Последний танец Марии Стюарт

Она медленно встала, ощупала нижнюю часть спины и нашла болезненное место. Отростки позвонков распухли и ныли.

– Мадам, к вам посетитель, – сказал Уилл, появившийся из прихожей. – Вы хорошо знаете его.

– Кто? – Она ощутила внезапный укол страха.

– Это граф Шрусбери. Он хочет поговорить с вами.

– Я собиралась отдохнуть. Боюсь, мне нужно лечь. Дайте мне устроиться в постели, а потом пригласите его.

Шрусбери? Что он здесь делает? Разумеется… Нет, Елизавета не могла потребовать такого от него… от них обоих!

Она накрыла одеялом распухшие ноги и пристроила под голову большую подушку.

– Пожалуйста, пригласи графа, – обратилась она к Джейн и стала ждать, когда откроется дверь.

Шрусбери неуверенно вошел в комнату. За его спиной маячили двое других людей, а также Паулет и Друри.

– Добро пожаловать, друг мой, – сказала Мария, удивляясь тому, как ей приятно видеть его; она скучала по нему, хотя и не осознавала этого.

Он выглядел крайне удрученным. Его веки набрякли, а под глазами залегли темные круги.

– Я глубоко огорчен, что мне приходится сообщить вам об этом, – наконец пробормотал он. – Хотя мне очень приятно снова видеть вас.

Роберт Бил выступил вперед.

– Как вам известно, я клерк Тайного совета ее величества, – негромко произнес он. – Я принес… – Он открыл бархатный кошель и достал квадратный лист пергамента с желтой восковой печатью, свисающей на бечевке.

Вот он. Смертный приговор. Мария не представляла, что она почувствует, когда увидит его. Он выглядел внушительным и зловещим. На какое-то мгновение мужество изменило ей. Это была реальность, а не выдумка.

– Приказ о моей казни, – слабым голосом сказала она. – Не бойтесь прочитать его мне. Душа недостойна небесных радостей, если тело не может выдержать удар палача.

Бил зачитал приговор от начала до конца. Мария внимательно слушала.

…Со всем смирением просит и убеждает нас привести в исполнение вышеупомянутый приговор над ее особой… повелеваем вам распорядиться о совершении ее казни… оная казнь должна совершиться в такое время и в таком месте, которое вы сочтете наиболее подходящим, и такими людьми, которых вы выберете по своему благоразумному усмотрению.

Она наклонила голову:

– Во имя Господа, это желанная весть, и я благодарна, что Он приблизил конец моих страданий.

Боль пульсировала в ее коленях. Теперь это не имело значения; скоро она прекратится навеки.

– Когда это случится? – спросила она.

– Завтра. В восемь часов утра, – дрожащим голосом ответил Шрусбери.

– В восемь утра? То есть завтра в это же время я уже четыре часа буду мертва? Мне не хватит времени подготовиться как следует!

– Мадам, прошло два месяца, как вам зачитали приговор суда, – сказал Паулет. – У вас было достаточно времени для подготовки.

– Я бессилен что-либо сделать, – извиняющимся тоном произнес Шрусбери. – Завтра в означенное время вы умрете.

– Мне нужно… я должна позаботиться о слугах, которые пожертвовали всем ради меня: потеряв меня, они потеряют все. Мне нужно составить завещание, а я не могла этого сделать до последней минуты, так как не знала, сколько денег и ценностей у меня осталось. Мне понадобятся мои документы и учетные книги.

– Это невозможно, – ответил Паулет. – Они находятся в Лондоне, куда их увезли из Чартли.

– Пожалуйста, верните моего дорогого исповедника отца Депре. Меня разлучили с ним несколько недель назад. Теперь он нужен мне, чтобы подготовить все, что церковь считает необходимым перед смертью.

– Нет, мы не можем этого допустить, – сказал Паулет. – Это противоречит нашим законам и вероучению. Однако мы можем прислать к вам протестантского священника.

– Нет, это мне ни к чему, – ответила Мария. – Я должна умереть в той вере, в которой меня крестили.

– Мадам, жизнь будет смертью для нашей веры, а ваша смерть сохранит ее! – не сдержавшись, выпалил граф Кентский.

Мария улыбнулась, как будто он преподнес ей ценный подарок.

– Я не льщу себе мыслью, будто достойна такой смерти, но смиренно принимаю ее как залог того, что в конце концов Бог избрал меня ради нее.

Ее лицо озарилось от радости, но мужчины явно собрались уходить.

– Королева дала ответ на мою просьбу? – спросила она. – Меня похоронят во Франции?

– Мы не знаем, – ответил Шрусбери. Его голос дрогнул, и Паулет покосился на него.

– О, сэр! – воскликнул Бургойн, не скрывая слез, струившихся по его щекам. – Даже самому ничтожному человеку – нет, даже величайшему преступнику дали бы больше времени, чтобы подготовиться к смерти! Если у вас нет жалости к нашей королеве, то хотя бы пожалейте нас, ее слуг, которые окажутся нищими, если она не позаботится о них!

– Я не властен отложить казнь, – отрезал Шрусбери и вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась.

Джейн Кеннеди в слезах бросилась на кровать. Мария посмотрела на убитых горем слуг. Внезапно она снова почувствовала себя сильной: ей предстояло много работы. Она погладила Джейн по голове.

– Вставай, Джейн Кеннеди! – громко сказала она. – Перестань плакать и приступим к делу. У нас мало времени!

Она хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание остальных.

– Дети мои, разве я не говорила, что все идет к этому? Слава Богу, время пришло, и все страхи и горести остались позади. Не плачьте и не горюйте, но радуйтесь, что близится конец моих долгих страданий!

Мария встала с постели и подошла к столу, где занялась сортировкой немногих оставшихся вещей и денег, и на маленьких листочках написала имя каждого получателя. Она старалась позаботиться обо всех, втайне желая оставить им нечто большее, чем эти безделушки.

– Пусть ужин подадут раньше, чем обычно, – обратилась она к Бургойну. – Я хочу разделить с вами последнюю трапезу, а потом заняться действительно важными вещами.

Ужин подали без всяких церемоний, так как ее скипетр и помост исчезли вместе со священником. Все молча плакали, тяжело глотая и не глядя на еду.

– Вы заметили, как они сказали, что я умираю за свою веру? – спросила Мария. – Как хорошо, что я оказалась избранной для такой смерти!

Она наполнила вином большой кубок и протянула его Бургойну:

– Теперь я хочу, чтобы каждый из вас выпил за меня и произнес последний тост.

Бургойн упал на колени перед ней, поднял кубок и прошептал:

– Пусть Господь дарует вам покой.

Джейн Кеннеди тоже опустилась на колени.

– Я последую за вами даже на плаху; я никогда не отрекусь от вас и не забуду вас, – произнесла она. В ее глазах блестели слезы, но голос не дрожал. Потом она передала кубок Элизабет Карл.