тебе, маме или нашему роду, то я бы первым казнил бы всю эту свору псов!

– Ну надо же… - с грустной улыбкой хмыкнул Владимир, откидываясь на спинку кресла и глядя сыну в глаза.
– С каких это пор ты стал таким кровожадным? Мне уже кажется, что я говорю не с Ростиславом Романовым, а с Захаром Лазаревым.

– Сочту это за комплимент, если взять в учёт то, сколько мой друг и твой подданый сделал для империи и для нашего рода, - спокойно отозвался цесаревич.
– Или ты считаешь, что он плохо на меня влияет?

– Вовсе нет, - отмахнулся с расслабленной улыбкой император.
– Я рад, что мой сын изменился и стал более решительным. Именно этого мы с Александром и добивались, когда отдали вас на обучение одинаковых наставников. Главное не забывай то, что ты будущий государь. Ты должен держать баланс. Ты обязан быть выше этого и действовать необычайно гибким способом. Именно тебе предстоит вскоре держать ответ за империю и её жителей. И порой самое простое решение, может обернуться огромными проблемами. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, но догадываюсь, - хмуро ответил Ростислав.
– Доказательства у тебя есть. Так каков будет твой приказ?

– Да чтоб меня перекосило! Еще и резким стал подобному ему, - простонал Владимир, закатывая глаза.
– Да не в доказательствах дело, а в его словах. Нет незаменимых людей, и к главам родов это тоже относится, особенно с тем, что мы сейчас имеем. Но ты хоть слушал меня до этого? Что будем делать с Васильчиковыми и Осокиными? Будь внимателен, сынок, и вспомни, что сказал наш воскресший князь Лазарев. Зная решительность Захара, он не отступится. Думаешь, нам нужна резня или война родов под носом в преддверии всего случившегося? У нас пятая часть второго кольца пострадала. Восемь тысяч погибших и больше двадцати тысяч раненых. Хорошо хоть эти врата взяли под контроль и то с его помощью. И как только он везде успевает?
– усмехнулся удивленно государь.
– Боюсь даже спрашивать, где он пропадал всё это время и на каком этапе своей силы сейчас находится. А судя по его лицу и поведению повидал наш Захарка многое. И неизвестно, что вообще ожидать дальше от этих разломов и образовавшихся врат. Хорошо хоть худо-бедно успели подготовиться, а значит всё было не зря. Только вот слишком много людей погибло…

Лишь после речи Владимира до Ростислава дошел смысл сказанного и в целом отец оказался прав от начала и до конца.

– У меня… есть идея, бать, - задумчиво проговорил цесаревич с некой заминкой.
– Я поговорю с ним и постараюсь всё решить, но тогда тебе придётся разбираться с Васильчиковыми и Осокиными другим способом. Миролюбивым, но таким же эффективным.

– Уверен, что справишься?
– со всей строгостью спросил Романов.
– Я не хотел бы терять такую боевую единицу как Захар из-за внутренних склок. Другие империи и государства спят и видят, как выторговать или хитростью отобрать одного или другого нашего столпа, не говоря уже о том, что информация о его воскрешении начала просачиваться за границы империи. Тот же Франциск и Гуань-ди, к примеру. Скоро вновь поднимется рёв на полмира.

– Не уверен, отец, но сделаю всё, что будет в моих силах и даже больше, - твердо провозгласил Ростислав.
– Захар ни за что нас не предаст, ведь я верю ему.

Однако на удивление цесаревича вся серьёзность с его отца моментально сошла на нет и тот ободрительно усмехнулся.

– Уже лучше, сынок. Говоришь как настоящий император, - а затем быстро поднявшись с кресла и подойдя к окну, он вновь обратился к отпрыску.
– Рассказывай давай, чего там придумал? Нам еще решать вопрос с бедами на кольце и этими вторженцами…

***

Первое кольцо. Москва.

Главная резиденция рода Лазаревых.

Личные покои князя Лазарева.

Около полудня…

Не помню, когда я ощущал себя настолько отдохнувшим и настолько спокойным, хотя, наверное, возвращение домой посодействовало двум этим факторам. Однако, как бы хорошо я себя ни чувствовал и в какой бы безопасности не был, но в самой что ни на есть расхлябанной манере я никогда не позволял себе терять контроль. Вот только, видимо, не сегодня.

Потому как разлепить глаза у меня вышло лишь тогда, когда кто-то коснулся моих волос, горячие губы мазнули по щеке, а в ушах зазвучал нежный голос Риты:

– Господин, ваши дети вскоре будут здесь, как, впрочем, и все остальные. Думаю, вам пора проснуться.

От осознания столь серьёзной ситуации веки мои раскрылись молниеносно и еще несколько томительных мгновений я не мог понять, что со мной произошло. Правда, в себя я пришел в тот самый момент, когда встретился взглядом с лучащимися от радости глазами своей регаццы и вновь невольно расслабился.