Последний солдат Третьего рейха

Вечером того же дня я сел на поезд, идущий в Берлин. Судьба сама заставляла меня увидеть Нейбахов. Где живут мои немецкие родственники, я не знал, хотя в то время они и проживали в окрестностях Берлина. Осталось лишь две возможности: или пойти в комендатуру, или к Нейбахам. Я никак не мог успокоиться: я так ждал этого отпуска, я его заслужил, именно ради него записался в пехоту. А теперь у меня в руках лишь ненужный кусочек бумаги. Даже сверток с подарками и тот исчез: я оставил его в Магдебурге. Теперь мне придется идти пустым к Нейбахам — людям, которых я никогда раньше не видел. Денег купить что-то у меня не было.

Тем вечером мне повезло. В комендатуре Берлина меня направили в казарму, где выдали постель. Старый солдат, выслушавший мою историю с пропуском, посоветовал поговорить с фельдфебелем, занимавшимся регистрацией. Тот с сочувствием выслушал мой рассказ, записал все подробности и сказал, чтобы я вернулся через сутки.

На следующий день рано утром я отправился на поиски дома Нейбахов. Порядком поблуждав по городу, оказался наконец перед номером 112 по Клерингштрассе — простым трехэтажным домом с покрытой гравием дорожкой. От улицы его отделяла калитка. Девушка примерно моего возраста выглядывала из полуоткрытой двери на улицу. Немного поколебавшись, я решился все же спросить у нее, туда ли пришел.

— Сюда, — произнесла она с улыбкой. — Вам нужен именно этот дом. Они живут на втором этаже. Но в это время на работе.

— Спасибо, фрейлейн. Вы не знаете, когда они вернутся?

— Вечером, часов в семь.

— Благодарю, — сказал я, подумав, как долго мне предстоит ждать. Чем заняться в это время? Закрывая калитку, я еще раз поблагодарил девушку. Она робко улыбнулась и кивнула. Кого она ждет? Уж конечно, не Нейбахов.

Я уже успел пройти немного по Клерингштрассе, когда мне пришло в голову, что поговорить с девушкой я мог бы и подольше. Поколебавшись, я повернулся, надеясь, что она еще не ушла. Я готов был выслушать любой ответ и вскоре уже подходил к номеру 112. Девушка как будто и не уходила.

— Думаете, они уже вернулись? — рассмеялась она.

— Да нет, конечно нет. Но в этом городе я чужой. Лучше уж я посижу здесь на лестнице, чем буду снова блуждать в поисках дома.

— Вам придется ждать целый день. — Девушка не скрывала удивления.

— Думаю, да.

— Но вы могли бы погулять по Берлину. Здесь очень красиво.

— Согласен, мне так и следует поступить. Но право, в таком состоянии я все равно ничего не увижу.

Мое горе было столь велико, что даже не хотелось флиртовать с ней.

— Вы в отпуске?

— Да. У меня в запасе еще двенадцать дней. Но я не могу уехать из района Берлина.

— Вы вернулись с Восточного фронта?

— Да.

— Там, наверное, ужасно. Это написано у вас на лице.

Я с удивлением посмотрел на нее. Я подозревал, что выгляжу как сотрудник похоронного бюро, но никак не ожидал, что милая девушка скажет мне это в первые же минуты разговора.

Затем она говорила что-то о людях, живущих на третьем этаже, но я уже перестал слушать. Если она и вправду думает, что я выгляжу ужасно, беседа, которая хоть немного примирила меня с действительностью, скоро прекратится. Мысль об этом испугала меня. Я готов был на все ради продолжения нашего разговора.

Я попытался выдавить из себя улыбку и изобразить приятного собеседника. Я неловко спросил ее, знает ли она город.

— О да, — ответила девушка, не подозревая, какую ловушку я ей готовлю. — Я переехала в Берлин еще до того, как началась война.

Она рассказала мне о себе: часть дня она учится, а остальное время проводит в бригаде первой помощи в восьмичасовых сменах. Собирается стать учительницей. Я слушал вполуха. Звук ее голоса был так приятен, что мне хотелось только одного: чтобы она продолжала говорить. Я старался ей понравиться. Когда она замолчала, я заметил:

— Раз вам все равно не нужно быть в «Скорой помощи» до пяти, не могли бы вы показать мне достопримечательности города. То есть, конечно, если вы не заняты…

Она слегка зарделась.

— С радостью, — произнесла она. — Но мне надо поговорить с фрау X. (имя женщины стерлось из моей памяти).

— Понятно. Но у меня куча времени… Двенадцать дней…

Она рассмеялась.

Добрый знак, подумал я.

Так мы болтали почти час, до прихода фрау X. Не говорить о войне мы, разумеется, не могли, хотя я бы предпочел обойти эту тему стороной. Но я старался приукрасить свой рассказ, сочинял подвиги, которых и близко не видел. Какое дело этой девушке было до степной грязи: я не хотел рассказывать ей все как есть, не хотел, чтобы она почувствовала, что нам пришлось пережить. Зачем ей эта грязь, кровь, серый горизонт, которые не выходят у меня из головы. Я боялся заразить ее переполнявшими меня страхом, болью, боялся, что она не захочет слушать. Я рассказывал о героических подвигах, напоминавших голливудские фильмы. Мы весело смеялись, и наша беседа не прервалась.

Наконец, появилась фрау X. Вначале она с неодобрением воззрилась на нас. Но затем Паула — так звали девушку — объяснила, что я друг Нейбахов.

— По правде говоря, сударыня, я был дружен с их сыном Эрнстом. Хотел навестить его семью.

— Понимаю, юноша. Не стесняйтесь, идите ко мне, здесь и подождете. Вам будет гораздо удобнее. Нейбахи — какое несчастье! Как они только выдержали такое! Подумайте: потеряли двух сыновей за десять дней! Просто ужасно! Молю Господа, чтобы война закончилась, пока не убили моего сына.

Значит, Нейбахам уже сообщили… Они узнали о смерти не только Эрнста, но и еще одного сына. Я даже и не знал, что у Эрнста был брат. Передо мной снова, как в тот день, встала страшная картина: Эрнст, Дон, «татра». «Эрнст, я тебя спасу! Не плачь, Эрнст!» Лишь взглянув на Паулу, я смог стереть образ прошлого. Его нужно стереть из памяти, я должен все забыть. Со мной рядом Паула, она улыбается… Забыть… как это трудно!

— Если хотите, подождите здесь, а то пойдемте ко мне, — повторила пожилая дама. К семнадцатилетнему парню она обращалась как ко взрослому мужчине. — Как погиб Эрнст?

— Простите, мне трудно об этом говорить. — Я опустил глаза.

Но это не помогло. Мой взор упал на сапоги: именно этими сапогами я утаптывал землю на могиле Эрнста. Все напоминало мне о нем, кроме улыбки Паулы.

— Тогда вам придется что-нибудь придумать, — сказала добросердечная женщина, поняв, что скрывается за моим молчанием. — Пожалейте их.

— Можете не сомневаться, сударыня, — ответил я. — В этом у меня уже есть опыт.

Фрау X. перевела разговор на другую тему, не желая еще больше огорчать меня. Она, оказывается, была портнихой, а Паула ей помогала. Мы поднялись наверх. Фрау X. принесла большой кувшин какао с молоком и завела беседу с Паулой.

— Надеюсь, Паула, ты не дашь скучать здесь нашему другу Сайеру. Непременно покажи ему Унтер-ден-Линден и Зал победы. Молодому человеку нужно отвлечься от мрачных мыслей. Я отпускаю тебя на сегодня.

Я готов был расцеловать ее.

— Но, фрау X., как же с работой, которую я должна…

— Нет, нет, нет… Покажешь ему город. Нет ничего более срочного.

От всего сердца я поблагодарил добрую женщину. Радовалась ли Паула нежданному выходному? Мне не было до этого дела. Я был слишком доволен тем, как складывались обстоятельства, и не хотел задумываться над чужими чувствами.