Последний сон разума

— Слушаюсь! — откозырял Синичкин.

А тем временем ассистент, глядевший с пристрастием на своего патрона, на его асимметричную красноту, был абсолютно уверен, что на этот раз он не ошибается и генерал скоро ляжет где-нибудь здесь же, парализованный слева.

Вечером и впрямь в госпиталь явился представитель Книги рекордов Гиннесса, и, когда с Синичкина стащили все одеяла, Жечка Жечков, болгарин по происхождению, не мог скрыть своего восхищения.

— Это потрясающе! — повторял представитель. — Таких ног моя Книга еще не знала! Это удача! Мы пришлем съемочную группу и покажем вашего героя на весь мир. CNN, NBC и все американские компании непременно приобретут этот сюжет!

Жечка Жечков ходил вокруг кроватей Синичкина и не переставал восторгаться.

— Вам, между прочим, за сюжеты прилично заплатят! — возвестил он, чем вызвал зависть милиционеров, соседей по палате.

— А у меня паховая грыжа! — обиженно буркнул лежащий у окна. — Здоровенная! Доктор говорит — слоновье яйцо! А разве у человека может быть слоновье яйцо? Может, и меня в Книгу? Сюжетик какой платный?..

Представитель Книги от таких слов слегка скис, но все же попросил больного показать свою грыжу и, осмотрев ее, лишь повел черной бровью.

— В нашей Книге уже есть человек, чье яйцо больше него самого! — ответствовал Жечка Жечков и потерял к грыжнику всякий интерес.

На прощание он искренне улыбнулся Синичкину и отбыл.

— Хочу видеть свою жену! — закапризничал капитан, чувствуя себя персоной значительной.

— Так ведь не положено! — возразил профессор, рассчитывающий и на упоминание своей фамилии в самой престижной книге мира.

— Переберусь в другую больницу! — пригрозил Синичкин. — В частную клинику!

— Смирно!!! — вдруг закричал генерал, и Синичкин, насколько это было возможно, вытянулся в кровати.

— Шантажировать! — кричал профессор. — Мы его лечим, прославляем, а он в клинику!

Ассистент поглаживал патрона по спине. Ему вовсе не хотелось, чтобы инсульт произошел сегодня, так как оставались незавершенными еще несколько научных трудов, на титульных листах которых стояли их фамилии.

— А почему бы в виде исключения не позволить супруге навестить нашего героя? — мягко шепнул он в самое ушко профессора. — Вы же генерал!

— А вы — полковник. Сами и займитесь этим!

К вечеру Анна Карловна сидела возле трех кроватей мужа и капала слезами на его лицо.

— Я стану знаменитым! — утешал жену Володя Синичкин. — Меня будут показывать в новостях и деньги заплатят. Я куплю тебе шубу!

От этой меховой ласки Анна Карловна закапала еще обильнее и в который раз убедилась, что ее жизнь совсем не несчастлива, а наоборот, временами доставляет минуты наивысшего наслаждения, высочайшего единения со своей половиной.

Она стала целовать Володечкино лицо, ласкать ладонями грудь, отчего капитан почувствовал возбуждение, но лишь верхней частью тела, и задышал паровозом, чем вывел соседа по палате из себя окончательно.

— Не велено сюда женщин пускать! — заговорил он в голос. — У меня слоновье яйцо! Оно начинает болеть от женщин!

— Вы кто по званию? — поинтересовался Синичкин.

— А какая разница?

— Отвеча-а-ать! — вдруг скомандовал обладатель гиннессовских ляжек.

— Ну старший сержант, — неохотно ответил сосед.

— Молчать, когда капитан разговаривает! Или субординацию забыл? Я тебе живо напомню, лимита! Будешь палкой гаишной махать до скончания века!

— Виноват, господин капитан!

Сержант вскочил с кровати, придерживая левой рукой свое слоновье яйцо, которое поразило Анну Карловну небывалыми размерами, а правой отдавая честь.

— Вольно! — расслабился Синичкин и стал отвечать на поцелуи жены со страстью…

Вечером участковому стало плохо. У него заболели ноги, да так сильно, что он принялся стонать на всю палату.

— Горят ноги! — мучился он. — Горят нестерпимо!

Соседи по палате вызвали ассистента, дежурившего ночью, и тот, потрогав ладонью ляжки пациента, убедился в их огненном жаре. Ощущение было такое, как будто он прикоснулся к горячему чайнику.

— Отвезите меня в карьер! — вдруг попросил Синичкин. — Хочу ноги в воду сунуть!

Ассистент ничего не ответил на эту просьбу, но как поступить не знал, ибо все его познания в медицине говорили о том, что такой температуры в теле быть не может.

— Ну пожалуйста! — молил капитан. — Я суну ноги в воду, и они престанут болеть! Пожалуйста!..

Ах, как все это странно, — подумал ассистент.

— Отвезите, отвезите! — твердил участковый.

Может, ноги в ванну холодную поместить? — подумал ассистент, но тут же понял, что ни одна ванна не вместит столь чудовищных образований.

— В карьер!

— Да отвезите вы его куда он просит! — поддержали соседи по палате. — Человеку, может, недолго осталось!

А почему нет? — сам себе удивился ассистент и отправился готовить автомобиль «скорой помощи».

Шестеро санитаров поместили громадное тело Синичкина в реанимобиль, так как в обыкновенный его ноги не влезали, и больничный водитель направил машину к району, называющемуся в простонародье Пустырками.

Во время поездки что-то происходило с Синичкиным. Все его тело сотрясал озноб, а в ногах происходили какие-то процессы, заставляющие его мутнеть мозгами и чувствовать позывы тошноты. Единственное, что удерживало сознание участкового на поверхности бытия, это предвкушение того, как он опустит свои изуродованные конечности в мерзлую воду карьера. Сия фантазия приносила ему облегчение, и он то и дело спрашивал водителя: как далеко еще ехать?..

Что я делаю? — поражался себе ассистент.

Процедура выгрузки походила на процедуру загрузки. Только сейчас ноги Синичкина не заворачивали в одеяла, а, наоборот, освобождали от них. Затем его перенесли на рыболовные мостки и усадили, придерживая ножищи и осторожно опуская их в воду.

— Ах! — воскликнул Синичкин, и когда ноги ушли под воду до самого основания, глаза его закатились в экстазе, заворчало в желудке блуждающими газами, а затем участковый вскинул руки к небесам и почему-то стал похож на рожающую женщину.

— Что я делаю? — еще раз спросил себя ассистент и в волнении закурил.

— Ах! — вновь вскричал Синичкин, когда почувствовал, что пластырь, закупоривавший место, откуда брали ткань на биопсию, оторвался и что-то стало выбираться из его дырявой ноги, отчаянно прорываясь сквозь рану всем тельцем.

Володя открыл глаза, и на мгновение ему показалось, что видит он экзотическую рыбку с бензиновым хвостиком, плавно уходящую на глубину.

— Ах! — в восторге прошептал участковый и потерял сознание.