Последний секрет Парацельса
Шрифт:
Мне еще требовалось забежать за платьем, подходящим для церемонии погребения, поэтому я вскочила чуть свет и поймала маршрутку, идущую прямо до дома. Черного платья в моем гардеробе не нашлось, только темно-синее, и я решила, что оно тоже сойдет.
К моему удивлению, мама сказала, что Дэн уже на ногах и колдует у компьютера.
– Что-то он мне не нравится в последнее время, – поделилась со мной своими ощущениями мама. – С тех пор, как Данилка принял заказ у этой Пятницкой, он целыми днями пропадает у нее дома, а потом ночами сидит за компьютером, что-то ретуширует, вроде бы. Не знаю, что эта баба с ним делает, но парень превратился в собственную тень!
Взглянув на часы, я увидела, что успеваю на панихиду и в запасе
– Ма! – радостно воскликнул Дэн, что доказывало одно: он был так занят или увлечен чем-то, что даже не слышал, как открылась входная дверь при моем появлении. – А ты чего здесь?
– Сегодня хоронят тетю Люду, – напомнила я, и сын сразу же помрачнел.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил он с готовностью. – Мне сегодня можно не ходить в институт, никаких важных пар нет.
– Нет уж, ты, пожалуйста, иди, – энергично замотала я головой. – Бабушка говорит, что ты в последнее время частенько пропускаешь занятия и слишком много времени проводишь у Пятницкой. Честно говоря, я уже жалею о том, что поддержала твое решение писать ее портрет!
На самом деле мы с мамой всегда придерживались того принципа, что ничего не нужно запрещать ребенку, поэтому и в случае с теледивой у меня не возникло порыва отговорить Дэна от этой авантюры. Правда, не скрою, мысль о том, что он проводит время в компании довольно развязной мадам средних лет с вполне определенными взглядами на жизнь и секс, не приводила меня в восторг. Однако я не могла и подумать, что процесс начнет оказывать влияние на учебу сына.
– Да ладно, мам! – развел руками Дэн. – Полина – тетка вовсе не плохая, честно! Она меня кормит-поит, не лезет с советами насчет того, как ее нужно изображать, почти во всем полагается на мой вкус.
– Неужели? – с подозрением переспросила я. – А почему ты так много времени проводишь в ее доме? Что, разве нельзя работать здесь, как ты обычно и делаешь?
– Ну, ма, ты смешная! Я ведь портреты-то редко писал, в основном пейзажи, городские сценки и так далее. А портрет, тем более такой, который нужен Полине, требует того, чтобы большую часть времени модель присутствовала на сеансе. Она очень терпеливая, делает все так, как я говорю, готова часами сидеть неподвижно, только чтобы мне было удобно. Полина классная, ма, поверь мне!
Всего несколько месяцев назад мне пришлось пережить настоящее потрясение, когда я случайно выяснила, что сынуля встречается с женщиной почти в два раза старше его. К счастью, впоследствии выяснилось, что Дэн просто обзавелся агентом, как это теперь модно у творческих людей, а не жениться собрался, но где, спрашивается, гарантия, что эта Полина, со всеми ее сексуальными штучками и, судя по всему, прямо-таки безграничным опытом, не приберет к рукам моего парня? А ведь она старше меня, чего уж говорить о Дэне! Однако сильно давить на сына я не хотела: до сих пор он был со мной вполне откровенен, и мне не хотелось подрывать наши с ним хорошие отношения.
– Может, покажешь результат своих трудов? – спросила я, переводя разговор с неприятной темы на другую. На самом деле мне просто хотелось посмотреть, как выглядит Полина в свой полтинник, ведь она пропала с экранов лет десять назад, и никто не думал, что этот «феникс» способен возродиться, причем все в том же амплуа женщины-вамп.
– Ой, мам, я сейчас еще не готов тебе показать результаты, – замялся Дэн, чем насторожил меня: обычно он не отказывался демонстрировать работу на любой стадии и, хотя, как каждый творческий человек, терпеть не мог критики, тем не менее, как правило, прислушивался к моим словам. – Давай покажу,
когда закончу, идет? Сейчас там и смотреть-то не на что!Я ушла из комнаты сына неохотно, со странным чувством, что какая-то часть его жизни теперь для меня закрыта. Это оказалось очень горьким ощущением!
…Выпроводить мать было делом нелегким, и Дэн чувствовал себя виноватым, но он не мог нарушить слово, данное Полине. Она требовала, чтобы работа до самого ее завершения оставалась секретом, который делили бы лишь они двое – художник и его модель. И Дэн прекрасно понимал ее желание: то, что он делал, никак не походило на правдивое отображение реальности. Наверное, ему вообще не следовало браться за эту работу, но уж больно заманчивой показалась перспектива быть приближенным к избранному богемному обществу!
Дэн убрал заставку с плавающими рыбками, которая мешала матери увидеть, чем он занимался до того, как она вошла в комнату. Полина Пятницкая заполнила собой все пространство экрана и, казалось, даже вылезла за его пределы. Эта Полина уже нисколько не походила на ту, что он встретил в большой темной гостиной в свой первый день в поместье. При помощи фотошопа Дэн значительно подправил все возрастные изменения в соответствии с пожеланиями дивы: убрал морщины, слегка обвисшие щеки, подтянул веки, и взгляд Полины стал более молодым и открытым. Так она, наверное, выглядела лет в тридцать пять. Носогубные складки исчезли, уступив место томной, многообещающей полуулыбке, подбородок стал тверже, морщины у глаз разгладились. Дэн сам боялся себе в этом признаться, но во время работы над портретом Полины он все чаще ощущал себя Бэзилом Холлуордом, печально известным художником, изобразившим Дориана Грея в расцвете лет и невольно ставшим причиной падения и гибели их обоих. Разве не то же самое он пытается сделать сейчас, рисуя Полину не такой, какой она была на самом деле, а убирая добрых двадцать лет с ее лица? В личности самой Пятницкой, разумеется, не было ничего зловещего, но Дэн, глядя на холст, на котором постепенно начинал вырисовываться будущий портрет, всякий раз испытывал странное чувство, словно он обманывает время. Возможно, оно не оставит его действия без наказания.
В морге было страшно холодно, несмотря на летний день там, наверху. Я пожалела, что не сообразила прихватить кофту или хотя бы шаль, а Лариска, съежившаяся рядом со мной, даже посинела и постоянно потирала ладонями голые плечи в тщетной попытке хоть как-то согреться и заставить кровь нормально циркулировать. Честно признаюсь, я не ожидала, что на прощание придет такое количество народу, а увидев, подумала: каким же хорошим человеком была наша Людмила, раз так много людей захотело проводить ее в последний путь!
Многие говорили прочувствованные речи. Мне особенно запомнилась одна. Эта немолодая, сухопарая женщина вышла вперед и, прокашлявшись, что выдало заядлую курильщицу, сказала:
– Я знала Людочку почти пятнадцать лет, с того самого дня, как она перешла к нам со своего предыдущего места работы, да так и осталась… до конца. Тогда мне и в голову не пришло, что в будущем придется воспользоваться ее услугами как хирурга-офтальмолога. Люда просто оказалась очень хорошим, приятным в общении человеком. Однако когда спустя много лет встал вопрос о том, что мне необходима операция по удалению катаракты, я ни секунды не сомневалась в выборе человека, который эту операцию сделает, – Люда Агеева, и только она! Как видите, – женщина указала на свои глаза, – мне даже очки не нужны, а ведь с тех пор прошло уже десять лет. У Люды были золотые руки и, что гораздо важнее, доброе сердце. Она чутко относилась к чужому горю, но ни один из коллег понятия не имел, что у нее самой могут быть какие-то проблемы, настолько благополучной Люда выглядела. Она никогда ни на что не жаловалась, поэтому, наверное, для нас всех таким шоком стала ее смерть. Сердечный приступ в сорок восемь лет, кто бы в это поверил?! Успешная женщина, талантливый специалист, доктор наук… В общем, земля тебе пухом, Людочка, и прости меня, если что не так!