Последний шанс

Савва не соглашается. Мы несколько раз сильно ругаемся из-за этого. Не понимаю причины его упрямства. Мне хочется, чтобы он полностью поправился. Чтобы ничего не напоминало об этом кошмаре, через который мы все прошли.

В конце концов, он в сердцах выдает мне правду:

– Не могу я за границу ехать! Ясно тебе? У меня теперь стойкое ощущение, что там одни извращенцы. А мы дочку с собой повезем...

У меня даже дар речи пропадает на несколько минут. Неужели его тоже всё это сильно зацепило? Настолько сильно?

– Сав, но это... Ты же понимаешь, что это не так. Что плохие люди есть и в нашей стране. И за границей. Это не зависит от страны. А там тебе помогут. Ты же слышал Остапа Евгеньевича. Если не поехать, есть большая вероятность, что хромота останется.

– Не нужен тебе хромым?
– выдает снова.

Злюсь. Некоторые, когда болеют, невыносимы. Кидаю в него полотенце, которое держу в руках.

– Дурак!

– Завтра заключительное заседание по бракоразводному процессу, - переключается он, - Я стану снова свободным человеком. Поедем заявление в ЗАГС подавать?

– К чему такая спешка?
– удивляюсь.

– Боюсь, ты меня бросишь, - очень серьезно отвечает на мой вопрос.

– Хорошо, - решаюсь я на военную хитрость, - Подадим заявление, а потом полетим в Германию. Лечиться.

– Ты меня шантажируешь?

– Ага, - и не собираюсь отрицать.

Подхожу ближе к нему. Он меня обнимает двумя руками и привлекает к себе. Смотрит снизу вверх.

– Ладно. Договорились.

Глава 43

Глава 43

Аля

Заключительное заседание громкого бракоразводного процесса крупного российского бизнесмена Саввы Морозова и швейцарской наследницы огромного состояния Деборы Шифф было кратким и тихим. Суд вынес решение о разводе и разделе имущества согласного заключенному брачному договору. Интересы наследницы представлял её опекун. Дебора по-прежнему находилась в психиатрической лечебнице.

Я в суд вместе с Саввой не ездила. Это то, что он должен был решить сам.

Савву недавно выписали из больницы, передвигался он на костылях. Жить переехали в квартиру. Фрида Яковлевна вернулась к себе, чему была несказанно рада.

Приехав из суда, Савва кладет передо постановление, согласно которому его брак расторгнут.

– Теперь я свободный человек.

Кристина спит. У нее - дневной сон. А я могу уделить немного времени себе и хотя бы спокойно попить чай.

– В ЗАГС когда пойдем?
– спрашивает свободный человек Морозов.

Притворно хлопаю ресницами.

– Ты не хочешь насладиться прелестями холостяцкой жизни? Блондинки... Брюнетки... Рыженькие... Слушай, а какой размер груди ты предпочитаешь?

Савва хмурится.

– Ты меня стебешь, да?
– доходит до него.

– Нет. Просто постановление вступит в силу лишь через 30 дней. И свидетельство о разводе ты получишь тоже только тогда.

Вместо того, чтобы снова загрустить Савва откидывается на спинку стула и улыбается кончиками губ, хитро на меня поглядывая:

– Узнавала?

Вот я и прокололась...

– Узнавала...

– признаюсь честно.

– Иди ко мне, -зовет он внезапно севшим голосом.

Мне бы поломаться. Подразнить его. Но я так хочу к нему сама, что внутри всё трепещет. Подхожу ближе, чувствую прикосновение мужской ладони к своему запястью. Савва тянет меня на себя, усаживает на здоровую ногу.

Почти прикасается своими губами к моим:

– 30 дней пройдут, Аля. И ты от меня никуда не денешься.

Я и не планировала. Просто ему об этом не рассказываю. Пусть понервничает. Иногда мужчинам это полезно. Потому что, когда сама идешь им в руки, тогда ты не слишком большая ценность, А мне хочется быть для Морозова самым ценным приобретением. Практически бесценным. Причем навсегда.

Прикасаюсь к его губам. Сама. Я теперь смелая. И мне можно. Сухие. Теплые. Самые любимые. Чуть слышно стону. Как же я, оказывается, боялась, что больше никогда этого не будет. Но вот оно... Счастье.

Язык Саввы ныряет мне в рот, переплетается с моим. Я слышу, как стучит сердце. Его? Моё? Или оба? Дыхание утяжеляется. Мы так давно не были близки. И я так этого хочу. Посторонних в нашей квартире нет. Мы так захотели оба.

– Тебе можно?
– спрашиваю я, отрываясь от его губ.

Соблазняю семинариста, не иначе.

Савва тихо смеется. В тишине кухни мы спешно раздеваем друг друга, снедаемые страстью. У меня слегка кружится голова от предвкушения. Мне мало его жадных поцелуев и собственнических прикосновений.

Я остаюсь полностью обнаженной. Одежда валяется повсюду. Я забыла про скромность. Савва по пояс обнажен. Брюки и боксеры приспущены.

– Ты - сверху, - хрипит он, прикусывая меня за шею.

– Презерватив...
– шепчу я, не до конца растеряв здравый смысл.

– Давай без него?

– Нет, - -здесь где-то была моя сумка. Там есть.

Когда мы переехали в квартиру, то я ждала нашей близости. Однако рекомендации врачей и всё прочее...

Савва с удивлением смотрит, как я голышом дефилирую по кухне, достаю квадратик из фольги и возвращаюсь к нему.

– Готовилась?
– спрашивает, прикрывая глаза, когда я раскатываю латекс по его напряженному органу.

У меня от вожделения даже пальцы подрагивают. Правда, Морозову тоже не легче - грудная клетка ходит ходуном, на лбу выступили мелкие капельки пота. Член просто каменный и пульсирует от нетерпения.

Приподнимаюсь и опускаюсь на него, ловлю взгляд Саввы. Зрачок почти полностью затопил радужку.

– Алька! Моя...
– слышу такие сладкие слова. Шепотом. Так что приходится напрягать слух, чтобы разобрать, что же он там шепчет.

Я двигаюсь медленно, вбираю его по миллиметру, смакуя ощущения, впитываю как иссушенная жарой земля дождевую воду. Так остро его чувствую...

У меня ведь давно не было мужчины. Я не смогла никого к себе подпустить. Да и когда мне было. Беременность, роды, уход за маленьким ребенком. И, наверное, если быть честной, ни у кого другого не было ни малейшего шанса.