Последний Тёмный

— Ну, теперь уже поздно. Будем надеяться, что если нас поймают, твой братец сможет нас отмазать. В крайнем случае, скажем, что нас припёрло помолиться.

Засунув кость за щеку (отчего Луку сильно перекосило, не от брезгливости, а от беспокойства за драгоценную часть скелета магистра), и закатав рукава рубашки, Жерар ловко, как будто всю жизнь этим занимался, полез вверх по изгороди. И Лука, чуть помедлив, полез за ним, гораздо более неуклюже.

Перебежками они пересекли прихрамовый садик и оказались около одноэтажного домика за храмом, где жил священнослужитель. Свет в окнах не горел, а это значит, что Лавель, по натуре жаворонок, ложившийся очень рано, уже спал.

— Внутри, — выплюнув кость обратно в ладонь, прошептал Жерар. — Будешь стучаться?

— Лучше чтобы Лавель ничего знал, — покачал головой Лука.

— Если мы начнём ломать дверь, он нас явно услышит, — хмыкнул Жерар.

— Я тоже кое-что умею, — высокомерно произнёс Горгенштейн, и присев на уровне замка, зашептал заклинание. Затем легонько дунул, и Жерар услышал, как щёлкнул замок, неохотно открываясь. Но…

— Что, третьекурсников этому сейчас учат? — даже в темноте Лука слышал, что удивление в голосе Жерара мешается с завистью. Тот такое заклинание не знал.

— Я много читаю.

— Я тоже.

— И знаю, в каких книгах искать.

Жерар недоверчиво засопел, но ничего не сказал.

— Я покажу тебе, где лежит книга с этим заклинанием, — пообещал Лукреций, и сопении стало чуть боле доброжелательным.

Стараясь не скрипеть ненадёжными половицами, они зашли внутрь, и застыли посреди небольшой гостиной. Жестом Жерар указал, что нужно идти в сторону спальни, но когда Лука уже коснулся дверной ручки, Жерар вцепился ему в плечо, останавливая.

— Что будем делать, если он проснётся? — зашептал юноша.

— Усыпим, — пожал плечами Лука. — Я взял с собой сонный порошок. Мы его делали на уроке алхимии на той неделе, и я позаимствовал часть.

— А он точно сработает?

— Мне поставили за него высшую оценку.

— Не сильно успокаивает, — пробормотал Жерар.

Происходящее сильно не нравилось. Одно дело использовать старый ритуал, а другое дело — врываться в дом священника и усыплять его, чтобы забрать кость давно умершего мага. Лекой был не слишком законопослушен и религиозен, но он не привык совершать столько грехов одновременно.

Лавель спал, трогательно свернувшись клубочком. Когда две тени скользнули в его комнату, и склонились над ним, он тревожно заворочался во сне. Лука быстро откупорил склянку с сонным порошком, и не отмеряя, сыпанул сверху, стараясь попасть на лицо брата. Тот вздохнул, перевернулся и сладко засопел.

— Что ты сделал! — почти взвыл Жерар, отшатываясь и зажимая нос пальцами. — Ты что, не узнал, как им пользоваться и в какой пропорции?

— Можно добавить порошок в еду или напиток, или же дать пациенту его вздохнуть, — процитировал учителя Лука, и… сладко зевнул, потирая глаза.

— Ну вот, надышался, — обречённо сказал Жерар, глядя, как Лука борется со сном. — Противоядие ты взял?

— А что, есть противоядие? Я и не зна-а-а…

Голова его упал на грудь, и он, как и был, стоя, заснул. Жерар аккуратно вытащил всё ещё открытую скляночку с порошком из руки Луки и стараясь не дышать, аккуратно закупорил её. Затем пару раз ударил по щекам самонадеянного мальчишку, впрочем, ни на что особо не надеясь, а затем, выругавшись, усадил его на стул. Оглянувшись, он уверенно подошёл к скромному комоду, притулившемуся у зарешеченного окошка. На одной из нижних полок, среди носков и нижнего белья, он нашёл завёрнутый платок, и развернув его, убедился, что в нём то, что он искал. Заклинание завибрировало и умолкло, отпустив наконец Жерара, уже уставшего от внутреннего зуда, не оставляющего его в течение всех поисков.

Хмуро взглянув на спящего Луку, Жерар ещё раз выругался, размышляя, не стоит ли оставить глупого школяра объясняться с братом. А затем тяжело вздохнул, и закинул мальчишку, к счастью, достаточно тощего и лёгкого, на плечи, и понёс его к выходу. Стоило ещё понять, как преодолеть изгородь с лишним грузом на плечах.

Проснулся Лука от достаточно лёгкого, но всё же не слишком ласкового пинка в бок.

— Вставай, вставай. Уже час дня, а ты всё ещё в кроватке!

Никогда ещё чей-то голос не казался Горгенштейну настолько отвратительным. Если бы он мог сделать это безнаказанно, он бы убил Жерара не задумываясь. А так только пришлось открыть глаза, а затем и сесть. Что ж, стало понятно, почему ему всю ночь снилось, как он проводит время в деревне — он спал на тонком соломенном матрасе, с вплетёнными туда сухими травами.

— Где это мы?

— В гостях у моей тётки. Она сейчас на работе.

Лука брезгливо огляделся. Небольшая каморка, стол у окна, здесь же и очаг, на котором, видимо, готовится пища. Вместо кроватей — лавки у стен, а его и вовсе положили на полу. Хорошо хоть, относительно чисто, и пахнет приятно — свежеструганным деревом, сухими цветами и едой.

— Ты здесь живёшь?

— Иногда выбираюсь сюда в выходные, когда в Орхане совсем невмоготу оставаться, но тут не слишком просторно, и не хочу теснить тётку. Слушай, а твои родители не будут волноваться, что ты не пришёл к ним ночевать?

— Я сказал им, что переночую в школе из-за сложного проекта.

Отец, услышав, что в эти выходные Лука не вернётся домой, лишь кивнул, не слишком желая разбираться в проблемах одного из сыновей (благо что понимал, что всё равно ничего не поймёт в делах младшего отпрыска). А вот матушка долго не могла успокоиться, то грозясь пойти разбираться с директором Орхана за то, что её кровиночку совсем замучили, то порываясь принести ему в школу снеди, так как «что-то ты совсем худенький и бледный». Госпожу Горгенштейн смог уговорить только Лавель, присутствующий при беседе.

— Его же засмеют, матушка, — укоризненно сказал он, — если вы будете его опекать даже в школе. Лукреций вполне себе самостоятельный и ответственный юноша, он вполне может о себе позаботиться и не наделать глупостей.

Насчёт последнего он, впрочем, немного ошибался.

Лука встал, потянулся и тут же охнул. Приподняв рубаху, он мрачно оглядел многочисленные синяки.

— Это что? — спросил он Жерара.

— Это я несколько раз тебя уронил. Вот это, — он указал на ссадину на предплечье, — когда я перетаскивал тебя через изгородь. А вот эти, на рёбрах, когда мимо нас проходил патруль, и мне пришлось скинуть тебя в… ну тебе лучше не знать.

Лука понюхал рубашку и сморщился.

— Я, кажется, догадываюсь. Где кость?

Жерар похлопал по мешочку, висевшему у него на шее.

— У меня. Но я отдам его лишь взамен на деньги, или на обещание, что я буду участвовать в поисках сокровищницы наравне с тобой.

Лука скривился. Смышлёный маг достаточно быстро поймёт, что ритуал, который собирался провести Лука, тёмномагический. И было бы глупо ожидать, что он скроет это от Коллегии. Но выбора особо не было. Ситуацию, очевидно, придётся решать на месте.