Последний шанс

Полтора месяца прошло с тех пор, как артиллеристы прочно обосновались на территории госпиталя. Несколько раз привозили раненых, один раз прибыл катер забрать тяжелых. Рошан лично присутствовал при выгрузке и погрузке, успев отметить недовольный взгляд главного врача, до сих пор единолично командовавшего на этой территории. Но приказ адмирала заставил его считаться с капитаном. Документы, обнаруженные Рошаном и отправленные адмиралу, прямо указывали на нелегальную торговлю медикаментами. Однако, у мужчины были подозрения и на более серьезные преступления — уж больно высокой становилась смертность накануне прибытия транспортов за тяжелоранеными.

Наблюдения капитана за разгрузкой катера в первый раз заставило врача лишь поморщится, после второго тот уточнил, действительно ли присутствие капитана столь необходимо при таких рядовых процедурах. Получив утвердительный ответ, поспешил отвернуться, но Рошан все равно заметил, как скривилось его лицо.

Инспекция складов не принесла утешения. К адмиралу ушел очередной рапорт с данными о нарушениях. В ответ пришла копия приказа об отправке на планету группы военных следователей с усиленной вооруженной поддержкой. Капитану предписывалось свести деятельность к минимуму, поскольку адмирал начал опасаться за его безопасность. Впрочем, он и сам понимал, что не стоит еще больше возбуждать к себе ненависть местного руководства. Привыкший к тому, что он здесь сам себе царь и бог, главный врач, осторожно прощупывая людей, сумел найти единомышленников, также как и он ищущих возможности сделать состояние на войне. И кто знает, сколько еще людей расстались бы с жизнями до того, как пришел приказ сворачивать госпиталь и вывозить всех оставшихся.

Николь вполне освоилась на новом месте. Первое время она заметно побаивалась его, но уже через две недели в ней заговорила женщина. Смешно было смотреть, как она ворчала, когда он, увлекшись чем-либо, забывал про обед, или уходил по своим делам в непогоду, легко одевшись или забыв оружие. Все чаще он слышал смех, когда девушка играла с дочкой. Даже болезненные воспоминания о жене и сыне стали постепенно отступать. С радостью он отмечал, что обе его девочки заметно окрепли за последнее время. Малышка во всю порывалась сесть, играла с самодельными игрушками. А когда она улыбалась, узнавая его, то в груди разливалось приятное тепло. И все чаще Рошан задумывался, а сможет ли он отпустить их, когда придет время покинуть планету.

Николь с шитьем сидела за столом. Альбина давно спала, довольно почмокивая во сне. За последние недели девочка заметно подросла, и все сводное время Ники проводила за шитьем новой одежды. Рошан ушел в вечерний обход постов, и уже должен был вернуться. Девушка покосилась на мерцавшие мягким изумрудным светом часы, висевшие на стене — почти два ночи. Обычно, он уходил около одиннадцати и возвращался не позднее часа. Или предупреждал, если уходил на всю ночь. И что ей делать? Пойти искать? Но где?

Девушка встала и прошлась, разминая затекшие от долгого сидения ноги, потянулась до приятного хруста костей. Спать не хотелось. Еще час, и проснется Альбина. Ники усмехнулась, вспомнив, что Рошан первое время бурчал по этому поводу, но со временем привык, перестав просыпаться, и единственной проблемой было выбраться из его крепких объятий.

Поведение капитана заставляло Николь задуматься. С одной стороны, он обещал лишь вытащить ее с этой планеты, а что будет дальше — только ее дело. С другой — сложно было понять, как он к ней относится. По тому, как он возился с малышкой, было ясно, что где-то у него есть семья. Но ни разу он не заговорил о них. Несколько раз она замечала полный тоски взгляд, когда он смотрел на спящую девочку. А то, как он прижимал ее во сне. Так не обнимают человека постороннего.

Шорох с улицы заставил Ники отвлечься от размышлений и насторожится. Но почти сразу все стихло. Девушка хотела было вернуться на свое место под лампой, как снова что-то зашуршало. Схватив ножницы, Николь осторожно медленно открыла дверь и выглянула наружу. В нескольких шагах от входа в снег оседала темная фигура. В свете открытой двери блеснули нашивки, и девушка узнала капитана. Мгновенно оказавшись рядом, подхватила, не давая упасть. С трудом помогла ему добраться до землянки и усадила на скамью. Вернулась, закрыла дверь, подкинула в печь угля и засветила еще одну лампу.

Рошан медленно поднял голову, обвел мутным взглядом помещение, а потом остановился на Николь, постепенно узнавая.

— Все-таки добрались, сволочи, — тихо произнес, отвечая на вопрос в ее глазах, и повалился на стол.

Спроси кто Ники, что и как она делала, и девушка не смогла бы рассказать. С трудом она стащила с капитана шинель, по которой расползалось кровавое пятно, и лишь усилием воли сдержала крик. Из спины мужчины на уровне сердца торчал острый наконечник из неизвестного металла. Девушка знала, что вытащить этот дротик без хирургического вмешательства практически невозможно. Попадая в цель, он раскрывался внутри, словно вытянувший в стороны лапки металлический паук. Только в отличие от паука, «ножек» у такого дротика было не меньше дюжины.

— Ники, — тихо прошептал он, но девушка услышала. — Под столом черный ящик, там все, что надо. И не бойся, хуже не будет. Потом скажешь Карсону.

— Хорошо, господин капитан.

Николь забралась под стол. В указанном ящике находился набор медицинских инструментов. Пару раз ей доводилось помогать во время операции, но чтобы вот так, самой. Она посмотрела на бледное лицо Рошана. То, как он сжимал зубы, показало, что, несмотря на сильную слабость, капитан по-прежнему оставался в сознании. Девушка чувствовала, что руки слишком трясутся. Пусть она успела повидать много раненых, но никто из них не был близким ей человеком.

— Давай, Ники, — он словно чувствовал ее нерешительность. Собравшись с силами, постарался сесть как можно ровнее, чтобы девушка могла снять китель. — Больше некому. Они…

Николь вздрогнула. Значит, это кто-то из своих, госпитальных. И попытка убийства связана с проводимым капитаном расследованием. Усилием воли девушка загнала волнение подальше. Стараясь не задевать металлический наконечник дротика, сняла с артиллериста китель. Разрезала рубашку, почти полностью испачканную в крови, отбросила тряпки в угол. Если шинель и китель она еще сможет выстирать и аккуратно починить, то спасти рубашку не было никакой возможности. Да и не о тряпках думать надо, а о человеке. Найдя среди ампул обезболивающее, вколола, и, выждав с минуту, чтобы подействовало, достала скальпель.

— Сейчас может быть немного больно, господин капитан, потерпите, пожалуйста, — тихо, как она привыкла общаться с ранеными, заговорила девушка.

К концу операции Рошан молча полулежал на столе, и лишь тонкая струйка крови из прокушенной губы показывала, что он все чувствовал, несмотря на еще несколько инъекций обезболивающего препарата. На счастье капитана, дротик уперся в ребро, и все лапки раскрылись над костью. В противном случае ранение было бы смертельно. Бросив «паука» на стол, Николь прижгла края раны, а потом щедро смазала специальным клеем из тюбика.

— Вот так, господин капитан, — с трудом сдерживая вздох облегчения, произнесла Николь. — Сейчас немного затянет, я вас перевяжу, и вы ляжете.

Закрепив над раной сложенный в несколько раз бинт, она, не без помощи самого Рошана, перевязала его. Самой бы ей просто не хватило рук для сей незамысловатой процедуры. Потом достала из шкафа чистую майку, помогла одеть и перебраться из-за стола на кровать. Уложив мужчину, посмотрела на часы и с удивлением обнаружила, что на все ушло не больше часа.