Последний выбор

— Я найти лодка для вас!

Лодка оказалась полная дрянь — пересохшие козьи шкуры на каркасе из ветвей. Течёт немилосердно и совсем не управляется по причине почти круглой формы. Но сёстры не желали с ней расстаться. С нами отправилась младшая как более лёгкая — троих взрослых, боюсь, это плавсредство не выдержало бы. Она и гребла тонким деревянным веслом, ловко перекидывая его с борта на борт, потому что сами мы не смогли даже отойти от берега — так и крутились на одном месте. Нам было неловко, но девочка прекрасно справлялась, демонстрируя удивительную выносливость и силу рук. Ещё и болтала, не останавливаясь:

— А у вас много такой сладкий еда?

— Много, — мрачно ответила Ольга.

— Любой может есть такой еда когда хоти?

— Да.

— Вы, наверное, только такой еда и есть, да? — завистливо вздохнула девочка.

— Нет, мы разную еду едим, — разочаровал её я.

— Зачем есть другой еда, если есть сладкий? — удивилась она.

— Если есть только сладкую еду, можно заболеть.

Она уставилась на меня так, как будто я ей в душу плюнул. Потом покачала недоверчиво головой.

— Зачем неправда говори? Это хороший еда. От неё не болей. От вонючий мясо болей, от кукуруза с жучок болей, от молоко больной коза болей. От такой еда не болей! От такой еда хорошо в живот!

Я только плечами пожал. Вряд ли у неё будет возможность проверить это на себе. Хотя, как знать — может, её ещё купят за полторы козы. Но отчего-то мне кажется, что, если и купят, то не для того, чтобы шоколадом кормить.

— Сюда греби, — указал я.

Репер уже чувствовался под неглубокой водой залива. Ещё несколько метров… всё, дотянусь, хватит.

— Сейчас мы уйдём, сама вернёшься?

— Куда уходи? — она оглянулась вокруг удивлённо.

— Неважно. Мы так умеем. Вот тебе много сладкой еды, — я положил пакет с пирожными на банку, — всё сразу не съедай. С сестрой поделись, это вам на двоих. Догребёшь до берега?

— Я хорошо грести, — покивала она.

— Ну и прекрасно. Рад был знакомству, удачи вам и коз побольше.

— Эй, — сказала она нерешительно, — а бери меня? Без коза, так. Не смотри, что маленький, я умей коза дои, лепешки пеки, сыр умей, всё делать умей! Я вырасти потом, жена тебе стать.

Ох, какая неловкая и знакомая ситуация. Но я больше не подбираю бездомных котят. Своих полон дом.

— Извини, — сказал я и потянулся к реперу.

Секундный соблазн включить девочку в группу «свои» и захватить переносом преодолел почти без труда. Сами не знаем, что нас там ждёт. Вдруг уже опоздали?

Опасения не оправдались — в Центре было тихо и спокойно. И всё же — то ли Зелёный так на меня повлиял своей убеждённостью, то ли во мне, наконец, просыпается знаменитая интуиция глойти, но внутри поселилось нервное, как тикающий таймер, нетерпение. Что-то будет. Что-то случится. Что-то надвигается.

Или это просто паранойя, тоже вариант. Говорят, она заразная.

Поэтому, отдав трофейную железку Ольге, чтобы она передала её Ивану, отправился к семье. Убедиться, что с ними всё в порядке и организовать переезд. Пусть сидят за дверью, которую чужой не откроет. Мне так спокойнее будет. Починят там мораториум или нет — а они в домике. Эгоистично, да, но что поделать. Я теперь человек семейный, мне о детях думать надо. Даже если я к этому никак не привыкну.

В домике нашем теперь пахнет младенцами. Странный такой запах, не то чтобы неприятный, но непривычный. Кисловатый и животный, слегка больничный и чуть тревожный. Они не орут, во всяком случае, громко, но их присутствие заполнило весь жилой объём доверху. Все соразмеряют свои траектории с их существованием. Только Настя сидит в крохотной здешней гостиной, забравшись с ногами в кресло, и выглядит немного потерянной.

Мне обрадовалась:

— Пап! Ты вернулся!

— Привет, синеглазка! Как ты?

— Ну… так. Странно. Как будто давит что-то, и снится всякая дичь.

— Ничего, сейчас мораториум починят, и станет легче. Говорят, он защищает вас.

— Так вы справились, нашли… Что вы там искали? Всё хорошо?

— И да, и нет. Мы справились и нашли, но наш товарищ остался там, и он, похоже, в большой беде.

— Сергей? — всплеснула худыми руками Настя.

— Да.

— Надо же его спасать!

— Мы обязательно постараемся.

— Всё плохо? — уловила что-то в моём голосе девочка.

— Может быть, уже поздно. У нас был выбор — спасать Центр или его. Он сам сказал, чтобы его оставили, и мы не могли поступить иначе.

— Это ужасно!

— Ты правильно сделать, Гхарртём, — внезапно вмешалась стоявшая в дверях Таира. — Люди умирать постоянно, это жизнь. Важно — умирать не зря. Ты отомстить за друга, я знаю.

— Я же принёс тебе подарок, ойко! — вспомнил я.

И только тут сообразил, какого дал маху. У меня же три жены, надо всегда три подарка! Эх, неопытный я пока многоженец и султан начинающий. Но назад сдавать поздно, и я вытащил из рюкзака завёрнутый в тряпочку клык.

— Зуб мымбарука! — восхитилась жена. — Ты его убивать! Ты настоящий мужчина!

Я скромно не стал упоминать, что убивали мы его толпой. В конце концов, я действительно нанёс финальный удар, так что, формально, именно от моей руки он и пал. Я герой?

Похоже, что да. Таира смотрит на меня как-то по-новому. Иначе как-то. Как будто что-то для себя решила. Почему меня всё это пугает? Султаны не должны рефлексировать, это неправильно. Проблемы гарема султана не… В общем, там отношения в другую сторону работают.

— Барышни, надо собираться, мы переезжаем в новый дом, — заявил я, собрав свой гарем.

— Новое место! Класс! Это весело! — оптимистично заявила Меланта.

Она без малейшего смущения сидит голая по пояс, скинув верхнюю часть мягкого халата на бёдра, и кормит разом двух младенцев с двух сисек. Рыжие волнистые волосы падают на веснушчатые плечи, зелёные глаза искрятся, грудь выросла размера на два, лицо округлилось. Аллегория материнства, я прям залюбовался. Рядом свернулась клубочком Эли. Они не расстаются теперь.