Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Добавилось кое-что новое. На небольшом ровном участке стоял, опираясь на свои стабилизаторы, миниатюрный космический корабль. Все игрушечные машинки выстроились полукругом возле него, кроме двух, последних в колонне. Рыжий подталкивал предпоследнюю по сплетённому из стебельков и травинок шаткому мостику, перекинутому через неширокую пропасть, разделявшую конец дороги и корабль. Мост покачнулся и осел. Автомобиль скользил и качался, и Рыжий вытер пот со лба, когда Блондин взял на себя управление и повёл машинку в направлении космического корабля. Рыжий дотронулся пальцем до последнего автомобиля и покатил его по пыли в сторону импровизированной моста. Я вдруг осознала, как увлеклась наблюдением за этим процессом, и мой гнев вспыхнул снова. Я подняла ногу и сделала широкий шаг вперёд. Я почувствовала, как веточки моста неохотно оседают

под моей подошвой, хрустя, как хрупкие живые кости. Я давила ногой вниз, пока не растёрла их постройку в мелкую пыль. Тогда я сказала: «Был звонок».

Мои интонации не оставляли места для возражений. После небольшой паузы трое мальчиков встали с земли. Но даже тогда они не взглянули на меня. Шатен посмотрел Рыжего и спросил:

– Завтра?

– Нет, - ответил Рыжий.
– Сегодня пятый день. У нас больше не осталось времени.

– Но как же они тогда смогут…

– Это уже не наше дело.
– Рыжий ссутулился.
– Мы старались. Мы сделали оптимальный курз. Всё кончено.

– Но что они будут делать? – Блондин с усилием поднялся на ноги, опираясь в ослабевшие колени руками.

Рыжий пожал плечами.

 - Она сделала это. Хоть пока и не понимает.

– Но мне нравится мой учитель, - запротестовал Блондин.

– И мне, - сказал Рыжий.
– Но мы не можем ничего с этим поделать. Никто не падает в одиночку, даже если мы думаем, что он этого заслуживает.

– Мне не нравится эта игра, - крикнул Блондин. – Она мне кажется отвратительной!

– Да кто ж играет!
– Лицо Рыжего скривилось.
– O Любящий Отец, кто играет?

Шатен и Блондин подхватили его под руки, помогли подняться, и повели его, словно слепого, к зданию школы. Я посмотрела вниз на устроенный мною беспорядок. Последний автомобиль балансировал на краю гибели. Все остальные вокруг корабля выглядели как маленькие птенцы, сбившиеся вокруг наседки в поисках тепла и защиты от наступающей ночи. Я торжествующе фыркнула, и, стряхнув салфеткой пыль с моих ботинок, пошла в школу.

***

Это было в пятницу. А в субботу волна беспокойства охватила Базу. Люди собирались небольшими группами в зданиях Военторга и Клуба, звучала обычная болтовня, но было немало обеспокоенных взглядов. В воскресенье стало заметно, что среди присутствующих нет многих занимавших ключевые посты сотрудников. Они разошлись не попрощавшись.

 В 2:00 в понедельник утром меня разбудил сигнал тревоги. На этот раз все было иначе. Он ощущался совсем по-другому. Он даже звучал по-другому. Я, шатаясь, выбралась из постели, вслепую нащупывая свою одежду. Я несколько бесконечных минут боролась с непривычно, с изнанки, расположенными крючками, прежде чем я проснулась достаточно, чтобы включить свет. Я поднялась в моём дождевике (наша ЭВАК-форма) и подошла к шкафу за моим ЭВАК-рюкзаком, который, смеха ради, я упаковала сразу же как приехала, что мы и должны были сделать в соответствии с правилами. К тому времени, как наш коридор начал сотрясаться от громкого топота ног, в двери застучали кулаки, и послышались крики команд: «Началось! Наружу! Наружу! Всем штатским на выход!», - я был полностью одета и готова.

***

Мы были в двух днях пути от Базы, когда я начала кое-что понимать. До этого не происходило ничего необычного, за исключением смутного возникшего дежа-вю – когда мы, дрожащие в холодном предрассветном мраке, ожидали распределения по машинам.

– Теперь все, кроме учителей.

– Осталась только одна маленькая машина.
– Госпожа Льюис высунула бледное и озабоченное лицо из окна.
– Эта будет переполнена. Может быть, мы могли бы найти место для одного.

– Нет, - решительно сказал сопровождавший нас лейтенант. – Вам потребуется это место, особенно если ребенок вдруг решит, что ему пора появиться на свет.

Слезы навернулись на глаза миссис Льюис.

– Спасибо, - сказала она.
– Есть какие-нибудь новости?

– Только то, что первая перестрелка закончилась. Девяносто процентов жертв.

– O Любящий Отец!
– прошептала госпожа Льюис, стискивая руки. - Все сильные молодые люди…

Нам указали дорогу и дали сигнал к отправлению,

теперь нашей единственной связью с военными остался неразговорчивый молодой лейтенант.

– Только не по этой холмоватой дороге! – Слышала я стенания мисс Ливен. Потом она рассмеялась. Её смех перешёл в рыдания.

Не так охотно, как в первый день, я поделилась остатками продуктов своего ЭВАК-комплекта. У нас не было привалов по расписанию. У многих не было с собой полного комплекта, как должно было бы быть. Еда была только у тех, кто соблюдал правила.

 Рано утром второго дня внезапно случившаяся авария вывела нас из усталого ступора, и мы резко, бампер к бамперу, остановились. Мы все вышли из машины и пошли по сухой обочине вперёд вдоль колонны. Я бросила взгляд на автомобиль, что лежал раздавленный огромным валуном, упавшим со стены оврага, тяжело прислонилась к склону холма и спрятала глаза. На меня нахлынула тревожная боль понимания. Всё мое существо восстало против этой ситуации. Это было невозможно. Не могло быть ничего, кроме дикой случайности, чтобы связать это событие с тремя мальчиками, что сидели, сгорбившись, в углу детской площадки. Это было все моя больная фантазия, которая начала проводить параллели. Воображение! Это проклятие!

Но мы так и не добрались до Холма до наступления ночи. Тьма накрыла нас неожиданно рано, когда мы уже собирались огибать каменное плато, и мы вынуждены были остановиться, чтобы не продолжать медленное движение в темноте, по покрытой острыми кусками обсидиана равнине, не будучи уверенными, что мы не сбились с правильного маршрута.

***

На следующее утро оранжевый дождь начал злобно тыкать вниз, и мы оказались остановлены ярким потоком, который перерезал дорогу на две части. К этому моменту я совершенно оцепенела и не могла прийти в себя. Я не могла смотреть на строительство импровизированного парома. Я не могла смотреть на переправу. Я заткнула уши, чтобы не слышать криков, когда две машины были сметены потоком. Я слепо сунула запасной свитер, чтобы им обернули хромающего, мокрого с ног до головы Батча, прежде чем его усадили в машину к Скоттам. Я не напрягалась, не дышала тяжело, когда нас переправляли на пароме. Я знала - я знала, - дневной свет продержится достаточно долго для того, чтобы успеть переправить наш, последний, автомобиль через поток, и лишь затем снова придёт почти осязаемая тьма.

Позже, когда мы остановились для отдыха, вымотанные медленным движением через вязкую грязь, я пошла к голове колонны, и увидела ровную, словно только что выглаженную дорогу, уходящую вдаль, в темноту. Я спокойно ждала, пока, с низким гулом и влажным сосущим звуком, грязевая лавина не соскользнула с вершины горы, полностью перекрыв дорогу.

Я вернулась к нашей машине и тупо стояла рядом с ней, дезориентированная настолько, что даже не могла сесть. Кто-то – кажется, мисс Робин, - подвёл меня к двери и помог мне забраться вовнутрь. Ее лицо выглядело помятым и побледневшим. Я помню, как смотрела с некоторым отстранённым удивлением, как слеза скатилась по ее щеке. Я вяло подумала, интересно, каково оно – чувствовать, как маленькое мокрое лицо плотно прижимается к твоей груди, и ты крепко обнимаешь белокурую взъерошенную голову, утешая оплакивающего гибель матери ребёнка. Никто и никогда не плакал в моих объятиях. И я никогда не плакала, утешая кого-то. Блондин плакал дважды до этой трагедии, но лишь теперь я поняла, что то, о чём он плакал, действительно стоит слёз.

Сейчас полдень пятого дня. В данный момент мы обедаем. К двум часам дня должны закончить шаткий мост, который будет возведён, чтобы переправить нас через последний провал. Тусклый блеск корпуса космического корабля уже виден впереди нас. Голоса вокруг меня звучат с облегчением и надеждой. Госпожа Льюис снова заверяет мисс Робин, что взлёт будут откладывать до тех пор, пока все не переберутся на ту сторону. Поход закончился. Мы добрались. Остался последний шаг. Последний ход?

Я ничего не могу поделать, морщась, я постоянно поглядываю на небо. Если бы я могла как-то прорваться через эти жёсткие рамки событий, я хотела бы призвать их начать прямо сейчас! Не теряйте время! Закончите мост! Начните как можно скорее, так что будет время! Позвольте нам переправится в первую очередь, а не последними! Осторожно! Берегитесь! Огромная нога вот-вот опуститься вниз из пустоты небес…

Поделиться с друзьями: