Последний шаман
Шрифт:
— Деда!
— Заходи, мы как раз чайник поставили.
— Мы?
— Да, ко мне друзья пришли, Исаак, ты его знаешь, и еще один старый дед, аж из Китая.
Алена скинула кардиган и прошла на кухню. За небольшим столиком сидели двое дедушкиных друзей. Одного из них она хорошо знала. Исаак Лейбович был доктор и в войну, как говорил дед, штопал его. Вообще они были неразлучные друзья, их диалоги всегда очень смешили Алену. Исаак Лейбович постоянно за что-то выговаривал деда. А тот в ответ называл его старым ворчуном.
— Аленушка, солнышко! Ну, какая же ты у нас красавица!
— Здравствуйте,
— Знакомься, девочка, это наш друг, дед Чен.
— Добрый день.
— Добрый.
— Вы хорошо говорите по-русски.
— Да, но он редко это делает. Сереж, а почему мы сидим на кухне, — возмутился Исаак. — У тебя, что комнаты нет?
— Хватит ворчать, кухня уютнее. К тому же в комнате я разложил бумаги и чертежи.
— Молодец… А прибрать к приезду дорогих гостей, это никак?
— Я не готовился к вашему приходу, Чен свалился как снег на голову.
— А ты всегда должен быть готов, ты же разведка.
Алена встала и поцеловала деда и Исаака в макушки.
— Я сейчас все сама приберу…
— Вот, чудная у тебя внучка, а ты старый ленивый пень!
— Нет, ты мне все напутаешь, я сам….
— Напутай ему, девочка, а лучше выкинь это все! Тоже мне, Леонардо да Винчи, чертежи у него…
Чен все это время покатывался со смеху и что-то говорил по китайски.
— Что он говорит? — спросила Алена у деда.
— Говорит, что мы не меняемся и все такие же дураки, как и раньше, только теперь седые дураки.
В общем, когда короткая уборка в комнате была закончена, вся компания перебралась в гостиную. Алена очень любила эту комнату с круглым столом и вишневым абажуром. В детстве стол казался огромным. Когда приходили гости его раздвигали, и тогда он становился целым государством. Пока дед заваривал чай с чабрецом, Чен что-то бормотал себе под нос и весело смеялся. Казалось, у этого человека на все в жизни есть только одна реакция, смех. Но самое странное, что это казалось совершенно естественным.
— Дед, — тихо спросила Алена, — а почему он все время смеется?
— Это их стиль.
— Чей?
— Мастер Чен из ордена пересмешников.
— Орден?
— Это школа, в которой люди учатся радоваться жизни. Для них есть лишь один грех, уныние.
— Может, у них коллективное расстройство психики?
Алене показалось, что Чен услышал ее последние слова. Он как-то странно посмотрел на нее и расхохотался так громко, что Алена вздрогнула. Дед с Исааком тоже заулыбались.
— Нет, милая, это у всех остальных коллективное расстройство. Только очень больные люди могут серьезно переживать из-за того, что завтра вообще перестанет для них иметь значение.
— А смерть, — тихо спросила Алена и посмотрела на Чена, — тоже не имеет значения?
Китаец наклонился к девушке и театральным шепотом произнес.
— Нету никакой смерти, девочка, нету…. Только никому!
И снова расхохотался. Дед взял чайник и налил гостям чай с чабрецом. Чен долго и с видимым удовольствием нюхал налитый в чашку ароматный напиток.
— А как это называется?
Дед поставил на стол чайник и обиженно заметил.
— В России это называют чай.
Лицо Чена медленно вытянулось и в следующее мгновенье он залился веселым смехом.
— Чай?! Это?! Тогда я далай-лама!
— Что
тебе не нравится?Чен залез в свою сумку и достал красную картонную коробку.
— Вот чай!
Он открыл коробку и по комнате пошел удивительный аромат.
— Это… Тот самый? Тот, что ты прислал нам после войны?
— Да…
— Так, подожди, я вылью это дело, и мы заварим твой, а что ты раньше не сказал?
— Я же не знал, что вы тут без меня пьете.
В конце концов, когда напиток, наконец, разлили по чашкам, дедушки ушли в воспоминания. Алена, очень любила, когда дед рассказывал свои истории. Но теперь это было особенно интересно. Исаак Лейбович рассказывал, как он впервые увидел деда, как доставал пулю из человека без наркоза и как у него дрожали руки. А еще рассказывал, как дед ругался на чем свет стоит, а после того как в него влили спирт, стал еще и песни петь. И как их госпиталь перебросили в июне 45-го на Дальний Восток, и вновь они встретились там с дедом. Тот уже был капитаном разведки. И как познакомились с Ченом.
— Да, — едва выговаривая слова, веселился Чен, — и тут он мне говорит: «Стой, Японская рожа!». А я ему: «Я не японская, я китайская рожа. Несу тебе, русская рожа, пакет от нашего командования».
— А как ты пароль произнес?!
— Кунь цынь, — покатился Чен. — Кунь по-китайски «исполнение».
— А цинь, это что?
— Это у нас императорская династия такая была! Представляешь, что наше командование подумало, когда пароль узнали?
— Пароль был: куница! И тут нате, выскакивает этот запыхавшийся азиат с автоматом и орет: «Кунь цынь, кунь цынь!» Ну, вот думаю, конец всем. Мы же наслышаны были о камикадзе. Как я его не пристрелил, сам не пойму.
Вспомнили и их друга-шамана. Алена много слышала об этом человеке, но никогда его не видела. Дед говорил, что Бельдыев не любит выходить из своего леса. Говорит, ничего в мире такого нет, чего не было бы в лесу. Разве что глупость, так ее он достаточно повидал.
— Чен, а ты что в Москве хотел, — неожиданно перевел разговор Исаак.
Китаец выпрямился и стал необычно спокоен. Медленно поставив чашку, он посмотрел на деда.
— Проводник готов к обучению.
— Да? И кто он?
— Она, — Чен указал на Алену. — Она проводник.
Дед и Исаак одновременно поставили чашки и посмотрели на Алену, как будто первый раз ее видели.
— А кто такой проводник? — тихо спросила Алена.
— Человек, который может передавать другим энергию.
— Какую?
— Разную…
— Я не понимаю…
— Никто не понимает, — задумчиво произнес Исаак, — это к пониманию вообще не относится. Человек может выйти за рамки обычной жизни, за рамки нашей трехмерной жизни.
— Теперь и вы загадками говорите?
— Нет, родная. Исаак говорит прямым текстом, просто ты еще не в курсе, — задумчиво произнес дед.
— Так… И что мне нужно делать, чтобы быть в курсе?
— Учиться…
— У кого, где?
— У Чена, он за тобой приехал, насколько я понимаю…
— Да, — Чен радостно закивал головой.
— А куда ехать и когда?
— В Китай, может, в Тибет…
— И лучше завтра.
— Нет, я так не могу, у меня бизнес, работа, люди…
Чен, как всегда, рассмеялся и положил руку Алене на плечо.